Олег Лоевский: «Моя лаборатория - очистительная клизма»

Театральная лаборатория «Расшевелить драму в городе «Ч», проходившая в Челябинском театре драмы имени Наума Орлова, завершила свою работу.

Напомним, суть ее состояла в следующем. Три молодых, но уже достаточно опытных режиссера, Тимур Насиров, Павел Зобнин и Марина Глуховская, за несколько дней должны были подготовить три эскиза спектаклей. Зрителям было предоставлено право проголосовать за будущее этих эскизов: «оставить как есть», «доработать» или «забыть, как кошмарный сон».

Удалось ли лаборатории «расшевелить» академическую драму? Если говорить о способе работы (представить эскиз роли за очень короткое время), то, несомненно, да. Ведь одна из существенных проблем труппы - неумение уложиться в предложенные режиссером сроки, привычка работать долго. Под угрозой срыва премьера спектакля «Тестостерон». Возможно, после лабораторной встряски проект все же реализуется?

Молодым работать в режиме цейтнота было проще. Представляя эскиз «Тирамису», актрисы просто купались в своих ролях. Тяжелее было старшему поколению на показе спектакля «В тени виноградника» (признанные мастера сцены в таком формате работают в первый раз). Юрий Цапник откровенно бросил в зрительный зал: «Ну как так можно, без репетиций?» После чего произнес уже фразу своего героя: «Если бы это видела моя Голда!».

Одна из главных особенностей лаборатории заключалась в возможности выбора пьес самим театром. Из пятидесяти текстов нужно было отобрать три. Правда, выбор на поверку оказался сильно зависящим от пожеланий режиссеров. В результате в афише не оказалось ни одного русского автора: болгарин Христо Бойчев, еврейский прозаик Исаак Башевис-Зингер в инсценировке Валерия Мухарьямова и польский драматург Йоанна Овсянко. Спасибо драматургу из Екатеринбурга Ярославе Пулинович, устроившей читку своего киносценария «Я не вернусь». Благодаря ей челябинские зрители не только встретились с остросовременной русской драматургией, но и проделали очень полезную и нужную сердечную работу, сопереживая главной героине.

Пьесы, по которым были сделаны эскизы, распределили по принципу «всем сестрам по серьгам». «Оркестр Титаник» - для среднего поколения, «В тени виноградника» - для старшего, «Тирамису» - для молодых актрис. Логика в этом есть, но от взаимодействия разных поколений в одном эскизе было бы больше пользы - это на заметку следующей театральной лаборатории.

Из остросовременных пьес - только «Тирамису», впервые поставленная в 2005 году в Польше. «Оркестр Титаник» и «В тени виноградника» - драматургия, проверенная временем и многочисленными постановками. Последняя вообще отдает антрепризой: театральный завсегдатай Маргарита Фриш вспомнила «Позднюю любовь» с Кларой Новиковой и Леонидом Каневским. Все это замечательно само по себе, но не в формате лаборатории, подразумевающей прорыв к живой театральной энергии.

Вернее всех в жанр эскиза попала режиссер Марина Глуховская с работой по пьесе «Тирамису». Не концентрируясь на деталях, она придумала образ спектакля-дефиле для семи бизнес-леди. Семь историй одиночества, рассказанных абсолютно по разному. Эскиз стал лидером зрительского голосования. Если в репертуар театра попадет и «Тирамису», и тяжело готовящийся к постановке «Тестостерон» (там играют только мужчины), мог бы получиться интересный проект-тандем для малой сцены. Но для этого должно случиться двойное чудо.

Во время лаборатории мы не упустили возможности поговорить с ее руководителем, экспертом и организатором множества фестивалей Олегом Лоевским.

- Правда ли, что цель лаборатории - найти для академической драмы главного режиссера?

- Такая задача не стояла, хотя и имелась в виду. Основная цель подобных лабораторий - очистительная клизма репертуарному театру. Его жизнь циклична: выбор пьесы, репетиция, премьера, прокат. Ничего другого в театре не происходит, кроме бессмысленных интриг и смены власти. Лаборатория призвана сделать так, чтобы все немножко обновилось, почистилось, освежилось. Начинается это с драматургии. К сожалению, в вашем городе драматургия не сработала до конца. Театр консервативно подошел к делу, выбрав известные пьесы, хотя среди того, что я прислал, были новые и совсем новые. Но даже и этот выбор, на мой взгляд, - прорыв относительно того репертуара, который здесь идет.

- Среди зрителей были в основном театральные люди. А вам кого бы хотелось увидеть?

- Зрителя не старше 30 лет. Собственно говоря, в этом и фокус лаборатории. Если правильно выбрать пьесы и правильно сделать рекламу, лицо зрительного зала меняется. Я был на спектакле Челябинской драмы «Нина. В стране снов». Все равно большая часть зала - прекрасная половина человечества. Девушки в добрачный период, женщины после первого развода и пожилые женщины после смерти мужа. Это наш основной зритель, мы для него работаем. Замечательный сегмент, но он не единственный. Нужно учиться искать другой.

- Были ли в вашей практике случаи, когда после лаборатории в театре оставался главный режиссер?

- В Кемерово осел Антон Безъязыков, в Южно-Сахалинске Даниил Безносов. Сейчас привожу четырех режиссеров, которые готовы осесть в Ростове-на-Дону. Актерам нужен отец родной, хоть тресни, - так патерналистски устроена наша жизнь. Театр - накопление полярных энергий. Есть силы, тянущие планку вниз и есть силы, которые тащат ее вверх, потому что хотят построить настоящий Театр. На этом противоречии все строится. Нельзя все время идти вверх, иначе улетишь в космос. Но и нельзя, чтобы прибили планку к полу. Эти силы нужно регулировать. Упустишь момент - получится каша и артисты быстро расслабятся.

Сегодня найти главного режиссера с манифестом, с идеей или хотя бы с умением построить театр-дом, в котором всем уютно и жить хочется, - очень сложно. Знаете, я столкнулся с таким необычным для театра явлением, которое теперь входит в моду. Режиссер ставит спектакль, что называется, «под ключ». Он берет на себя и производство декораций, и пошив костюмов, и постановку спектакля. У него холдинг, есть мастерские. Всю прибыль он забирает себе. Это бизнес, а не искусство.

- Вы исколесили всю страну в поисках хороших спектаклей. А с чего все началось?

- Однажды, собирая свой авторский екатеринбургский фестиваль «Реальный театр», я столкнулся с тем, что посмотрел один и тот же спектакль в одних и тех же мизансценах и даже в одних и тех же костюмах одного очень известного режиссера в трех городах. И я понял, что пожилые режиссеры ездят по России и ставят одно и то же, а молодые ходят по Москве и не знают географии. Тогда я придумал лабораторию, которая называлась «Молодая режиссура и профессиональный театр». Поехал к Марку Захарову, забрал у него студентов, привез в Екатеринбург, и они начали ставить отрывки. Приехали режиссеры из разных городов и позвали этих ребят к себе на работу. Я стал проводить лаборатории все чаще и чаще. Теперь ко мне постоянно просятся, я работаю с выпускниками театральных вузов.

Мы нуждаемся друг в друге - театр и посредник, который привезет молодых режиссеров. Вот я сейчас звоню одному хорошему парню, он полгода сидит без работы в Москве. «Поехали!» - «Не поеду». - «Почему?» - «Табаков обещал позвонить». Пройдет год, два, а потом начнутся проблемы с профессией. Не нужно бояться провинции. На лабораториях режиссеры знакомятся с театрами и понимают, что не только в Москве есть артисты, которые могут воплотить их идеи.

- Однажды вы для молодых режиссеров составили карту привлекательности городов: Владивосток - лимонник, Южно-Сахалинск - сироп клоповника, Якутск - сырая жеребятина. Это серьезно?

- Конечно, в шутку. Хотя, я вот сейчас получил свой график на ближайшую неделю и чуть не сдох, глядя на него. Прилетаю в пять вечера в Хабаровск, в семь начало спектакля, а в одиннадцать выезд в Комсомольск-на Амуре. Там один спектакль утром, один вечером, потом поезд во Владивосток. Какую рыбу я съем? Ничего не съем. Деликатесов не вожу, одно искусство. Но это уже другой вид моей деятельности, связанный с фестивалями. Их мне надо собирать несколько: «Ново-Сибирский транзит», «Золотая маска», «Академия» в Омске, «Чир Чайан» в Хакасии, фестиваль театров малых городов в Лысьве.

- Нет ощущения, что фестивалей много, а хороших спектаклей мало?

- Эта проблема есть: приходится иногда возить спектакли среднего качества. С другой стороны, театр должен передвигаться, видеть нового зрителя. Иногда закрываешь глаза, а иногда только один глаз закрываешь.

- В одном из журналов описана история, как челябинский водитель отвозил вас в Екатеринбург и потерял по дороге.

- Было такое. А самое смешное было, когда по заданию одного фестиваля я должен был немедленно вылететь из Екатеринбурга в Санкт-Петербург смотреть спектакль. Приезжаю в аэропорт, самолетов нет до Питера, лечу в Москву, оттуда в Питер, ловлю машину и на подъезде к театру мне приходит СМС-ка, что артист запил и я могу улетать обратно. Я провожу 40 часов в самолете в месяц, смотрю 250 спектаклей в год. Ночую где попало: в гримерках, кабинете директора (не каждый театр может себе позволить гостиницу). Я к этому равнодушно отношусь. Чем кормят, то и ем, где положат, там и сплю.