Миновал год со времени открытия в Челябинске памятника чешским легионерам

Так уж получилось, что миновал год со времени открытия в Челябинске памятника чешским легионерам, прежде чем я приехал к вокзалу поглядеть на него. Все думал: вот дождусь, что схлынут критические высказывания в адрес городских властей (в Интернете таких было не сосчитать!), тогда и возьмусь за перо. Но, видно, не переждать.

Памятник внешне понравился. Все скромно и со вкусом. Судя по старым фотографиям, очень похож на тот, что был на челябинском городском кладбище, только его снесли менее чем через год после установки. А потом срыли и могилы чехов. Но об этом - ниже.

И место для этого монумента, хотя с этим согласны не все, мне представляется, выбрали удачно. В сторонке от площади, перед старым вокзалом. Где-то здесь как раз и стояли эшелоны с легионерами. Отсюда они, закинув винтовку на плечо, отправились в город свергать советскую власть.

На лицевой стороне вертикально стоящей мраморной плиты читаешь: «Чехословацким легионерам, павшим на пути к свободной Родине». Это заставляет задуматься, и, наверное, понятно не всем. Намерение у них было благородное, только почему же тогда они у нас пали?

Чехословацкий корпус был сформирован из бывших военнопленных, не пожелавших воевать против русских в Первую мировую войну, сдавшихся без боя. Таких чехов и словаков набралось свыше 40 тысяч. Как было с ними поступить? Решили отправить во Францию. Погрузили в эшелоны, отправили во Владивосток, чтобы дальше те плыли морем. А они взбунтовались.

Я человек, большая часть жизни которого прошла при советской власти, хорошо помню, как прежде эти события подавались. Контрреволюционный мятеж, задуманный империалистами против первого в мире государства трудящихся. Теперь все трактуется иначе. Вот и наш историк И.В. Нарский пишет: «Весь инцидент в Челябинске в мае 1918 года произошел по сценарию его величества случая». У нас - может, и так. Только ведь чехи выступили синхронно, по всей тысячекилометровой железнодорожной магистрали.

Нет, меня больше устраивает объяснение барона А. Будберга, записанное им в дневник за 3 июля 1918 г.: «Троцкий дал нам все козыри и сам родил ту силу, которая способствовала раздавить его красную мразь».

Здесь, видимо, нужно пояснение. Лев Давидович в должности наркома иностранных дел, подписав в Бресте мирный договор с Германией, тотчас же занимает учрежденную должность наркома по военным делам. Как наркомвоенмор отдает приказ об окончательном разоружении чехов (пушки и пулеметы те уже сдали), отделении от солдат офицеров, помещении последних в концлагеря. Как тут было не испугаться чехам, не решить, что следующим шагом советского правительства может стать их передача немцам, а те с ними сведут счеты как с предателями. Так что, как видим, Троцкий со своим «преступным» приказом может считаться одним из поджигателей Гражданской войны.

«Совершенно ошибочно мнение, что чехословацкий корпус выступил в борьбу с большевиками идейно, для возрождения великой славянской страны, потрясенной до основания бессмысленной ужасной революцией…», - заявляет еще один белый генерал К.В. Сахаров. А на вопрос, чего ради они тогда поднялись, напрямую говорит: «Из-за мелкого и низкого желания спасти свою драгоценную жизнь…»

Коль скоро я собираюсь и дальше цитировать Сахарова, пару слов о нем. Стал генералом еще при царе. При Советах посидел в тюрьме. Пробрался в Сибирь, попал в окружение Колчака. Участник Челябинского сражения.

И о том, откуда беру цитаты. Из сборника «Революция и гражданская война в описаниях белогвардейцев». Это совершеннейший раритет, книга 1926 года. Досталась мне в наследство от отца, он собирал книги по истории.

Первое после выступления чехов время Сахаров именует «периодом героев».

«Их только-только не носили на руках, - пишет он. - Им дарили все, дарили широко по-русски, от сердца. Забитые и полуголодные бедняки-чехи стали богатеть от русской щедрости. Аппетиты у них разожглись, и очень скоро у чехов вошло в обычай - тотчас, по занятии города, нашими ли белогвардейцами или ими, - приступать уже просто к реквизиции русских казенных складов, налагая руку иногда и на частное имущество. И на это вначале махали руками наши: «Все бери, наплевать, - только помоги с большевиками покончить».

Но распоряжение Антанты участвовать в белом походе на Москву чешский корпус не выполнил. Красная Армия, собравшись с силами, дала белогварейцам и белочехам отпор, а затем перешла в наступление. И снова напугались чехи. «Чего ради мы должны участвовать в чужой Гражданской войне? - рассудили они. - Нам бы, теперь уже с добром, скорее попасть на Родину!»

А «прихватизированного» у русских добра у них оказалось не в меру. Тысячи вагонов, на каждых 2-3 человека - вагон. «Военным трофеем» оказались заводские станки и цветные металлы с уральских заводов, мануфактура и медикаменты. Даже оборудование лабораторий и научная библиотека Пермского университета, даже скаковые лошади...

Какое-то время они раздумывали: а не прихватить ли еще и российский золотой запас? Но ограничились тем, что разграбили вагон. Правда, - в виде компенсации, что ли - загрузили в Иркутске типографские станки и клише казначейства. По пути на Восток нашлепали столько бумажных денег, что после их отбытия, в Харбине, торговцы перестали их принимать.

«Всюду были толпы этих парней, - наглядевшись на это воинство, возмущался Сахаров. - Наглое одутловатое лицо, чуб выпущен из-под фуражки по большевистской моде, бегающий взгляд глаз, останавливающийся на каждом русском с враждебным и виноватым выражением. Все чехи были одеты щеголями, как наши писаря главного штаба былых времен, - новенькая форма, сшитая из русских сукон, форсистые сапоги бутылками и перчатки. Нельзя не повторить, что многострадальная боевая русская армия в то же время была в рубищах и терпела недостаток во всем.

К весне, наконец, разместили чехов по квартирам, но они заявили, что поездов не отдадут, выставили к ним караулы и оставили вагоны, нагруженные накраденным добром, чтобы в любую минуту быть готовыми к отъезду».

Попытки их обуздать, а это пытались сделать вначале французский генерал Жанен, а затем и прибывший военный министр Чехии Стефанек, ни к чему не привели. Они подчинялись лишь выборному комитету.

Колчак поначалу заигрывал с чехами. В протоколе его допроса, проведенного сразу после ареста, еще до того как он оказался в руках красных, есть такой пассаж. «Скажите, - спросил его следователь, - а это верно, что вы отдали приказ за одного убитого чеха расстреливать 8-10 человек русских?» «Был такой», - признался адмирал.

«После падения Омска, когда отступление белой армии пошло быстрым и ежедневным ходом, - это опять Сахаров, - чехословацкие полки, жившие постоянной мыслью выезда из Сибири, охватила паника. Как стадо, напуганное призраком смерти, ринулись легионеры, ничего не ведая, кроме страха за свои жизни. Эти банды стали совершать подлинно каиново дело».

«Каиново дело» - принесение в жертву ради собственного спасения мирных беженцев.

«Безмолвно стояли на рельсах красные вагоны-саркофаги. Тихо перешептывались вековые сибирские ели, единственные свидетели этой драмы. А вьюги и бураны напевали над безвременно погибшими свои надгробные песни и заметали их белым снежным саваном… Немногим удалось спастись из этого ада…» (из белоэмигрантского журнала «Общее дело», 1920, № 14).

Много лет назад я был знаком с А.М. Фоминых. Энциклопедия «Челябинск» сообщает о нем: участник Гражданской войны, организатор комсомола, 20 лет отсидел в сталинских лагерях… От Андрея Михайловича я впервые узнал о том, что, оказывается, в нашем городе уже был памятник чехам. Только еще в период колчаковщины они, ребята из Союза рабочей молодежи (был такой предшественник ВЛКСМ) ночью взорвали его. А уже окончательно монумент снесли, когда город был освобожден от белых.

В 1930-е годы кладбище с чешскими могилами стало мешать застройке центра города, и тогда настал черед и могил белочехов. Там, где они были, выросли кварталы домой, появился кинотеатр имени Пушкина.

Итак, как сказал выше, я не против памятника чешским легионерам. Он знаменует важную страницу истории нашего края. А еще свидетельствует о нашем умении прощать, ради добрых отношений с соседями. Уверен: мы вправе ожидать этого же и от них.

В конце 1970-х мне довелось побывать в Чехословакии. Хотя отношения между нашими народами после 1968 года еще и оставались «прохладными», нас, советских туристов, пригласили на один пражский завод. Там состоялся довольно откровенный разговор. «Как же у вас поднялась рука на памятники советским воинам-освободителям?» - спросили мы. Чехи, опустив глаза, молчали. Слава богу, тогда еще неприкосновенным оставался наш танк на пьедестале. Мы, конечно, побывали у него, возложили букеты цветов. Мы же гордились тем, что именно воины 63-й гвардейской Челябинской добровольческой танковой бригады, откликнувшись на призыв о помощи восставших против фашистов пражан, первыми пришли им на помощь…

Только, увы, потом пала и эта «бронированная крепость». Помнится, купив в киоске американский журнал «Time», я буквально остолбенел, увидев на снимке тот танк в Праге, окрашенным в розовый цвет. Подробности узнал дома, наскоро переведя на русский следующий текст:

«В этом апреле (журнал был за 24 июля 1991 г. - Авт.) студент-искусствовед Давид Черны, 23 лет, и 14 его однокашников, в порыве, как он заявил, «творческого вдохновения», потратили 40 кг розовой краски на памятник, установленный в центре Праги, - советский танк ИС-2, служивший напоминанием о том, что эта столица была освобождена в 1945-м Красной Армией. Такой поступок не привел власти в восторг. Они заставили перекрасить танк заново в защитный цвет и возбудили против Черны дело по обвинению в хулиганстве.

Месяц назад группа парламентариев выступила в защиту Черны, когда он уже вторично окрасил танк в розовый цвет. Советский посол Борис Панкин назвал эту акцию «безобразной выходкой». Власти переправили танк, все еще розового цвета, в музей на окраине города».

И вот, работая над этим материалом, заглядываю в Интернет, чтобы узнать окончание этой позорной истории. Обнаружил фото: танк - розового цвета - продолжает одиноко стоять на опушке леса. Что стало с Давидом Черны? Он - модный скульптор. Наиболее выдающаяся его работа «Онанист» украшает Прагу.

Вот так: здесь - красивый монумент у «ворот города», там - обезображенный памятник «за околицей». В связи с этим позволю себе выступить с предложением: коль скоро наш танк чехам не нужен, почему бы не забрать его назад? Правда, у нас уже есть точно такой - на Комсомольской площади, но найдется место и этому.