У Набокова в Монтре

Нынче летом я решил осуществить свою маленькую, можно даже сказать, мечту - посетить Монтре, город на Швейцарской Ривьере, где прожил свои последние 17 лет Владимир Набоков.

Дорожное

Поезд от аэропорта Женевы до Монтре идет около часа. Вагон второго класса, полупустой. На соседнее сиденье плюхается какая-то барышня, достает телефон и начинает на русском языке (с примесью малороссийского, впрочем) рассказывать кому-то на том конце, как она устраивалась на работу в магазин часов. Через каждое слово в ее речи всплывало междометие «короче». А вы думали, современная Швейцария - это одни денежные гномы, покрытые толстым слоем шоколада? Я, признаться, тоже…

Образ вечности

Монтре спускается к озеру террасами. Кварталом ниже от вокзала - главная улица Авеню де Альп, днем довольно оживленная. Здесь даже ходят троллейбусы… А если спуститься еще «на одну ступеньку», то попадаешь на живописную пешеходную набережную, отделенную не то что от города - от всего остального мира.

Женевское озеро, или Леман, как его называют здесь, во франкофонной Швейцарии, раскрывается во всей красе. Между пешеходной дорожкой и кромкой воды - полоска зелени, которая временами переходит в сплошную цветочную клумбу. Изумрудная водная гладь на том берегу, уже французском, вздымается Альпами, верхушки гор даже летом покрыты снегом. Тебя окутывает спокойствие, от которого веет какой-то вечностью.

Женевское озеро огромно, по площади это 22 Тургояка. Глубина достигает 130 метров. В озеро впадает река Рона и из него же вытекает, пополнившись многочисленными ручьями с гор. Поэтому вода в Лемане даже летом весьма прохладна. Монтре расположен на северо-восточной оконечности этого водного царства. Обступившие его с трех сторон горы не пускают сюда холодные ветры, что создает особый микроклимат. Растут кипарисы, магнолии, миндаль и даже пальмы. Монтре считается главной точкой Швейцарской Ривьеры, а вся она состоит из небольших городков и поселков к востоку от Лозанны и условно заканчивается местечком Вильнев.

Дым над водой

Когда в XIX веке возникла мода на курортную жизнь, сюда потянулась те, кто мог себе это позволить. Вот откуда аристократическая закваска. Монтре и соседний Веве хорошо знали и в России. Здесь останавливались Чайковский, Толстой, Достоевский, Гоголь (начинавший писать «Мертвые души»), Вяземский, Стравинский (его имя носит здешний концерт-холл), Дягилев. Где-то рядом, в горах, проводил тайные собрания Ленин… В ХХ веке Монтре лишь упрочил свой особый статус, правда, потомственную аристократию сменили «селебрити», знаменитости из сферы музыки и кино. Монтре легко описать одним абзацем. Строго говоря, историческая достопримечательность здесь одна - средневековый Шильонский замок, где томился прикованный цепью к колонне женевский сепаратист Бонивар. Его страдания запечатлел Байрон в поэме «Узник Шильонского замка». А вот рассказывать о Монтре можно довольно долго. К примеру, один из главных рок-хитов ХХ века «Smoke on the Water» - тоже про это место. Музыканты Deep Purple спели реальный случай - пожар во время концерта Фрэнка Заппы в 1971 году…

А вот интересно, можно ли найти что-то от Монтре в «Мертвых душах»? Вероятно, должна быть какая-то химия, подобно той, что превращает солнечные лучи в виноград на горных терассах Веве.

Люди и памятники

Монтре повидал стольких знаменитостей, что может позволить себе самодостаточность. Даже Набоков для Монтре предметом культа не стал. Один из великих прохожих. К столетию писателя напротив отеля «Монтре Палас» появился памятник, созданный скульпторами Рукавишниковыми. Набоков как будто качался на стуле и вдруг замер, поймав мировую гармонию… Но здесь же есть бюст Эллы Фитцджеральд, статуи Би Би Кинга (он, кажется, еще жив) и Майлза Дэйвиса. Это «след» традиционного джазового фестиваля в Монтре, проводимого с 1967 года. А в двух шагах отсюда, на набережной у казино стоит памятник Фредди Меркьюри (у Queen была в Монтре студия звукозаписи). В соседнем Веве есть памятник Чарли Чаплину - он, как и Набоков, в конце жизни перебрался в уютную Швейцарию и был в первый раз похоронен здесь. До сих пор помню ту жуткую новость в советской программе «Время» - как некие вандалы выкопали останки артиста из могилы, чтобы продать родственникам. Преступников нашли, Чаплина перезахоронили, где - тайна. В Веве же окончили свои дни писатели Генрик Сенкевич и Грэм Грин.

«А я принес в ее поляны Года увядшие мои», - писал П.А. Вяземский в стихотворении «Вевейская рябина». Как видим, «пенсионеры» давно освоили эти места. Мягкий климат, спокойствие, красота вокруг - разумеется. Но это не все. «Наши люди уважают чужой покой на генетическом уровне. К Чаплину тут даже не приставали на улицах», - рассказала одна местная жительница московскому журналисту Игорю Свинаренко.

Цветы Кларанса

Местечко Кларанс - это, по сути, район Монтре, минут 20 ходьбы от центра. На тротуаре - дверь в лифт. На «втором этаже», через дорогу - небольшое ухоженное кладбище. Пойдя наугад, к нужной могиле я вышел почти сразу.

В 1977 году на каменной плите появилась надпись по-французски: «Владимир Набоков, писатель». В 1991-м к ней приписали вторую: «Вера Набоков», а в феврале нынешнего года добавили последнюю: «Дмитрий Набоков».

Когда умер отец, Дмитрий Владимирович, уже далеко не ребенок, был так расстроен, что сказал матери: «Давай и мы умрем». Они с отцом и внешне были похожи, а в Кларансе я обнаружил, что и срок их земной жизни почти одинаков: Владимир Владимирович умер спустя два месяца после своего 78-летия, а Дмитрий Владимирович не дожил до него четыре месяца…

Могила Набоковых уставлена цветами в горшочках: соотечественники здесь бывают. Рядом с кладбищем есть цветочная лавка. На площадке перед ней в несколько «этажей» - ряды горшков с цветами и с ценниками. Но сама лавка оказалась закрыта. Секрет объяснила местная женщина, которая тоже выбирала цветы. Оказывается, нужно самим взять нужный горшочек, а деньги опустить в щель, наподобие почтовой, в двери. Что я и сделал…

В Кларансе я не мог пройти мимо другой могилы. Некая Элизабет Мэтью-Генри родилась в 1900-м, а умерла в 2000-м. Что-то в этом есть…

Верные постояльцы

Набоковы поселились в Монтре в 1960 году, вернувшись в Европу из Америки. Искали место, хорошо сообщающееся с Миланом, где учился оперному искусству Дмитрий (в 1966 году он дебютирует на сцене театра «Ла Скала»). Считается, что Монтре выбрал сам Набоков. Однако биограф Веры Набоковой Стейси Шифф уверена: это был выбор жены писателя. В отличие от Владимира Владимировича она уже бывала здесь - в детстве с родителями.

На респектабельном отеле «Монтре Палас» Набоковы остановили свой выбор не сразу, зато стали верными постояльцами. Семья прожила здесь 16 лет. Причем Набоков снимал несколько номеров, в том числе один и для секретарши. За потраченные в эти годы деньги Набоков мог бы купить шикарную виллу где-нибудь неподалеку. Но, как известно, писатель-изгнанник считал, что его единственный дом остался в большевистской России. Хотя есть и прагматичное объяснение: отель брал на себя все бытовые заботы семьи, а гонорары от «Лолиты» позволяли Набокову не экономить, а от работы отвлекаться только на ловлю бабочек в альпийских лугах.

В эти номера очень редко водят экскурсии. И отель не делает здесь музей. В набоковском номере может остановиться любой, были бы деньги. Цена сильно зависит от сезона, в дни джазового фестиваля, как сказали мне работники отеля, может доходить до 900 франков за сутки (это примерно 950 долларов).

И тем не менее вашему корреспонденту удалось оказаться внутри набоковского номера. Как? У разведчиков свои секреты…

«Vladimir Nabokov suit 65»

От рецепции нужно пройти вправо по коридору мимо сверкающих залов. В «Монтре Паласе» только для принятия пищи их несколько. Есть, например, специальный зал для бранча: так называется нечто среднее между завтраком и ланчем… Затем на лифте подняться под крышу, на шестой этаж. Пока идем, знакомимся с провожатым. Кристофу лет 25, костюм с иголочки, улыбка на лице, совершенно искренняя любезность. И что удивительно для сотрудника отеля, у входа которого стоят «бентли», - никакого пафоса. Лет десять назад можно было удивить иностранцев тем, что ты из России. А если сказать, что с Урала, куда нужно два часа лететь из Москвы, то и вовсе шокировать собеседника. Теперь это не срабатывает. Кристоф заявил мне, что был помолвлен с девушкой из Владивостока!..

И вот этаж Набокова в старом крыле. По стенам развешаны его фотографии в рамках. И тут же табличка: «Vladimir Nabokov suit 65». Вообще-то, по всем источникам, Владимир Владимирович жил в 64-м номере, есть даже легенда, будто он выбрал это число по количеству шахматных клеток. Впрочем, мы же помним, что Набоковы снимали несколько номеров…

Кристоф включает свет. Маленький коридор, слева ванная, еще шаг - и мы оказываемся в жилой комнате, как будто растянутой в стороны. Три окна, то, что в середине - еще и выход на балкон. И я узнаю его - есть знаменитая фотография, где муж и жена играют в шахматы. Вместе с коваными перилами они создают сложный силуэт на фоне туманных Альп… Справа от входа - двуспальная кровать, слева - два кресла, журнальный столик, небольшой диван, буфет. А у самой стены - рабочий стол, кресло и торшер. И еще телевизор - Кристоф говорит, это единственный неаутентичный предмет здесь.

Набоков рассказывал в одном из интервью о распорядке дня: «Зимой просыпаюсь около семи: будильником мне служит альпийская клушица - большая блестящая черная птица с большим желтым клювом, - она навещает балкон и очень мелодично кудахчет. Некоторое время я лежу в постели, припоминая и планируя дела. Часов в восемь - бритье, завтрак, тронная медитация и ванна - в таком порядке. Потом я до второго завтрака работаю в кабинете, прерываясь ради недолгой прогулки с женой вдоль озера… Примерно в час - второй завтрак, а к половине второго я вновь за письменным столом и работаю без перерыва до половины седьмого. Затем поход к газетному киоску за английскими газетами, а в семь обед. После обеда никакой работы. И около девяти в постель. До половины двенадцатого я читаю, потом до часу ночи сражаюсь с бессонницей»…

У меня странные ощущения. Наверное, я ожидал увидеть здесь, у Набокова, хрустальные люстры, фонтаны и зимний сад. И просторные хоромы. Ведь он же из стародворянского рода, чей дед по отцу - министр юстиции при двух русских царях, а дед по матери - богатейший золотопромышленник. Потеряв все, Набоков снова, благодаря таланту и труду, стал миллионером. Он же не мог забыть, как все должно быть устроено. И где холуи в ливреях?

А Монтре - ведь и в городе, ухоженном и благообразном, куда стремятся богатые и знаменитые, нет кричащей роскоши. Настоящий аристократизм, каким он дошел до XXI века, именно такой, а сейчас нам в глаза пылят разбогатевшие холопы.