Морит мать голодом и ужасом

Каких только писем не приходит в редакцию . Но душераздирающая история, рассказанная на нескольких тетрадных листочках этого послания, поразила даже самых опытных журналистов газеты.

Бомж в собственной квартире

Как спасти старушку?

Потрясенные этой историей, мы решили во что бы то ни стало помочь несчастной старушке. Для начала обратились в управление социальной защиты Металлургического района, где живет эта семья. Там внимательно выслушали и развели руками:

-- У нас чуть не 80 процентов таких старушек. Сегодня административное законодательство бессильно им помочь. Давайте навестим их вместе с участковым, и вы сами увидите: сделать ничего нельзя.

С большим трудом отыскала участкового.

-- Да знаем мы эту семью! - с ходу огорошил он меня. - Соседи сколько уж раз милицию вызывали. Ну и что? За тунеядство сегодня никого не наказывают, ЛТП не существует. Да и сама бабка никаких заявлений на родного сына писать не станет. Ничего противозаконного там нет!

То есть не кормить родную мать, не позволять ей помыться, бить и материть ее каждый день - все это в рамках закона? Нет, надо немедленно спасать бабушку! Оформить над ней опеку, устроить в дом престарелых. Любым путем вырвать ее из этого притона.

И вот мы с фотокорреспондентом Борисом Каулиным отправляемся на разведку, по дороге ломая голову, как нам попасть в квартиру, где бабушку держат, .

В заложниках у матери

Нам повезло. В подъезде современной девятиэтажки, где живут сын с матерью, шел ремонт, потому все двери были распахнуты настежь, объясняться по домофону не пришлось. На пороге злополучной квартиры нас встречает абсолютно трезвый мужчина. Просит показать документы, объяснить цель визита. И мы враз забываем все придуманные легенды, честно говорим, что из и хотим побеседовать с бабушкой.

-- Опять, что ли, жаловалась? - обращается мужчина к энергичной старушке, вышедшей нам навстречу. - То и дело милиция приезжает. Неужто не надоело?

Мы внимательно разглядываем Екатерину Ивановну. Она чисто, опрятно одета - сарафан, нарядная кофточка. Зовет нас в свою, самую большую в квартире комнату и при этом говорит, не умолкая:

-- 50 лет здесь прожила, всю жизнь старшим продавцом в магазине проработала:

-- Кассиром, - привычно поправляет сын.

-- Ну, кассиром, - недовольно соглашается она. - Все меня уважали, все Катю знали. С ума совсем еще не сошла. Все по дому делаю. Я и варю, и стираю:

-- После того как дважды пожарники приезжали, чуть дом не спалила, спичек ей уже не даю, - вполголоса комментирует сын. - Приходится готовить все самому.

59-летний Владимир Викторович работает резчиком в прокатном цехе ЧМК. Вечером он уходит на 12-часовую смену, поэтому отправляется на кухню доваривать суп для матери.

Она тем временем показывает нам фотографии. В 85-м умер младший сын, три года назад - муж. Он был начальником смены на ЧМК. Упал, сломал шейку бедра и больше уж не поднялся с постели. .

-- А сын вас обижает? - спрашиваю активную старушку, совсем не похожую на жертву.

-- Обижает! - тут же соглашается она. - Нет, кушать дает. Что вы, руку на меня не поднимает. Пенсию я переписала на книжку. Ругаемся с ним с утра до вечера. Ни ума, ни слуха, ни памяти у меня не осталось.

После смерти мужа все документы на квартиру, сад бабушка прятала и перепрятывала столько раз, что потеряла окончательно. И теперь вступить в наследство ни она, ни единственный сын не могут. Немалые деньги, оставшиеся на сберкнижках, тоже куда-то.

-- Да не надо мне ее денег! - возмущается сын, он чистит на кухне картошку. - Работа у меня тяжелая, но платят сейчас хорошо, на жизнь хватает. Только вот что это за жизнь?..

Владимир Викторович - вдовец, взрослые дети давно живут самостоятельно. А он - как на краю могилы или на пороге психушки. Ремонтировать запущенную квартиру нет никакого смысла: все стены в ней в щелях и дырочках - тайниках, куда спрятаны крохотные записочки, какие-то бумажки, номера телефонов, кусочки пищи. На наших глазах он достает сковородку из плиты и вместе с ней спрятанную матерью хрустальную вазу. Открывает сушилку с посудой - там осталось всего с десяток тарелок.

-- Ухожу на работу и не знаю, к чему вернусь. Раньше оставлял ей ключи - она их теряет, а потом не может попасть домой.

Теперь он закрывает мать в квартире. Просидев в одиночестве полдня, она выходит на балкон и кричит: Нередко добрые люди пытаются ее , взломав замок или забравшись на второй этаж. Сын возил мать к районному психиатру. Тот развел руками: . Попросту говоря, маразм у еще очень бодрой старушки. Во всяком случае, жить с младшей сестрой Екатерина Ивановна отказывается категорически, после двух дней общения они ссорятся насмерть. А кому она еще нужна? Вот и несет Владимир Викторович свой крест, выполняет сыновний долг до конца.

В кухне стоят пивные с запасом воды. Конечно, он попивает. А какой нормальный мужик не запил бы от такой жизни? Ни женщину в дом привести, ни друзей:

Горькую паузу прерывает крик Екатерины Ивановны:

-- Что он вам тут врет? Не верьте ему!