Одинокий странник Владимир Курносенко

Об этом писателе разные мнения и впечатления. Лишь в одном сходятся те, кто знал его: он был сложным человеком, неохотливым на общение. Предпочитал одиночество. И был одинок. Но все соглашаются в том, что для писателя это нормальное состояние. А дружить он умел, но дружба проверялась временем.

Владимир Владимирович Курносенко родился 2 июня 1947 года в Челябинске в типичной семье советского офицера. Владимир Алексеевич, отец, был майором железнодорожных войск. Лидия Протасовна занималась воспитанием троих детей. В семье росли дочери Люда (живет в Сочи), Нина (живет в Москве) и сын Владимир. Мальчик с малолетства проявлял себя необычным ребенком. Был залюбленным - родители баловали его безмерно. Потому, наверное, пока родители были живы, Владимир был очень крепко привязан к ним.

В школьные годы побуждений писательских замечено не было. Он занимался спортом, так как Лидия Протасовна позднее стала директором спортивного комплекса, в котором тренировались фигуристы. Она вообще учила детей всему тому, что сама умела. Хорошо рисовала, танцевала, моделировала и шила одежду. Была очень артистичной женщиной. Это ее качество передалось сыну Владимиру. А так Володька был обыкновенным школьником, пионером, каких были миллионы в советское время. Один раз он с мальчишками притащил с железной дороги, которая и сейчас находится неподалеку от школы, тормозные колодки. Сдали их ребята в металлолом. Пришли железнодорожники, отыскали в груде металла свои колодки. Директор школы Иван Дмитриевич Морев вызвал сборщиков в кабинет и пропесочил как следует. Анатолий Владимирович Рыбальский (поэт, друг с самого детства) вспоминает: «Мы учились в одной школе № 11, в одном классе. Дружили. Вместе окончили в ней 8 классов. Потом разбежались. Володя ушел учиться в школу № 1 имени Энгельса, я - в 107-ю». С детства Владимир и Толя были не разлей вода. Дружбу бережно несли через годы расставаний и редкие встречи. Не расплескали.

После окончания средней школы Владимир Курносенко поступил в Челябинский мединститут. А в институте познакомился с интересной студенткой Ларисой. В 1970 году они поженились. Что такого особенного было в Володьке, что Лариса выделила его среди других? Лариса Дмитриевна всегда отмечала его редкие особенности: «Владимир был ярким студентом. Когда появлялся в аудитории, то сразу становился центром всеобщего внимания. Говорил - заслушаешься. В нем была какая-то харизма, магнетизм. Магия!»

В 1971 году в молодой семье родилась малышка. Отец назвал дочку Илоной. Сегодня дочь писателя преподает в медицинской академии. Это тот самый институт (сейчас - академия), где учились ее родители. Илона Владимировна Курносенко - доцент кафедры, акушер-гинеколог, кандидат медицинских наук. А родители ее после окончания института уехали в Бакал. Там и оканчивали интернатуру: Владимир Владимирович - по хирургии, а Лариса Дмитриевна - по акушерству-гинекологии. Хирург был в поселке незаменимым врачом. Ему приходилось не только оперировать, но и лечить от всех болезней. Затем Курносенко работал в областной клинической больнице (онкология). Жизнь его перевернул один случай: умер больной. Прямо на операционном столе. Такие случаи почти с каждым оперирующим врачом происходят. Но на Владимира смерть пациента произвела неизгладимое впечатление. Переживал. Мучался. Был очень чувствительным.

В тот нелегкий для него период именно творчество, а также поддержка друзей и родственников помогли ему справиться с испытанием. Он ведь где-то лет с 19 пристрастился к творчеству. Увлекся прозой. Занимался в литературном объединении ЧМК. Первый его рассказ появился в 1978 году в журнале «Сибирские огни». Потом пошли другие. Его хвалили. Широко известен рассказ «Римлянин», который был замечен Виктором Петровичем Астафьевым. Астафьев рекомендовал Курносенко в Литературный институт имени Горького. В институте молодой писатель познакомился с Татьяной Алексеевной Набатниковой. Она была из Новосибирска, слыла в то время заметной журналисткой и писательницей в своем городе. Илоне в год развода родителей, в 1978-м, было совсем немного, потому время это осталось размытым в ее памяти.

После окончания Литературного института имени Горького Владимир в 1981 году уехал в Новосибирск. И жил там несколько лет. В 1982-м в семье родилась дочка Глаша. Владимир Владимирович работал хирургом. Участвовал в литературных конкурсах. Именно там он стал заметным писателем. В 1983 году в Москве вышла его книга «Справедливые дни». Состоялась его поездка в Монголию, по пути он останавливался у В.П. Астафьева. Многие считают, что поездка ему была необходима для сбора материала - он долго вынашивал в голове роман «Евпатий». Целых 12 лет! «Евпатий» вышел в Пскове в 1996-м.

А в Челябинск писатель вместе с новой семьей вернулся в 1985 году. Работал в Южно-Уральском книжном издательстве (1985-1987). Владимир Алексеевич Черноземцев (писатель) подтверждает этот факт: «Я был заведующим редакцией художественной литературы Южно-Уральского книжного издательства. У нас было четыре редактора: оренбургский, курганский и два челябинских - у каждого свои задачи. Курносенко Владимир был редактором художественной литературы. Он был самоуверенным человеком - на все со своим взглядом. Упертый в убеждениях, но довольно прогрессивных. Был формалистом в каких-то вопросах… Хорошо знал запрещенную литературу. Помню, приносил Платонова в издательство… Как-то нас отправили от редакции в совхоз или колхоз на уборку урожая. На зернопогрузку. Он поехал и привез оттуда уже написанные очерки. Жил в Челябинске недалеко от редакции, на Ленина, 33. Помню, одну из комнат перегораживала книжная полка. Я к нему часто наведывался обедать. Женой его была Татьяна Набатникова».

Вторая дочка писателя Аглая (Глаша) с самого детства стала близким и понятным человечком сестренке Илоне. Сестры сохраняют теплые и доверительные отношения и сейчас, но видятся редко. Сегодня Глаша в Москве (с 1989-го). Окончила ВГИК, режиссерский факультет художественного кино. Сняла несколько короткометражных фильмов. Работала режиссером в студии «Даго». Снимала «Папиных дочек», режиссер монтажа на проектах «Тихий Дон», «Мой жаркий лед», «Наследница». А в Челябинске в детские годы дочерей пытался сблизить отец. У него это получилось. Через всю свою жизнь Владимир Владимирович пронес чувство вины перед своей первой семьей. Об этом знают его близкие.

Илона уверена, что с Глашей они похожи не только внешне. И Аглая так считает. Обе светловолосые, с голубыми глазами. Отец их был красивым мужчиной, хотя и небольшого роста. Видный. Спортивный. И внутренний мир его дочерей тоже очень похож - сумел он в них вложить свою упертость, хотя профессии у них разные. Но каждая именно в профессии настойчиво идет вперед и добивается результата. Сегодня они обе вспоминают об отце с большим уважением. Говорят, что он много знал, много дал им. Мудрым был. Мог философствовать на любую тему. Рассказ «Микроба» отец написал о них и для них. Илона бережно хранит письма - они переписывались, особенно в последние годы жизни Владимира Владимировича. У Илоны двое сынове: Роману - 21 год, Максиму - 7. Роман пишет. В деда пошел. Будет журналистом, учится в ЮУрГУ. Максим больше времени уделяет спорту. «Тоже в деда пошел, - говорит Илона. - Папа занимался единоборствами». А Глаша ждет рождения дочки.

Челябинский адрес Курносенко и Набатниковой в 90-е годы знаком был многим. В хорошей четырехкомнатной квартире постоянно собирались писатели, художники, поэты. Николай Иванович Година, поэт, вспоминает: «Я приехал в Челябинск в 1987 году. И жил месяц в их квартире, они как раз уезжали куда-то, а мне еще негде было жить. В тот первый период своего пребывания в Челябинске я выпускал «Лечебники». И Владимир помогал мне. Подсказывал. Потом они с женой разошлись. Больше он не женился… Отец у него сгорел в бане… Он себя считал виноватым…» Жизнь как будто проверяла Владимира Курносенко на прочность. Он был прочным, но чувствительным.

Книга писателя «К вечеру дождь», вышедшая в 1988 году в Южно-Уральском книжном издательстве, получила хорошие отзывы. В ней - повесть «Сентябрь», ранее публиковавшаяся в журнале «Сибирские огни», и рассказы «Савок», «Мальчик на полотенце», «Жизненный промах Гызникова», «Маттео из Армении» и другие. «Савок» - совсем короткий рассказ. Но смысл в нем глубокий до боли: о человеческой нравственности, о врачебной этике. «Савок» - это студенческая кличка хирурга Савчука. Он женился на однокурснице Ирке. Жили они в съемной халупе за 30 рублей. Он учился и работал санитаром, потом стал хирургом в Кунашакском районе, врачом для всех больных, как и сам когда-то автор. Районная больница старая-престарая, но переделанная. Скукота кругом. Александр Акимыч тоже однокурсник. Только он в областном центре. Женат, есть сын, дочь. Преуспевающий врач. У него есть будущее. Ему нужно вертолетом добраться до Кунашака, там мальчик лет восьми после операции… Перитонит… Акимыч прилетел к Савку, успел, но оперировать отказался. Струсил. Не захотел на себя брать ответственность. Оперировал вновь Савчук.

Провожая однокурсника до станции, Савок спросил: «…думаешь, гнойный ты хирург, если бы Пушкина мы с тобой оперировали, выжил бы он?» Александр ответил: «У Пушкина перитонит был - пуля толстый кишечник повредила. Злая штука, мог и помереть». Савок не унимался: «А ты бы стал его оперировать?» - «Вряд ли…»

Мальчик в Кунашаке умер. Он оказался сыном Савка и Ирки.

В этом рассказе глубина смысла и боли. Глубина человеческих чувств - счастья и несчастья. Глубина ответственности. А еще - глубина мыслей самого автора о жизни, долге, Пушкине. Конечно, не только Курносенко думал о смерти поэта. Многие хирурги размышляли и размышляют по поводу его ранения, примериваются: смогли бы они его спасти? Примеривался и Курносенко, потому, наверное, уехал потом в Псков, в пушкинские родные пенаты. А в рассказе «Савок» слишком много из жизни, которую автор знал!

В 1987 году Владимир Владимирович Курносенко вступил в члены Союза писателей России. В 1988-м у писателя вышла в Москве книга рассказов «Милый дедушка». В следующем году - книга рассказов «Лента Мебиуса» опять же в Москве. Курносенко стал составителем вышедшего в этом же году в Челябинске литературно-художественного и общественно-политического сборника «Каменный пояс». В него вошли произведения многих челябинских поэтов и писателей: Александры Гальбиной, Олега Журавлева, Рустама Валеева, Николая Годины, Валерия Тряпши, Марии Меньшиковой, Александра Завалишина и других. Рассказы Курносенко публиковались во многих коллективных сборниках, журналах «Сибирские огни», «Литературная учеба», «Юность», «Урал». Еще не так давно, в 2008 году, в Москве, в издательстве «Время», вышла его книга «Жена монаха».

Анатолий Владимирович Рыбальский, говоря о челябинском периоде Владимира Владимировича Курносенко, не скрывает горя и сожаления по поводу смерти друга 19 января 2012 года: «Была переписка. Он написал мне: «Толя, ухожу в затвор…» Мы в Челябинске семьями общались. Дружили. Моя жена считает Володю родным человеком. Добрым. Владимир тяжело переживал развод… А Набатникову я вспоминаю деятельной женщиной. Она нашла себе другого… Развод был неизбежен. Она уехала. Владимир ведь был человеком жестким, но порядочным. Я же ему многим обязан, в 90-е годы он помогал мне. Мы с ним пытались создать фонд еще в 1991 году. Я был директором, он - председателем. Рассчитывали на предприятия… Хотели помочь талантливым людям. Ничего не получилось!»

В 1992 году в Челябинске у Курносенко вышла еще одна книга - «Дежурство со следователем». Но жизнь после развода не складывалась. Он не был патриотом Челябинска: считал Челябинск в культурном отношении мертвым городом. И в 1994 году уехал вместе с мамой Лидией Протасовной в Псков. Это произошло через пять лет после отъезда Набатниковой. Третий раз он так и не женился. Женщины у него были: очень был любвеобильным мужчиной. Но если жил с одной, других не замечал. Потом расходились. С ним трудно было жить! Где такую терпеливую можно было найти, как Татьяна Набатникова? После нее Владимир не мог долго жить ни с кем!

В Пскове у него с мамой была в самом центре четырехкомнатная квартира. Когда умерла Лидия Протасовна, Владимир работал врачом на «скорой», потом - врачом частной практики. Но и здесь у него ничего не получилось - он не был бизнесменом. Потому плотно вновь занялся литературными трудами. Именно в Пскове он получил много премий. Премию Белкина, например. Стал лауреатом премий администрации Псковской области в номинации «Литература» в 1996 и 2004 годах. Печатался в основном в «Дружбе народов».

И был очень религиозным человеком. Окунулся в религию еще здесь, в Челябинске. Знаком был с отцом Севастьяном, настоятелем храма «Нечаянная радость» (на территории горбольницы). Общался со священником часто. Случилось так, что отца Севастьяна посадили, дали срок. Владимир переживал. Но в вину его не поверил! Считал, что Севастьяна оговорили. И в Пскове религиозность его продолжилась. Квартиру он продал. Купил дом на окраине города. Приглашал Рыбальского помочь менять венцы. Рыбальский ездил к нему. Дом, обшитый снаружи досками, к сожалению, оказался гнилой внутри. Жить в таком было нельзя! Потому проживать стал Владимир Владимирович в засыпушке, что находилась рядом. Сам все облагородил в ней. Он был культурным во всех отношениях человеком, чистоплотным - сказывалась характерная черта хирургов. Во всем - порядок! А вот с людьми тяжело сходился. Зато животные всегда были вокруг него.

«Папа всегда что-то искал, - говорит Илона. - Жил в одиночестве. Последние десятилетия один. Съездила на похороны - все поразило. Он только писал… Быт простой... Две собаки большие. Кошка. Куры». Размышляя сегодня о судьбе друга, Анатолий Владимирович Рыбальский говорит: «Конечно, здесь у него были друзья, могли помочь. Но он был гордым. Не хотел никому быть обязанным. Были у него материальные сложности. Я ему предложил денег. А он: «Мог бы не предлагать, знаешь же, что откажусь». А сам! Когда у меня были сложности, Лидия Протасовна и Володя предлагали продать полуторку Лидии Протасовны в Челябинске, чтобы помочь мне. Он и в Пскове экономил на всем. Жил творчеством. Вел уединенный образ жизни. Трудно быть общительным и творить! Владимир ни на кого не был похож… Был писателем от Бога! Жутко начитанным человеком! Ничем никогда не кичился. А ведь входил в мировое сообщество «Кто есть кто». Принят был в него, когда в нем всего-то было 100 человек. У него и сертификат имелся. Человек пишущий всегда одинок. У него все на другом уровне…»