Памяти Захи Хадид

Даже по американским меркам это был смелый шаг – среди высоток в духе позднего Салливана, чем то напоминающих сталинские высотки Москвы (ссылаться на Салливана правильнее, он был раньше, но и известен он у нас меньше) вдруг из ниоткуда возникали массивные блоки серого и черного бетона, нависающие над шестой улицей в Цинциннати, Огайо.

Центр современного искусства, Цинциннати, США

Центр современного искусства потратил на это здание в конце 90-ых более $34 миллионов, выглядело оно внушительно. Тогда его назвали необруталистским. В темное время суток с этим сложно было спорить – центральный черный блок словно нависал над пространством, а подсвеченный огнями серый парил будто сдерживаемый магнитным полем. Прилипшие магниты – так говорили об этой постройке критики. Здание, с которого я начала мечтать – говорила о своем первом крупном детище Хадид.

Заха Хадид родилась в Багдаде в 1950 году, ее детство прошло в баасистском Ираке, где, если у женщины и был какой шанс не стать безмолвной тенью без лица и гражданских прав, так только через образование за рубежом и последующую эмиграцию. К счастью, обстоятельства сложились удачно - Хадид уехала в Британию.

Семидесятые прошли для нее в лондонской Архитектурной ассоциации, которая открыла Хадид путь в бюро видного голландского архитектора Рема Колхааса, приучившего молодую Заху искать новые пути в реализации своих планов – как технологические, так и эстетические.

Музей транспорта, Глазго

Колхаас терпеть не мог типовые коробки, тот самый international style, которым в 2000-ые активно застраивались крупные российские города. Неприязнь к шаблонному и унылому унаследовала и Хадид.

Она не строила стеклянных супермаркетов и типовых стадионов. Она рушила представления об архитектуре в прямом смысле слова, следуя в русле новаторских решений Фрэнка Гери, того самого, что построил из гнутой стали в 1997 году в испанском Бильбао музей имени Соломона Гуггенхайма.

Штаб квартира CMA CGM, Марсель

Вскоре Гери и Хадид будут ставить в один ряд, как основателей деконструктивизма – стиля определившего архитектуру нового века. Но Хадид пойдет дальше в своем стремлении отказаться от простых форм и явных концепций, и продвинется на этом пути так далеко, что к концу «нулевых» Гери по сравнению с ней будет казаться традиционалистом, остающимся верным своему единожды выбранному пути.

Опера, Гуанчжоу

В 2004 Хадид начинает проект Музея транспорта в Глазго, с крышей в «стиле кардиограммы» и интерьером с велосипедами на потолке. Параллельно строится здание оперы в Гуанчжоу, напоминающее инопланетный корабль, приземлившийся среди небоскребов делового центра. Через год Хадид переосмысливает классический небоскреб Миса ван дер Роэ в «сползающей» штаб квартире CMA CGM во французском Марселе. К 2010 будет достроен ее Национальный музей искусств XXI века в Риме. Еще год спустя – центр водных видов спорта в Лондоне.

Национальный музей искусств XXI века, Рим

Вторая половина 2000-ых укрепляет Хадид в статусе мировой архитектурной звезды и отличается заметным поворотом на восток, сопряженным с интересом к текучим формам – тут и Художественный центр в Абу Даби (2007) и Центр Sky SOHO в Шанхае (2014) и, Центр Гейдара Алиева в Баку (2012).

Центр Sky SOHO, Шанхай

Ошалевшая в 2000-ые от нефтяных денег Россия тоже почувствовала вкус к звездам мировой архитектуры, которых активно приглашали строить свои футуристические здания. Впрочем, потом их бесцеремонно прогоняли, выплачивая неустойки за срыв контрактов и оставляя котлованы с торчащими зубами свай вместо архитектурных шедевров.

Центр Гейдара Алиева, Баку

Норман Фостер и Доминик Перро оказались не у дел. Захе Хадид повезло.

Первый особняк на Рублевке ей заказал Владислав Доронин, решивший поддержать свой международный имидж чем то более осязаемым, нежели отношения с эпатажной супермоделью Наоми Кэмпбелл.

Второй проект, в названии которого фактически заложен оксюморон всех российских «нулевых» - Dominion Tower на Шарикоподшипниковой улице – стал удачным примером включения архитектуры XXI века в инертный слой хрущевских пятиэтажек. Своими переплетениями лестничных пролетов внутри здания Dominion Tower напоминала воплощенную в бетоне и металле гигеровскую фантасмагорию, перенесенную в московский ландшафт 2015 года.

Dominion Tower, Москва

За Москвой бюро Zaha Hadid Architects двинулось дальше по постсоветским просторам – в планах на 2017 год, например, значится комплекс Astana EXPO в Казахстане. Он будет реализован уже без Хадид, также как проект стадиона Al Wakrah в Катаре со сроком сдачи в 2022.

В этих проектах все тот же детский свободный полет фантазии и вызов законом физики, что всегда отличали Заху Хадид, девочку из Багдада, выбравшую математику вместо покорности и компьютер вместо хиджаба. Ее не стало 31 марта, но она навсегда останется с нами.