Поцелуи в розовом цвете

Книга о поцелуях. Именно так.

О, Господи, нельзя ли о чем попроще!..

Что-то и не припомню другой книги о поцелуях.

Розовая обложка, на обложке, естественно, поцелуй. Название «Высота поцелуя». Уточнено: новеллы, миниатюры, фантазии. Автор - Александр Попов.

Книга не простая. Иногда - ребусная. Иногда - в кубе гиперболическая. Иногда - так и не разгаданная мной.

Впрочем, автор помогает: «Я ищу поэзию во всем». И приводит пример: «Губы, соединенные в поцелуе, это четверостишия».

Интерес к поцелуям? Ладно.

Не новость, что поцелуй - это очень интимно. Интимнее даже, чем то, другое, более детородное. В нем много физиологии. Еще до соприкосновения Он и Она должны испытать такую силу притяжения, которая преодолеет естественную брезгливость одной особы к другой, а в поцелуе они сближаются так, чтобы одна слюна и другая слюна - перемешались…

Александр Попов сразу дает нам знать, о чем его книга. Она о том, что все в нашем мире - поцелуйное. Вода, «аш да О», - поцелуй. «Веки - губы глаз». Бумага и перо - поцелуй. «День Ночь целует». «Стрелки на часах целуются». «Горизонт - след от поцелуя Земли с Небом».

Да, поцелуев - тысячи. От поцелуя ребенка до поцелуя полкового знамени. Философствовать по поводу поцелуев - не запрещено. Но когда «меня поцеловал ветер» - это одно. А истинный поцелуй, так сказать, в оригинале - другое. Истинный поцелуй - когда она поднимает голову кверху - бери, а он опускает голову книзу - беру… Другими словами, где поцелуй, там чувство, которое при желании можно назвать любовью. Об этом бы и поговорить.

Вспомню. Еще студентом обстоятельства привели меня в Сталинград, в здание того самого универмага, в подвалах которого располагался немецкий фельдмаршал Паулюс. Туда же почему-то из Москвы были перевезены подарки Сталину к его 70-летию - к тому времени он был уже разоблачен. И там, среди подарков вождю, я увидел «Поцелуй» Огюста Родена. Конечно, удивился: такая «эротика» - подарок Сталину? Но дело не в этом. Сама скульптура привязала меня к себе, буквально всего захватила. Меня, молодого человека, притягивала, конечно, и чувственность «Поцелуя», но не только она. Двое в белом мраморе притягивали меня как произведение искусства. Я ходил вокруг скульптуры, удивляясь тому, как невероятно и в то же время естественно изогнулись и переплелись две фигуры. С какой точки ни смотри - не было ракурса, с которого бы они смотрелись «невыгодно». Не зная автора, я тогда сам себя убедил, что это - совершенство. Потрясение «Поцелуя» сохранилось во мне на всю жизнь. Так странно, согласитесь: Сталинград, Сталин, Паулюс и - «Поцелуй» Родена…

Поцелуй «сочиняется» любовью. Поцелуй без любви - фи, не приведи, Господи… Но и то верно, что и в любовном поцелуе есть что-то явно незавершенное. В нем напрашивается (и обещается) продолжение. Сам по себе поцелуй - только начало. Проба губами.

Странность книги «На высоте поцелуя» в том, что Александр Попов признается: «Сам не целуюсь». Каково это слышать из уст филематолога, специалиста по поцелуям? И это: «У губ лучшее слово - не «любовь». С одной стороны - «Поцелуй - мой хлеб» и «Еще как хочу», а с другой - «У меня с любовью туго»… И опять: «Мне позволь, вмиг всех зацелую». Какие-то крайности, странности и недосказанности. Между тем в книге есть новеллка «Рана», в которой с нестерпимой откровенностью рассказано об обнаженной женщине в ванной и подростке, подглядывающем за ней через окошко.

У меня такое впечатление, что в этой книге самое главное автор надежно зашифровал. Ему достаточно того, что всю правду знает только он сам. По крайней мере, он нам не объяснил, в чем его личный интерес к поцелуям. В том, чтобы пофилософствовать на эту тему? Но возможна ли холодная философия по поводу такой чувственной «материи», как поцелуй?

Что пробивается сквозь шифры - то, что поцелуи разочаровывали автора - и не раз. Есть в нем какая-то поцелуйная горечь. Он к ней - как поэт, а она ему - прозой. Для примера кратко перескажу миниатюру «Минус». Она о том, как автор, еще школьник, увлекся новенькой одноклассницей. А более всего приглянулись ему ее руки: «Когда она входила в класс, начиналось свечение вокруг ее рук, которое переходило в аромат ранней сирени». И после школы эта девушка вспоминалась ему запахами сирени. Но однажды они встретились, и он попросил поцеловать ее руки. И поцеловал. Они пахли не сиренью, а борщом…

Эта розовая книга издана теперь, когда поцелуй вошел в нашу жизнь слишком зримо и слишком грубо. И сугубо подростково. Это - видели? На шумной улице, посреди тротуара - высокая девушка, успевшая налить формы, и паренек, который, кажется, еще даже «не в курсе дела». Она, зажала безусое лицо в ладонях, впилась в его губы и надолго застыла в такой позе. А он, бедняга, стоит, опустив руки, и ждет, когда она насытится…

Книга издана хорошо. Миниатюры в ней сверстаны, как стихи. Ее украшает графика Юлии Хазиной. А посвящена книга, между прочим, «всем женщинам, которых я не целовал».