А мне и так хорошо!

Татьяна Петровна долго не выходила замуж. Несмотря на то, что в те времена засидевшаяся в девках барышня подвергалась соседским пересудам. Она всем говорила, что ее не устраивает выходить замуж хоть за кого, лишь бы успокоить пристрастное общественное мнение. Тем не менее, в 27 лет поддалась настойчивым уговорам и брак состоялся. Жениха привели в дом родители. Петя был под стать невесте: неказист лицом, невелик ростом и неохотно поддерживал житейский разговор. Родители настаивали, и молодые согласились. Редко, но бывает и так.

Просуществовала семья недолго: около года. Вскоре после рождения дочери незадачливый Петя был возвращен к своим родителям. Папаша из него как-то не получился: то боялся взять на руки ребенка, то всовывал в рот дочки соску, подобранную с пола, то смел предлагать уставшей мамочке супружеские обязанности… Словом, толку мало, только путался под ногами.

Татьяна довольно быстро вернулась к преподавательской деятельности в институте, а Женю выращивали вышедшая на пенсию бабушка и вполне еще адекватная прабабушка. Пока был жив дед, хорошо зарабатывающий начальник строительного управления, взаимопонимание в семье было полным.

Больше попыток выйти замуж Татьяна не предпринимала. При воспоминании о мужских ласках, доставшихся ей от законного мужа, она только досадливо морщилась, не очень понимая, почему большинство женщин тоскуют без любви. Ее гормоны молчали. Никакие эротические сны не снились, и переход из молодости в средний, а позднее и в пожилой возраст происходил без всякого сожаления об утраченных женских возможностях.

Ко времени взросления дочери семейные ряды резко сократились: в один год ушли из жизни родители, а следом и бабушка, пережившая семидесятилетнюю дочь. Остались мама с дочкой вдвоем.

Женя училась в школе не блестяще. Ей не нравились ни физика, ни история, ни литература. Ей вообще не нравилась сама непреложная необходимость каждый день ходить в эту самую школу. Подруг у нее не было. На какое-то короткое время Женя сближалась с кем-нибудь из девочек, но очень быстро находилась причина для резкого выяснения отношений, и дружба обрывалась. Женя не прощала подружкам нового наряда, обсуждения собственной персоны за спиной, успехов у мальчиков. На словах она объявляла, что ей до всего этого нет никакого дела, но болезненно переживала и чужой успех, и материальную обеспеченность. Да, про мальчиков она говорила крайне резко, всех называя «дураками» и «болванами», но если бы они догадывались, как ей хотелось, чтобы кто-нибудь из этих «недоумков» обратил на нее внимание.

По части внешних данных природа в случае с ней особенно не напрягалась: маленькие, глубоко спрятанные под веками непонятного цвета глаза, ранняя сутулость, не поддававшаяся лечебной физкультуре, впалая грудь… Награди ее природа хотя бы чувством юмора или добродушием, возможно, подростковая компания и не была бы к ней так сурова, а поскольку налицо было полное отсутствие вышеназванных качеств, Женя оставалась в стороне от подробностей сначала школьной, а потом и институтской жизни.

Татьяна Петровна реально оценивала перспективы дочери как в профессиональном, так и в личном плане, и не без труда пристроила ее на металлургический факультет института. Намерения были понятны: матери виделось, что дочь со временем будет работать в какой-нибудь лаборатории, а резко повышенное количество юношей на факультете было каким-никаким шансом на устройство личной жизни.

Но получилось иначе. Женя категорически отвергла попытки двух-трех юношей подружиться, поскольку они были такие же «убогие», как она сама. Как она говорила: «Я уродина и он урод, мы что, Квазимодо рожать будем?» А молодые красавцы внимания на Женю не обращали, несмотря на дорогой макияж и наряды из бутиков…

Ради покупки этих нарядов мать с дочерью месяцами сидели на пустых макаронах, но результата не достигли. В отличие от матери, отнюдь не горевавшей об отсутствии мужчин в ее жизни, Жене вынужденный аскетизм давался трудно. Она по ночам смотрела эротические фильмы и возмущалась, если чувствовала, что мать подглядывает. Со временем неистраченную любовь обратила исключительно на себя любимую: баловала вкусными яствами, привыкла ходить в салон на спа-процедуры и ездить к дальним родственникам в отпуск, чтобы поплавать в море.

После окончания института ни в какую заводскую лабораторию не пошла. Определилась секретаршей в небольшую фирму. Жена шефа была от нее в полном восторге: уж такая-то будет знать свое место, и за мужа можно не волноваться на мымру точно не позарится.

Татьяна Петровна попереживала за дочь, но со временем успокоилась. Нашла преимущества в жизни вдвоем: никто не скандалит, не мусорит, не требует непонятно чего. У большинства ее приятельниц дочери разошлись с мужьями, мучаются с детьми, а у них с Женечкой - тишина и взаимопонимание. Утром мама у доченьки спросит, что приготовить на ужин, вечером доченька поинтересуется здоровьем маменьки, и полная взаимная удовлетворенность общением.

Одного боится Татьяна Петровна: как справится Женечка с одиночеством, когда ее не станет. Правда, сама Женя на мамины сетования привычно огрызается: «Заскучаю, заведу собаку или кошку». «Да ты что, какая собака или кошка? - всерьез недоумевает мама. - Ты же никогда ни о ком не заботилась, а тут живое существо!»

С годами возрастная разница между мамой и дочерью постепенно сглаживается. Когда по вечерам они совершают полезный для здоровья моцион вокруг дома, люди умиляются, как нежно младшая сестра поддерживает под руку старшую.