Сергей Ткачев: «Дом без проекта не построишь»

Казалось бы, Челябинский институт (филиал) Российского государственного торгово-экономического университета должен сегодня праздновать победу, ведь он попал по мониторингу Минобра РФ в «зеленую зону» как успешное учебное заведение. Но настроение у его директора Сергея Ткачева совсем нерадостное. Почему?

- Так ведь теперь будут голову отрубать, - говорит Сергей Михайлович. - Сейчас объясню, о чем идет речь. Из 25 филиалов университета 24 признали эффективными. Но головной вуз, как ни странно, попал в «красную зону» и подлежит реорганизации. Всего в университете учатся 70 тысяч студентов, из них только 6 тысяч - в Москве. 95 процентов выпускников трудоустраиваются по специальности. Основная масса, как и челябинские студенты, получает образование в эффективном пространстве. Что будет дальше? Не знаю. И в такую непонятную ситуацию попали многие.

У федерального университета в Екатеринбурге, например, почти все 20 филиалов оказались в «красной зоне». А ведь они находятся в Свердловской области. И ребята оттуда в Екатеринбург не поедут, потому что учиться очень дорого. Куда они пойдут? Начального профессионального образования нет, среднее - тоже разрушили. Логика преобразований совершенно нарушена.

Теперь вот МаГУ приткнут к техническому университету. И что? Сильный вуз, по мнению реформаторов, потянет слабый. Но это еще не факт. Отличный обувщик необязательно станет классным стекольщиком. К тому же МаГУ не является слабым вузом. Говорю это как эксперт Рособрнадзора. Я проверял, например, в Питере несколько вузов. И все они ему уступают, за исключением преподавательского состава, там много профессоров. МаГУ - мощный вуз, с отличными кадрами, он - кровь и плоть металлургического комбината. Поэтому не понятен мотив его реорганизации. Он нужен, востребован. И выполняет колоссальную социальную функцию.

- Еще ведь и критерии мониторинга вызывают много вопросов...

- Разумеется, мы занимаемся мониторингом у себя в институте уже пять лет, и единственный критерий эффективности - это качество образования. Какое отношение квадратные метры имеют к эффективности вуза, до меня никак не доходит. Может быть, я такой тупой? Ведь бывают и профессора-тугодумы. Ну не понимаю я, как афганские студенты, которые у нас учатся, привязаны к эффективности, для меня это неразрешимая загадка. Мы же ориентируем образование на потребности нашего общества. Нам не нужны иностранные студенты. И мы не должны их искать с сумой в руке.

И кто сказал, что мы обязаны зарабатывать деньги на каждого преподавателя? Наша обязанность - учить, а не зарабатывать.

Нелепые критерии к тому же еще и переврали. Сколько было ошибок в цифрах! Ректоры ездили в Москву объясняться, но их там не услышали.

- Может быть, еще тормознут с реформированием? Минобр РФ ведь объявил, что реорганизации до проведения мониторинга негосударственных вузов не будет...

- Реорганизацию продавят в любом случае. Задача поставлена президентом страны - сократить число вузов на 20 процентов. И ее, конечно, выполнят.

- Откуда взялась такая цифра? Почему именно столько вузов нужно сократить?

- Эту цифру, я думаю, назвал Минфин. Объясню и то, почему государство настаивает на сокращении. Россия сегодня по количеству студентов занимает первое место в мире. Все дружным строем идут в вузы, даже если сначала поступают в училища и техникумы. Оголились многие участки в народном хозяйстве страны, не хватает специалистов с начальной и средней профессиональной подготовкой. Зато с лихвой - «голубых воротничков»: менеджеров, юристов, экономистов.

А главная беда: у государства нет средств содержать такую ораву. Но, может быть, ему и не надо столько, как сейчас, вкладывать? Ведущие вузы мира в Кембридже, Оксфорде, Гарварде готовят специалистов без таких бюджетных вливаний, как у нас, поскольку являются частными заведениями. Они не имеют государственных стандартов, финансирования, аккредитации, программ, но их выпускники - лучшие в мире специалисты. И многие нобелевские лауреаты, как правило, имеют отношение к этим университетам. Поэтому эффективность названных вузов никто не ставит под сомнение. И государство с удовольствием заключает с ними договоры на научно-исследовательскую работу.

- Вы считаете, что государство не должно присутствовать в сфере высшего образования?

- На мой взгляд, государство не может быть узким специалистом в этой сфере, при всем моем уважении к нему. Если присутствие государства и нужно, то как гаранта некой стабильности. И это не исключает государственной поддержки, которую получают вузы за рубежом.

- Какой мониторинг, на ваш взгляд, не взбудоражил бы так, как нынешний, педагогическую общественность?

- Сначала необходимо определить правила игры. Если проводить мониторинг, то нужно принять положение, утвердить его статус, характеристики. Потом объяснить, что должно следовать после мониторинга. Рассказать, что это такое: оптимизация или реорганизация? А не привязывать все к посылу главы государства.

Когда задают вопрос, много у нас вузов или мало, я не знаю. Их, может быть, должно быть в десять раз больше, а может быть, наоборот, или требуются какие-то другие вузы.

- Многие ведь не знают, в чем смысл реформы образования вообще.

- В нынешнем виде ее только ленивый не критиковал. Она ущербна по многим позициям. Любой человек, будь то инженер или бизнесмен, когда берется за воплощение своей идеи, начинает с проекта. У нас перемены в образовании, на мой взгляд, не несут осмысленности. Нет чертежа, конструкции. Представляете ли вы, например, вектор развития нашей области в экономике, образовании, здравоохранении, то есть во всех сферах ее жизнедеятельности?

- Понятия не имею.

- И я тоже, хотя мы с вами держим руку на пульсе информации. Сегодня работодатель говорит, что мы готовим не те кадры. А какие надо? Он и сам не знает. Экономика не может сказать, сколько ей потребуется специалистов, по каким конкретно направлениям. Поэтому мы учим студентов умению учиться, чтобы за стенами вуза они получили необходимые компетенции самостоятельно.

А теперь я вам расскажу, в чем смысл реформы образования, для чего ввели бакалавриат и магистратуру. Мы экономим деньги на обучении четырех лет, а не пяти. Вот и весь ее смысл. Нас не устраивал специалист? Так теперь мы готовим недоученного специалиста. Практики больше не стало, все дисциплины остались прежние. Ничего не изменилось, кроме времени обучения.

- Но ведь говорили о вхождении в Болонский процесс, в европейское пространство?

- А каким боком мы туда вошли? Может быть, уже добились академической мобильности? Ничего подобного. Как-то спрашиваю своих студентов: «Кто готов поехать в Лондон? Я договорюсь». Все понурили головы. А знаете, почему? Никто иностранных языков не знает. На Западе языки в университетах не учат, если они не профильные предметы. Все базовые знания дети получают еще в школе. Поэтому после ее окончания берут образовательные кредиты и едут учиться туда, куда хотят. У нас этой базы нет. И дать ее некому. Значит, главная цель - академическая мобильность - так и осталась за пределами реформы.