Елена Корноухова: «Нельзя установить порядок навсегда»

Минувшая зима возродила надежду на политические изменения. Прогремевший три года назад кризис угрожал переменами экономическими. О том, как все это соотносится с самоощущениями отдельного, но социально активного человека, говорим с психологом, бизнес-консультантом Еленой Корноуховой.

- Елена, поговорить об изменениях в обществе хотелось бы вот в связи с чем. Насколько они реально влияют на каждого из нас? Какие правила диктуют? Вызывают ли беспокойство, особенно в связи с тем, что меняется не только политическая и экономическая жизнь, но и жизнь отдельного человека.

- Есть изменения естественные для человека и есть те, в которые мы включаемся в силу жизни в данное время и в данном месте. Естественные изменения связаны, например, с возрастными кризисами. Они неизбежны. Общеизвестно: кризисы среднего возраста связаны с оценкой собственного жизненного пути, результатов, достижений, осознания цели, переосмыслением базовых ценностей. И, когда мы к этому жизненному периоду подходим, чувствуем себя, мягко говоря, плоховато: возрастные кризисы довольно болезненно переживаются каждым из нас. Однако чувствовать себя «плоховато» в период кризиса - нормально, как бы нелепо это ни звучало.

- Переосмысление ценностей и себя в них завязано на некие общественные критерии. Среда, в которой мы существуем, усиливает состояние «естественного кризиса» или, наоборот, ослабляет его?

- Безусловно, социальные оценки на нас влияют. Начало этому задают условия семьи: в раннем детстве до 2-3 лет через поведение родителей и общение с ними мы усваиваем некие социальные стереотипы. Они становятся фундаментальной ценностной основой личности. По мере того как мы взрослеем, наш арсенал стереотипов и оценочных суждений расширяется. Кроме того, чем позже мы тот или иной стереотип присваиваем, тем на более поверхностном уровне нашей психики он находится, а, значит, он в большей степени подлежит осознанию и коррекции. В структуре личности есть базовые ценности, которые в полной мере мы ни осознать, ни изменить не можем. Именно они определяют на бессознательном уровне выбор жизненного сценария.

- Например?

- Есть идеи и идеалы, которые мы исповедуем в ранней юности: это могут быть и какие-то политические убеждения, и увлечения (спорт, музыка и т.д.), и жизненные принципы… В любом случае нам может казаться, что «жить надо только так, и никак иначе!» Но с возрастом мы начинам по-другому к этому относиться, спокойнее? что ли… Вместе с тем за «внешней оберткой» этих увлечений остается нечто базовое, фундаментальное, что с течением жизни только крепнет и кристаллизуется…

- Можно предположить в качестве примера, что партийная идеология для кого-то в какой-то период жизни может оказаться такой «оберткой»? А что же такое «база», фундамент?

- Попробую объяснить на примере. Бывает так, что лет в 17-19 тяжелый рок воспринимается кем-то из нас как религия… (Слова «тяжелый рок» можно заменить на любые другие: бардовская песня, группа «Ласковый май», хоккей, футбол, горный туризм, комсомол и что угодно еще). Мы страстно и преданно «исповедуем» ЭТО, и нам кажется, что иначе и быть не может … Но годам к тридцати и позже кто-то медленно и постепенно обнаруживает, что кроме «тяжелого рока» есть еще и симфоническая музыка, а «горные туристы» оседают на собственных садовых участках, создавая «альпийские горки» Так «внешние обертки» меняются, а глубинная тяга к красоте этого мира становится еще глубже…

Поколения могут меняться, идеологические установки могут меняться, знаки времени, как модные фишки, могут меняться, но остается то сущностное, что и делает нас нами - для кого-то это восхищение красотой этого мира, для кого-то - потребность преобразовывать его, для кого-то - потребность себя испытать, познать. Мы можем говорить о людях разных идеологических, временных форматов, но схожих по своим базовым установкам…

- А что такое «идеологические установки»?

- Определенные правила игры, которые задаются системой и обеспечивают ее жизнеспособность. Это может быть масштаб государства или отдельной корпорации. В последнем случае они называются корпоративной культурой. По сути, они представляют собой стереотипы, ценности, идеологические основы. Так, например, в одной организации ценностью может быть установка «закрой рот и слушай, что я тебе скажу». В другой - «давайте обсудим проблему». Как консультанты, мы уже третий год работаем над корпоративной культурой одного из крупных промышленных предприятий области. Все, что делали, было заточено на формирование совершенно определенной идеологии. Она связана с принятием персональной ответственности, со способностями дорожить и гордиться местом работы и результатами своего труда, быть в команде, слушать и слышать, доверять, принимать решения. При этом мы понимаем, что промышленное предприятие - это линейная иерархическая структура, где и производственный процесс, и вопросы, связанные с физической безопасностью людей, завязаны на жесткий порядок и линейное управление. Таким образом, в жесткой линейной структуре, которая сама по себе должна быть подчинена определенным принципам, мы пытаемся формировать ценности проектного управления.

- То есть не опирающиеся на иерархию?

- Да. И сама структура (не отдельные люди, а совокупность принципов) начинает против нас протестовать. Потому что для производства качественной продукции в срок и сохранения жизни и физического здоровья людей нужен жесткий порядок. Смысл: когда приходишь на рабочее место, ты должен не искать креативные решения, а четко знать, что ты делаешь и следовать правилам. Но… нам же нужно развиваться, усовершенствовать производство, придумывать новое, внедрять инноватику. Без этого мы проиграем на рынке.

Но инновации по приказу не рождаются! Нужны условия для совместного творческого поиска, обсуждения… Получается, балансируем на лезвии бритвы: если ударяемся в жесткое линейное управление, то теряем отношения и возможность творчества и самореализации людей. Если исключительно в креатив, то начинается бардак…

- Согласитесь, эту ситуацию можно спроецировать как на отношения в семье, так и в государстве, которое вынуждено балансировать между своими традициями и необходимостью, догоняя лидеров, быстро обновляться. Можем ли мы сформулировать некие обобщенные, приблизительные правила этого баланса?

- Это интересная задачка, конечно. Если говорить о конкретной семье, корпорации или государстве, то способы в каждом конкретном случае могут и должны быть уникальными. Готового, универсального рецепта нет. При этом надо понимать, что в любой системе изначально существует базовый конфликт между управляемостью и инноватикой. Здесь есть и другой момент, касающийся сугубо психологических вещей, связанных с личностью.

Ролло Мэй об этом пишет примерно так: на каждого из нас в любой момент жизни воздействуют две силы, одна из них побуждает развиваться и делать шаг навстречу изменениям. Другая - равная по напряжению - побуждает замереть, спрятаться, беречь ресурсы, сохранять безопасность. Это базовые процессы, связанные с законами не столько даже психического мира, сколько физического и биологического. Мы все всегда оказываемся на этом лезвии бритвы. Либо мы делаем шаг вперед и тогда развиваемся и все вокруг нас меняется. Либо мы не делаем этого шага, сохраняя стабильность и безопасность, и тогда мы отказываемся от развития.

- Ключевой вопрос модернизации страны, прямо…

- На пороге изменений мы всегда испытываем очень сильную тревогу, и Мэй называет ее «нормальной тревогой». Суть ее в следующем: мы стоим перед новой возможностью, и это нас волнует, иногда очень сильно. В этот момент фактически «меня старого» уже нет, а «нового» - еще нет. Если мы преодолеваем эту нормальную тревогу, то оказываемся на новой стадии саморазвития. Если не преодолеваем и остаемся в той части, которая неизменна, то начинаем испытывать невротическую тревогу, которая постепенно превращается в чувство вины по поводу нереализованных возможностей. В определенном смысле можно сказать, что такая «механика» касается систем любого масштаба - от личности до государства. Разумеется, само «государство» никакой «тревоги» или «вины» не испытывает, но в социуме всегда «бродят» силы, которые воплощают собой эти состояния, и в разные периоды развития социума разные состояния либо находят свое воплощение в социально приемлемых формах, либо маргинализируются.

- Кто-то метко заметил: социальные лифты ходят не только вверх, но и вниз. Переход в другую стадию развития не всегда означает прогресс. У человека (корпорации, страны) не возникает невроза, если после движения вперед происходит осознание, что шагнули не туда?

- Мы с вами пытаемся соотнести сейчас два пласта - пласт своей внутренней работы и пласт, связанный с определенными социальными достижениями. Предположим, мне делают предложение, которое в социальном смысле для меня может быть заманчивым. Я его принимаю и в социальной лестнице делаю следующий шаг в своем развитии. Моя родня, друзья говорят: да, вот смотрите, какая она умная. А для меня на этой ступеньке начинается некий новый опыт. Постепенно понимаю, что, перейдя на следующую ступень в своем развитии, я должна, например, отказаться от своей способности высказывать собственное мнение, придумывать новые идеи. Или от потребности дружить с людьми, потому что в новой структуре я должна играть по другим правилам. В итоге мне следует признаться в том, что с точки зрения своего внутреннего развития я не только не поднялась, а оказалась где-то далеко позади.

- Поражение?

- Нет, новый этап изменений. Он связан с поиском возможности реализации своих духовных, творческих и прочих устремлений. Было бы здорово, если бы мы учились осознавать себя и понимать, что происходящее с нами - некий процесс, который развивается всю жизнь. И мы здесь для того, чтобы следовать этому процессу.

- А эта модель внутреннего сомоосознания работает в системах более широких, чем человеческая личность? В масштабах корпорации или страны повышается цена издержек такого поиска.

- В концепции одного из моих учителей - Макса Шубаха - все мы являемся частицами некоего поля. Назовем его социумом. В этом социуме проявлены самые разные энергии - назовем их социальными тенденциями. Эти энергии находятся в непрерывном и постоянном взаимодействии.

Моя британская коллега приводила пример с городом Цюрихом: чистый, классический, очень опрятный и упорядоченный город. И в самом центре этого красивого старого города, в парке, скапливаются отбросы - в прямом и переносном смысле. Это парк, где живут бомжи, наркоманы, проститутки, состарившиеся и опустившиеся хиппи… Живут собаки, кошки, крысы. Там же естественным образом формируется помойка, потому что человеческое общество и производит в буквальном смысле отбросы.

И социальные власти ничего с этим сделать не могут. Потому что если сметать все бульдозером, рождается социальный протест. И чем больше бульдозеров сегодня поставят, тем большую кучу дерьма завтра соберут. И задача общества состоит в том, чтобы научиться это понимать не с позиции социального противостояния, а с точки зрения того, какие процессы за этим стоят. Совершенно очевидно: если есть энергия порядка, то неизбежно возникнет энергия хаоса. Для меня этот пример - метафора переноса психологических процессов на общегосударственный уровень. Личность в ситуации выбора разрывается между безопасностью и творчеством, а социальная система всегда балансирует между порядком и новым хаосом. При этом речь идет не о вещах взаимоисключающих, а обязательно дополняющих друг друга. Невозможно раз и навсегда навести порядок, на этом успокоиться и радостно почить в бозе.

- Возможно, именно поэтому российская власть относительно гибко отреагировала на декабрьские протесты.

- Я бы, в связи с этим, отметила другое: не реакцию власти, а реакцию людей, в том числе протестующих. Суть в том, что когда мы погружены в ситуацию (личную, семейную, социальную), мы сливаемся с ней, становимся ее частью. Я сама белую ленточку на машину привязала и смотрела, что будет. Страшно было… В цветочном магазине купила метр белой ленты, и когда я ее привязывала, у меня реально тряслись колени.

- Страх перемен?

- Возможно. Потом, кстати, ленту отвязала. Уже не из страха, а по каким-то другим мотивам, осознать которые до конца не могу. Но смысл в том, что я уже не та, как в тот момент, когда ее повязывала. Я уже другая. И поле стало другим. И те энергии, которые сейчас в этом поле, они уже другие. И, отвязывая ленточку, я воплощаю этим уже какую-то другую энергию. Можно назвать это социальной тенденцией, ведь не зря же говорят об откате протестных реакций. Если смотреть со стороны, не погружаясь, можно искать способы аккуратного, экологичного, бережного обращения с энергиями и управления ими. Но, когда мы внутри, то готовы на все. Иногда это получается очень кроваво.

- Ситуация меняется быстро. В связи с этим, такая ценность, как верность человека самому себе, своим убеждениям не устарела?

- Она никогда не устареет. Разберем пример с белой лентой. Я как человек неравнодушный откликаюсь на процессы в обществе. И это - базовая установка, и в этом я себе верна. Но как человек думающий, я могу меняться, расти, переосмысливать происходящее и протестовать, но каким-то диаметрально противоположным способом: я отвязываю ленту, если она перестает выражать мое искреннее умонастроение.

- Но любая эмблема, форма тесно связана с содержанием. Ее невозможно просто отвязать без последствий. Вспомните, сколько было драматичных высказываний простых коммунистов, которые говорили: это они наверху вершили все. А мы честно работали, спасали, лечили, учили… С этим трудно не согласиться.

- Да, и в этом очень много правды. Если мы говорим, что для нас важно сохранять верность себе, и это реализуется в том, что мы неравнодушные люди и мы неравнодушны к тому, что происходит, то давайте из этого места посмотрим на изменяющуюся ситуацию в ее текучести. Я три месяца назад повязала ленту. Но если завтра с белыми лентами пойдут грабить магазины, я возьму красный/зеленый/синий флаг, например, и пойду защищать порядок. Содержание, суть происходящего в данном случае важнее формы. Есть то, ключевое, от чего я не откажусь ни при каких обстоятельствах, и есть то, в чем я могу меняться, что могу переосмысливать и из чего выбирать. Может быть, я выберу такую форму протеста, которая и против белых лент будет протестовать, а может быть, не буду протестовать вообще, но, в любом случае, я сохраняю себя как человека неравнодушного. Мера изменений разная. И в этом смысле мы можем и сохранять себя, и меняться одновременно. В этом моя преданность самому себе.