Алексей Куренков пережил и кожанки, и малиновые пиджаки

81-летнего Алексея Куренкова из села Кузнецкого не сломили самые тяжкие из прожитых им лет. Не согнули и нынешние перемены.

Работали за палочки

Проезжая в Кузнецком по улице Ленина, мы первым делом обратили внимание на палисадник в ярких цветах. И только потом - на пожилого человека в заштопанных штанах и тапочках, надетых на толстые носки. Он сидел на скамейке у дома под номером 125, отдыхая после хлопот по двору.

- За скотиной подбирал и приустал маленько, - объяснил свое временное бездействие Алексей Ильич. - Правда, скотины у меня - только куры да собака!

Алексей Куренков - уроженец Кузнецкого. Здесь родился, отсюда уходил в армию, сюда вернулся. Самым счастливым периодом в жизни у него было... Думаете, детство?!

- Такого тяжелого детства, как у меня, ни у кого не было, - неожиданно констатировал еще куда как бодрый старик. - Работать я начал с десяти лет. И не колоски собирал, не корову пас, а как настоящий взрослый мужчина. И все потому, что семья у нас была большая - восемь человек, а я последний. Старшего брата, родившегося в 1919 году, еще до войны в армию призвали. Второго тоже забрили. А как война началась, то на фронт взяли третьего брата, а за ним и отца. Остались мы с больной матерью и сестрами. В колхозе работали день и ночь. Платить нам не платили, а ставили палочки - трудодни. Выживали за счет коровенки и огорода, который засаживали картошкой.

Но и на скудный припас государство покушалось. Требовали ежегодно сдавать 400 литров молока, а также масло, яйца, шерсть, шкуры. А если ни яиц, ни шерсти со шкурой на подворье не водилось, то они записывались в недоимку, которая восполнялась буквальным грабежом.

- Приезжали к нам на телеге и всю картошку выгребали из подпола, - вспоминает Алексей Ильич. - И ладно бы кто чужой над нами измывался, а то свои - из тех, кто сумел подсуетиться и прибиться к сельсовету. Нацепили кожанки, в начальство выбились. Ох, и куражились! Мешки с картошкой волокут и приговаривают: «На фронте солдаты голодуют, а вы тут жируете!»

В 12-13 лет Алеша и пахал, и сеял, и боронил. Освоил трактор ХТЗ-14. Даже за штурвал комбайна «Коммунар» ему доводилось садиться.

Бегом из колхоза

Когда закончилась война, полегчало не намного. Один брат погиб под Ленинградом, второй пропал без вести, третий вернулся дважды раненным. Отец пришел в конце 1946-го: в разгар войны его перевели в трудармию и направили в Челябинск на цементный завод.

Как бы то ни было, но в семью вернулись два мужика. Вроде бы должно полегчать. Тем более, что и отец, и брат - люди мастеровые, уж на кусок хлеба всегда заработают. Ан-нет, грянул 1947 год.

Какой след он оставил в истории, кроме сталинского денежного обмена, мы прежде не знали. И не узнали бы, не встреться с Алексеем Ильичем.

- Опять прошлись по дворам те же самые люди в кожанках, - рассказывал он. - С очередным лозунгом: дескать, надо восстанавливать порушенное войной хозяйство, так что делитесь! И снова все выгребли подчистую. Люди с голоду пухли, а то и умирали. Чтобы не пропасть, ели корни лопухов, картошку прошлогоднюю выкапывали, колоски собирали, хотя это и запрещалось.

И понял тогда Алексей: бежать надо! Не только от голодухи, но и от деревенского беспросвета. За спиной у него было лишь четыре класса начальной школы, с таким образованием - никуда. Понимал парнишка: чтобы выбиться в люди, учиться надо. С другом Колей Фирсовым Алексей ушел пешком в Аргаяш. Оттуда они на товарняке добрались до Челябинска, где поступили в фабрично-заводское училище - на столяра.

- Проучился я два месяца, - вспоминает Алексей Ильич, - и перевелся в другое училище - железнодорожное. Мечтал водить паровозы. Спустя два года получил распределение в Уфалей, где стал помощником машиниста. Шесть лет курсировал между Челябинском и Свердловском. Затем была армия. Три года в Удмуртии отбухал шофером. Вернулся домой в 1957-м.

На железную дорогу Куренков не пошел. Продолжал крутить баранку в местном рабкоопе: снабжал совхоз продуктами и промтоварами. Спустя 20 лет пересел на скорую помощь в детском санатории «Солнышко», где и проработал до выхода на заслуженный отдых.

«Официантка» от Куренкова

На пенсии у него началась новая жизнь. Алексей Ильич стал работать не на государство и его полпредов в кожанках, а на себя. Сам обустроил дом, куда привел вторую жену Зою Максимовну (первая умерла еще в 1975 году). Занялся оснащением своего хозяйства самодельными приспособлениями. Первым делом смастерил циркулярку, чтобы пилить дрова и доски. За основу взял двигатель от вентилятора в брошенном коровнике, установил его на раму, натянул на шкив ремень от веялки, и дело пошло. И транспортную проблему он решил с такой же легкостью.

- Пойдемте за мной, - пригласил нас хозяин, поднимаясь со скамейки.

Мы зашли на обширный двор, по периметру обложенный поленницами дров, где под навесом стояло... На что же оно было похоже? Скорее всего, в советское время так выглядел мини-трактор производства Харьковского завода. За два больших задних колеса и кузов впереди в народе его прозвали «официанткой». У агрегата Куренкова та же компоновка. Только вот собран он, по словам Алексея Ильича, из утиля. На самодельную раму Куренков поставил кузов от грузового мотороллера, передний и задний мосты - от «жигулей», коробка передач - от ГАЗ-51, рулевое - от довоенной «эмки», двигатель - от бензиновой насосной станции.

На самодельном транспорте он возит дрова, сено, навоз. Не раз ставил в кузов скамейки и загружал... супругу с подружками. Возил их за грибами и ягодами. Однажды за этим занятием его остановил автоинспектор. Сказал, что Алексей Ильич допустил сразу два нарушения: в таком агрегате нельзя перевозить людей, к тому же автотелега не стоит на учете в ГИБДД. Однако капитан был настолько потрясен невиданным механизмом, что, обойдя его вокруг, махнул рукой: мол, езжай, только аккуратнее.

На прожитые им трудные годы наш герой не серчает. Они, как это ни странно, закалили его. В буквальном смысле. За все время он никогда не обращался к врачам, а таблетки называет отравой. До сих пор зимой на велосипеде (!) ездит на рыбалку. Разве что слышать стал хуже, пришлось аппарат покупать. Зато нервы в порядке: телевизор почти не смотрит, считает, что там одно вранье. Только ни один выпуск программы «Играй, гармонь!» не пропускает: сказывается давнее увлечение гармошкой.

К сегодняшней действительности относится критически. Раньше, говорит, все равными были, а сейчас у народа опять все отняли. Совхоз-миллионер обанкротили, народ на селе спивается. И глумятся над ним сейчас те, кто прежде ходил в кожанках, потом сменил их на малиновые пиджаки, а нынче - в костюмах от кутюр.

Только народ наш в лице Алексея Ильича Куренкова все равно не согнуть и не запугать. Жилка-то у него тютнярская, исконно русская. Уж если крепостников что царского, что сталинского пошиба пережили, то и разномандатным временщикам, неустанно делящим-пилящим Россию, его не сломить.