Музей - на краю:
Спасибо купцам. Если бы не они, остались бы мы без прошлого. Без того, что мы теперь обозначили как памятники истории, архитектуры и культуры.
Дворян у нас на южном Урале негусто, а если и были, то вчерашние купцы. А купцы свои особняки строили для себя и своих потомков, не подозревая, что лет через сто они попадут под охрану государства и превратятся в нечто вроде национального достояния. Ведь ничего другого не сохранилось. Хибарки-то давно развалились и ушли в грунт. Вообще, все, что мы теперь тщимся сохранить как памятники прошлого, когда-то было собственностью состоятельных сословий. В сущности, наше представление о прошлом?- это представление о том, как некогда жили богатые люди. Бедные о себе не оставили прошлого. Точнее, их прошлое ушло в землю, в культурный слой.
К чему я веду? А веду я к следующей формуле: мало того, что бедность не оставляет памяти, она не в состоянии сохранить и память, оставленную богатыми. Бесплатной памяти нет. На прошлое надо потратиться. Даже в ущерб чему-то насущному. Это понимали наши далекие предки. А мы, много о себе возомнившие, допускаем, что можно прожить и без памяти, без прошлого.
А теперь?- в Верхний Уфалей. В Верхнем Уфалее есть крае-ведческий музей. Вам легко догадаться, где он разместился. Да, разумеется, в доме купца, и не одного, а двух. Хорошо строили купцы, крепко, не скупились, но на долю их особняков пришлось столько лихих годин, что кирпичные стены , а деревянные перекрытия прогнулись. Работники музея боятся оставаться там под частоколом подпорок.
Однажды, в размышлении о том, как быть, у директора музея Татьяны Григорьевны Бочверадзе и сотрудницы Валентины Александровны Черных (автора книги ) возникла мысль и обследовать фундамент, на котором стоит купеческий особняк. Лаза в подвал они не отыскали. Пришлось распилить две плахи. Когда в свете фонарика они заглянули в подпольную темень, увидели своды кирпичной кладки. Первое сравнение, которое пришло на ум,?- как Грановитая палата. Оказалось, что у себя в музее, под своими ногами, музейные работники обнаружили музейную достопримечательность.
При подробном осмотре выяснилось, что музей стоит на капитальном сооружении из красного кирпича. Оно неплохо сохранилось, если не считать того, что осыпалась штукатурка. Своды?- арочные. Четыре арки, сойдясь на полу, на каменной пяте, образуют столб-опору. Да, в принципе именно так, как в Грановитой палате. Столбов?- три. Вторыми концами арки упираются в стены. Помещение невысокое, но просторное. Впечатление прочности и надежности. Сырости?- самая малость.
Обследуя подвал, археолог Владимир Юрин обнаружил дыру в полу, а под полом?- полость. Что там? Еще этаж? Подземный ход?
Выявленный подвал не отменил острые вопросы, стоявшие перед музеем до него. Музей в Верхнем Уфалее?- и богат, и беден. Он богат экспонатами, но беден финансами. Впрочем, бедный музей?- не новость, а вроде бы норма. Беда в том, что беден и сам город. Для него каких-то 100 тысяч рублей хотя бы на обследование строения?- проблема. Уже несколько лет у города нет своего кормильца и, в сущности, хозяина?- комбината : это градообразующее предприятие впало и никак не выйдет из рыночной лихорадки. В лучшие времена 70 процентов городского бюджета обеспечивал комбинат. Но теперь их дороги разошлись: комбинат принадлежит кому-то (иностранцу?), а город?- никому.
Конечно, можно рассудить и так: местные проблемы музея перед глобальными проблемами комбината?- ничто. И в этой обстановке хлопотать о музее?- вроде бы не время, не место и даже неприлично. Ну что такое ремонт музея перед тем, что на бирже в Лондоне упали мировые цены на никель? Музею, как говорится, сидеть бы и помалкивать.
Он, музей, так и делает: сидит и помалкивает.
И что? Нет денег?- и будь что будет?
Город Верхний Уфалей пятьдесят лет давал России никель. И Россия за это с ним рассчиталась не-а-де-кват-но. То есть еще до Лондонской биржи снизила цену на никель. И что теперь, когда город на мели? Никому нет дела? А его музей: Музей еще никого не накормил, не напоил, не одел и не обул. Музей?- это так, баловство, развлечение. Сначала людей надо накормить, напоить, обуть, одеть, а потом?- музей.
Вроде логично. Но годы идут, а нам никак это не удается?- накормить, напоить, одеть и обуть. Почему? Не потому ли, что музеи у нас разваливаются? Может быть, с них надо начинать?
К сожалению, не поддается измерению то, что дает один поход школьного класса в городской музей. Хорошо хотя бы догадаться, что для, допустим, пятиклассника это событие значит много больше, чем думают взрослые. И разве исключено, что в его душе будет заложено зернышко любви. Любви к своему дому, своей улице, своему городу и своей стране. Не сразу это зернышко прорастет, проявится и скажется, но?- прорастет, проявится и скажется. Тем более если оно будет не единственным.
Последнее дело?- убеждать, как это важно: музей, память, история, культура, родина, Отечество, вера людей в себя, в свою землю, в Россию, уверенность в ее будущем. Сначала духовное, потом?- материальное. Худшая из бедностей?- бедность духом.
Между прочим, каждая монета России содержит никель. Например, монета в2 рубля весит 5,13 грамма. Никеля в ней 1,3 грамма. Собрать бы по копеечке с монеты за уфалейский никель?- пожалуй, хватило бы не только на ремонт музея. А ведь монетный никель?- малая часть того никеля, который дал Верхний Уфалей.
Сегодня Верхний Уфалей беден. Он весь в долгах. А страна ему ничего не должна?
Михаил Фонотов
