Челябинский врач, астраханский губернатор

Степан Семенович Андреевский - человек для Челябинска не чужой. Несмотря на то, что прожил в наших краях всего около трех лет, беспримерным медицинским подвигом (в 1788 году доктор привил себе совершенно не изученную тогда сибирскую язву) он оставил память о себе на века.

Родился С.С. Андреевский в 1760 году в селе Салтыкова-Девица Нежинского уезда Черниговской губернии в семье сельского священника. Настоящая его фамилия — Прокопович (запомним это), но, как писал он в 1791 году в прошении в Сенат: «...фамилия Андреевский принята мною со стороны матери моей по некоторым обстоятельствам еще в самом юношестве, обучаясь словесным наукам, которую и до сего времени на себе нося, да будет мне позволено при оной же навсегда оставаться». Сенат удовлетворил его просьбу.

В 80-х гг. XVIII века в Медицинскую коллегию и Сенат стали поступать сообщения о появлении и распространении в Сибири «неизвестной болезни», поражающей людей и скот, пережить которую удавалось немногим. В конце 1785 года Сенат получил сообщение из Уфимского наместничества о том, что в Зауралье, особенно в Челябинском округе, вновь распространилась эта страшная эпидемия. В ответ Медицинская коллегия в 1786 году отправляет для изучения неведомой болезни специальную комиссию, для которой «назначены яко искусные и известные в своих знаниях практикующей медицины доктор Борнеман и состоящий в службе лекарь Андреевский и с ними подлекари Санкт-Петербургского сухопутного госпиталя Вальтер и Василий Жуковский».

В марте 1786-го комиссия прибыла на место и разделилась на две партии: С. Андреевский и В. Жуковский отправились в Троицк, а И. Борнеман и И. Вальтер - в Челябинск. Вскоре Борнеман представил в Медицинскую коллегию не подтвержденный никакими исследованиями доклад о якобы успешных случаях излечения больных и сразу же выехал в Екатеринбург под предлогом необходимости изучения химического состава воды, которую он и считал источником заболевания. И только С. Андреевский с помощью подлекаря В. Жуковского продолжил начатые исследования. Уже в первом докладе в Медицинскую коллегию в начале 1788 года он впервые называет эту болезнь «сибирской язвой». Кроме того, Андреевский представил подробное описание клинической картины болезни с собственноручными рисунками, «представляющими вид, величину, внутреннее строение и начало опухолей, людей и скот поражающих». По завершении работы экспедиции в Челябинске Степан Семенович вернулся в Санкт-Петербург в сухопутный госпиталь.

Указом Сената от 15 июня 1792 года было предписано «на штаб-лекарском месте быть находящемуся при здешнем сухопутном генеральном госпитале штаб-лекарю Степану Андреевскому, который по званию своему отличил себя полезными службе и обществу трудами». Речь идет о назначении С.С. Андреевского в состав Медицинской коллегии, а это привело к его восхождению по служебной лестнице, но уже по административной линии. А было ему в момент назначения 32 года.

Впоследствии С.С. Андреевский некоторое время служил в министерстве финансов, затем недолго был вице-губернатором в Гродненской и Киевской губерниях. Со всеми сложными обязанностями С.С. Андреевский успешно справлялся, о чем свидетельствовало его быстрое продвижение по службе. В ноябре 1811 года он был назначен астраханским гражданским губернатором.

Кстати, у всех гражданских губернаторов Астрахани, работавших на этом посту до и после Андреевского, сохранились портретные изображения, он единственный, у кого такого изображения нет, и найти его пока не удалось. Поскольку портреты всех деятелей того периода могли быть написаны только рукой художника, можно предположить, что наш герой просто не хотел позировать и терять на это занятие время.

Степан Семенович работал в Астрахани в тот период, когда главнокомандующим русскими войсками в Грузии и управляющим на Кавказе и в Астраханской губернии служил Алексей Петрович Ермолов. В государственном архиве Астраханской области имеются письма Ермолова к Андреевскому. В связи с поездкой в Персию для исполнения поручений в качестве посла А.П. Ермолов передавал свои полномочия Андреевскому.

«Господину действительному статскому советнику астраханскому гражданскому губернатору кавалеру Андреевскому.

По случаю отъезда моего в Персию для исполнения Высочайше возложенных на меня поручений в качестве чрезвычайного и полномочного Российского посла, сдав сходно с высочайшею волею Государя Императора начальство над всеми войсками, в здешнем краю расположенным… я нахожу нужным равномерно и по Астраханской губернии вверить Вашему превосходительству, как хозяину оной, непосредственное управление всеми делами, поставляя вам в обязанность войти во все те отношения, в каковых находился я к господам министрам, и по указанному порядку доносить Правительствующему Сенату прямо от себя по делам, относящимся до Астраханской губернии…».

Много полезных дел сделал Степан Семенович для Астраханской губернии, а 16 декабря 1818 года он в последний раз присутствовал на заседании губернского правления. На следующий день с утра он отправился в рекрутское присутствие, но, «чувствуя крайнее изнеможение», вернулся домой. Осматривавшие его врачи нашли, что «он одержим необыкновенно повсеместною слабостью нервной системы с сильным притом судорожным удушьем». После принятых мер положение его несколько улучшилось, но в 8 часов вечера приступ удушья повторился, и в 9 часов утра 19 декабря 1818 года С.С. Андреевский скончался. В день похорон, 21 декабря, траурная процессия растянулась от центра города до Ивановского монастыря - места погребения тела губернатора (на месте церкви «Во имя усекновения головы Иоанна Предтечи»). Могила его не сохранилась.

В Астрахани он жил один, жена его Анастасия Ивановна Андреевская (урожденная Волькевичева) проживала постоянно в их собственном доме в Петербурге и лишь изредка приезжала в Астрахань.

Незадолго до смерти, находясь в командировке в Петербурге, С.С. Андреевский составил завещание. Оставляя жене все небольшое движимое и недвижимое имущество, он писал: «Не имея ни злата, ни серебра, ни драгоценных камней и дорогих вещей, я умоляю друга моего не тревожить праха моего подозрениями в помещении оных. Столовое же серебро, коего весом я имел не более 12 фунтов, принесено будет в тот священный храм, при коем бренное тело мое погребено будет, а белье, носильное платье и прочие пожитки останутся в пользу неимущих».

Так закончилась жизнь замечательного русского врача, ученого, видного государственного деятеля, пытавшегося всеми силами служить своему народу.

Известный историк отечественной медицины Я.А. Чистович писал о С.С. Андреевском: «Славился обширным умом, серьезным образованием, неподкупной честностью среди общей испорченности и большими административными способностями».

Возвращаясь к трехлетнему пребыванию Степана Семеновича в Челябинском округе, нельзя не задать себе вопрос: неужели не было у него в тот период знакомых, друзей? Надо предполагать, что, конечно же, были. И такие свидетельства мы нашли. А еще более интересный вопрос о родных, ведь у него был брат - Яков Семенович Прокопович.

Но о брате ниже, пока цитирую Л.Н. Большакова, отрывки из его «Повести о поисках и обретениях», посвященной подробному биографическому исследованию жизни Григория Степановича Винского и опирающейся в том числе и на мемуары самого Винского «Мое время».

Г.С. Винский был сослан в Оренбургскую губернию в 1780 году с лишением чина, дворянского достоинства, на пожизненное поселение по подозрению в причастности к уголовному делу Кашинцева. Жил он в разных местах губернии, в том числе и в Уфе. В наших краях он учил детей (был домашним учителем) во многих семьях, писал мемуары. Вот он пишет: «...В сию зиму почтенный штаб-лекарь г. Андреевский приезжал из Челябы в Уфу, дабы познакомиться с доктором Занденом. Он, услышавши, что один его земляк нещастлив и болен, тотчас по добродушию своему меня посетил. Сердечная его ласковость и искреннее участие во мне открыли ему всю мою душу...»

Знакомство состоялось зимой 1787-1788 гг., и познакомил их врач Оренбургского корпуса Федор Иванович Занден. Как характеризует его Г.С. Винский, «почтенный, искусный, человеколюбивый врач». На самом деле его звали Христиан Занден, пруссак из Ризенберга.

Учился в Кенигсберге, Берлине и Франкфурте-на-Одере и в последнем получил докторский диплом. Приехав в Россию, получил право практики. В службу, однако, не принят по неимению вакансий и поехал в Смоленск, где и определился физиком по контракту на один год за 300 руб. Потом 19 октября 1777 года определен в Оренбургский губернский госпиталь с жалованьем в 674 руб. от Оренбургской губернской канцелярии, а в 1784 году переведен был в Оренбургский корпус. Затем, ссылаясь на указ Сената 5 июня 1762 года, которым предписывалось сменять медицинских чинов в отдаленных местах через шесть лет, «чтобы охотнее туда ехали», он стал проситься внутрь России и в конечном итоге был назначен 22 мая 1794 года штадт-физиком в Москву с жалованьем по 800 руб. в год. Встреча происходила в Уфе, поскольку Оренбургское губернское правление находилось также в Уфе.

В первый же день Андреевский предложил Винскому поехать с ним в Челябу, обещая оказать ему там всю необходимую медицинскую помощь. «...Переезд сей, по моим недостаткам, был совершенно для меня невозможен; на сие он отвечал: может быть, возможность откроется...». Такая возможность открылась. Подполковник Мансуров предложил Винскому «ехать с ним в Челябу, где квартировал его батальон». Расходы он брал на себя, тот согласился. В начале февраля 1788 года Андреевский, Мансуров, Винский «были уже на пути к Челябе».

«...Сколько я обязан господину Андреевскому, сие я никак изъяснить не в силах; он точно излечил меня телесно и душевно; без его словоохотных бесед, без его неутомимого старания внушать истины, им знаемые, я бы никогда не воздержался ни от крепких напитков, ни от буйных поступков. Три месяца, с ним вместе проведенные, были мне полезнее десятилетнего учения. Придержавшись по возможности его советов, я до половины шестого десятка моей жизни не знал никаких болезней. Помню его слова: «Огненные напитки крепко здоровому только не делают вреда, а пользы никогда никому ни малейшей». В душе моей горжусь моею стойкостию, отбросив их всесовершенно».

18 июля 1788 года в присутствии лекаря Жуковского, городничего Челябы Швейгофера и судьи Оловянникова Степан Семенович Андреевский сделал самому себе прививку сибирской язвы. Конечно, он прекрасно понимал, на какой риск идет, зная, что смертность от этого заболевания колоссальная. Эта история описана многими авторами.

Когда С.С. Андреевский уже исполнял обязанности астраханского губернатора, Винский писал: «Тебя, благотворитель мой Степан Семенович Андреевский, который не только по искусству своему освободил меня от тяжкия болезни, но умными твоими суждениями, безпримерною добротою твоея души ускорил образование моея нравственности. Ты, от благородного упражнения врачевать болезни телесные переместившись на лестницу службы гражданской, по уму твоему и сердцу можешь быть в пространнейшем кругу благодетелем несчастных; дай лишь Бог, чтобы ты никогда не забывал: honores mutant mores (почести изменяют нравы) и чтобы скверная корысть не коснулась чистот твоей души». С Андреевским такого не случилось.

А теперь о родственниках Степана Семеновича. Как отмечено у Б.Н. Палкина, «кроме жены, единственным наследником оставался его брат Яков Семенович Прокопович, который, овдовев, жил с детьми в Троицке».

В 1805 году Винскому разрешили по его прошению заниматься гражданской службой, начиная с нижних чинов, и он поступил на службу в Оренбургскую таможню, где, вероятно, и познакомился с Я.С. Прокоповичем. Начальником Оренбургского таможенного округа в тот период был Павел Васильевич Величко. В 1806 году Винский вместе с Прокоповичем и Величко выезжали на некоторое время из Оренбурга в Санкт-Петербург. Там они могли встречаться со Степаном Семеновичем Андреевским.

Я.С. Прокопович был моложе Винского почти на 20 лет (год его рождения - 1772-й). Родился он и рос на Украине, военную карьеру начинал капралом лейб-гвардии Преображенского полка, дослужился до поручика, после чего был «выпущен к статским делам» и в 1801 году определен на должность унтер-цолнера Оренбургской таможни. То есть он появился в Оренбургской губернии значительно позже того времени, когда там был Андреевский. Впоследствии Прокопович стал директором таможни в Троицке.

Но внимание! В книге Л.Н. Большакова упоминается еще один Прокопович - Николай Яковлевич. А отцом его был Яков Семенович.

Из биографической энциклопедии: «Прокопович Николай Яковлевич — даровитый писатель и талантливый преподаватель; родился в Оренбурге 27 ноября 1810 года. Отец его, Яков Семенович, служил управляющим местной пограничной таможней, но вскоре вышел в отставку и переехал с семьей в Нежин, где был избран поветовым маршалом (предводителем) дворянства».

Вероятно, Я.С. Прокопович жил в Троицке во время своей службы на таможне до своей отставки, а в 20-х годах вернулся с семьей в родную Черниговскую губернию, в город Нежин.

Итак, мы выяснили, что Николай Яковлевич Прокопович - это родной племянник Степана Семеновича Андреевского.

До 10-летнего возраста Николай воспитывался дома, а затем поступил в гимназию высших наук в Нежине, в которой шел курсом ниже Николая Яновского, но держал приемные экзамены вместе с ним в 1821 году. А Николай Яновский - это не кто иной, как Николай Васильевич Гоголь. Гоголь и многие другие были приняты во второе (старшее) отделение, Прокопович же поступил в первое (младшее) вместе со своим братом Василием (следовательно, у Андреевского был еще один племянник - Василий).

Биография Н.Я. Прокоповича описана Н.В. Гербелем в книге «Русские поэты в биографиях и образцах» и отдельных статьях.

«В школе Прокопович сделался общим любимцем товарищей, которые, с легкой руки Гоголя, дали ему ласковое прозвище «Красненький» за его румяный цвет лица. Недурной собой, приветливый, живой и веселый мальчик отличался общительностью и готовностью на все дружеские услуги одолжения. Жил он во втором музее (так назывались отделения, по которым распределялись пансионеры) вместе с Гоголем, Данилевским и другими. Постоянные встречи и близкие общие интересы связали их прочной и глубокой симпатией; все отрочество их проходило на глазах друг у друга. Природная застенчивость и тяжелые материальные условия помешали полному развитию и надлежащему применению далеко недюжинных способностей Прокоповича, судьба его также не представляла ничего особенно выдающегося, но при всем том эта благородная и симпатичная личность достойна внимания как по собственным небольшим заслугам, так и по близким отношениям, которые соединяли Прокоповича с такими крупными величинами нашей литературы, как Белинский, Плетнев и особенно Гоголь».

Автор единственной, посмертно изданной книги («Стихи Н.Я. Прокоповича», 1858) умер в нужде, от туберкулеза. Гербель пишет: «Ни о ком Гоголь не отзывался впоследствии с таким братским чувством, как об этом товарище его первых игр и свидетеле первых усилий проложить себе дорогу в жизни, и вместе с тем никто не знал так Гоголя-юношу, как Прокопович».

Итак, мы теперь знаем, что племянник Степана Семеновича Андреевского, врача, совершившего беспримерный медицинский подвиг в Челябинске, был близким другом великого писателя Николая Васильевича Гоголя.