Есть ли выход из пустоты?

Нарастающий вал кризисов, катастроф, всевозможного абсурда в государстве и обществе вызван глубинными изменениями в культуре. Так считает доктор философских наук, профессор ЧелГУ Владимир Рыбин.

Недавно вышла в свет его книга «Идея университета XXI века. Опыт исследования». В ней зафиксирован феномен «коридорной ситуации». Это когда люди даже одной профессии, одного социального слоя настолько углублены в свою научную специализацию, что не способны внятно объяснить друг другу проблемы собственной сферы, уходят в узкий, не пересекающийся с другими «коридор». Преодолеть разлад, по мнению профессора Рыбина, можно, если возродить в системе высшего образования воспитательное ядро. То есть растить в студенте не узкого профессионала или ученого-специалиста, но прежде всего личность, опирающуюся на понятные всем общечеловеческие ценности. Корреспонденту «Челябинского рабочего» автор книги доказал, что потенциал этой концепции способен заинтересовать даже прагматичную молодежь.

Популяция новых управленцев

- Анализируя действия публичных персон, все чаще ловишь себя на мысли, что мир сходит с ума. То «взбесившийся принтер» штампует в парламенте странные законы, то замминистра заявляет, что студента-журналиста надо учить выполнять заказы тех, кто платит. Примеров таких «инноваций» море, и кажется, что их число растет в геометрической прогрессии. Владимир Александрович, это проявления все той же «коридорной ситуации», только не в науке, а в социуме?

- Вы правы. Мы наблюдаем выражение определенного системного закона. Любое развитие, эволюция происходят через усложнение. Все новое, что появляется, обязательно изменяет среду и вызывает ее ответную реакцию, как правило, отрицательную, как минимум настороженную. В наши дни действие этого закона обостряется, так как по мере развития культуры, во-первых, нарастает ее сложность, а во-вторых, темпы проявления этой сложности ускоряются.

- То есть если политик сказал глупость, это значит, что он не успел осознать, как его слова воспримут в разных слоях усложненного общества?

- Примерно так. А то, что это случается регулярно по разным поводам и с разными людьми, говорит о следующем: современный человек растерялся в этой сложности, он не понимает себя, ближних и мир в целом. Полная дезориентация в культуре и утрата смысла жизни! Характерно это не только для нашей страны, но и для всех носителей культуры европейского типа, к коим Россия относится в полной мере.

- Слово «культура» вы используете в самом широком значении - как результат деятельности общества?

- Да. В 60-70-х годах ХХ века была иллюзия, что научно-техническое развитие решит все проблемы. На это и ученые, и власти, и системы управления делали главную ставку. Но в науке произошел раскол и он непрерывно углубляется. Сегодня это раскол уже не только на «физиков» и «лириков», но и в рядах самих «физиков», то есть технократов, которые брали и до сих пор берут на себя ответственность и право определять развитие культуры и общества.

«Коридорная ситуация» показывает, что сегодня нет взаимопонимания не только между учеными, исчезает и некая фундаментальная основа, на которой бы люди смогли договориться вообще. Исчезает общий культурно-понятийный багаж. А это значит, что нет общего видения проблем и понимания ситуации. Культура же, которая, с одной стороны, интенсивно развивается, а с другой - не создает неких глубинных общекультурных основ, обречена на распад.

- Раньше было проще?

- Традиционная культура, в условиях которой человечество всегда жило вплоть до ХХ века, задавала четкие ориентиры на прошлое, на опыт предков. Отсюда - прочные представления о добре и зле, красивом и безобразном, должном и запретном. Пока темпы развития общества были относительно невелики (то есть образцы культуры менялись медленнее, чем поколения людей), традиция успешно стабилизировала жизнь. А как только традиционность стала окончательно исчезать (на Западе это произошло в середине, а у нас в конце ХХ века), возникла массовая дезориентация.

Появилась и растет популяция людей, которые обладают полученными в школе и университете знаниями, но лишены ценностей. Ибо старые традиционные ценности исчезли, а новые, адекватные сложности современной культуры не были сформулированы и, как следствие, не усвоены. В человеческом сознании возникла «смысловая пустота», которая по отношению человека к себе проявляется как личностный духовный кризис, а по отношению его к обществу - как ничем не оправданное самомнение, снижение ответственности, хамство, проявление примитивности и недалекости, что мы особенно наглядно наблюдаем среди управленцев и низшего, и среднего, и высшего уровней.

Это закономерно, ведь если наука используется без учета ценностей, то логика такова: чтобы управлять природой, ее необходимо превратить в технику, в автомат, то есть умертвить. Аналогично: чтобы управлять людьми, нужно сделать из людей роботов. Что и делается: рабочий на фабрике штампует болванки, сотрудники современных офисов стучат на компьютере, то есть занимаются таким же конвейерным трудом. И это единственный ориентир, которым пользуются современные руководители. Возникает противоречие между принципами управления и обществом в его живой человеческой основе, пока еще не умерщвленной до конца.

- Мы говорим об общемировых тенденциях. Как с ними соотносится наш опыт прохождения через советский период?

- Конечно, этот исторический эксперимент не оправдал тех надежд, которые на него возлагались сначала. Но он решил свою задачу: создал в России такую же техническую цивилизацию, как на Западе. Получились параллельные и равные по силе научные и технические среды. Очевидным итогом советского строя явилось то, что русский язык стал четвертым языком фундаментальной науки. В настоящее время наука создается только в пяти государствах: Англии и США, Франции, Германии и России. Причем на русском языке делается в настоящее время 5-7 процентов научных публикаций. В советское время эта цифра доходила до 25. Тем не менее живая ткань в нашей науке и культуре осталась. Вопрос только в том, как ее использовать для того, чтобы справиться с ситуацией сверхсложности, в которой мы оказались.

- Наше невнимание к частностям, неспособность обустроить собственный быт - наследие советской этики?

- Русский менталитет в этом смысле всегда обладал своей особенностью. Сравните, например, сюжеты классических романов XIX века России и, скажем, Англии - Диккенса, Теккерея. У них главный герой упорно добивается жизненного благополучия, добился - и все заканчивается. У нас герой бьется не над этим, он может, как у Достоевского, сидеть в трактире и размышлять над вопросами человеческого бытия. Этот запрос оставался и в советское время, но стал проявляться по-другому, так как государство, с одной стороны, создало огромную техносферу, а с другой - разгрузило конкретного человека от моральной ответственности за издержки исторического эксперимента. Другая особенность: у нас долго сохранялись реликты традиционной культуры - в промышленности, производстве, управлении, что выражалось, например, в почитании профессиональных династий (потомственных шахтеров, металлургов, реже учителей, врачей). Были устойчивы и производственные коллективы, они отчасти сдерживали развитие, но позволяли сохранить истинно человеческое отношение людей друг к другу.

- Духовные скрепы?

- Да, только в основе христианского мировоззрения вера в Царство Божие на небе, после Страшного суда, а в социалистический период была попытка построить нечто подобное на земле. Проблема в том, что советская система слишком много взяла у Запада с его научным технократизмом, и человек часто оказывался не смыслом развития, а средством, винтиком.

Неслучайно достижения советской науки связаны в основном с естественными, техническими знаниями. А развитие знаний, связанных с человеком, гасилось: в них не была заинтересована управленческая верхушка, которая уже в то время получила определенные привилегии и не желала с ними расставаться.

- Это и привело к краху?

- Не совсем. Ограниченность номенклатурной верхушки, ее несоответствие запросам времени скорее следствие сверхстремительного развития России в ХХ веке. С моей точки зрения распад Советского Союза и крушение социалистического проекта связаны, в основном с тем, что он развивался чрезвычайно интенсивно, но без достаточного внимания к человеку. И вот эта новая развивающаяся сложность, которая превысила некий предел в 60-70-е годы, привела к тому, что управленцы с этой сложностью справиться не смогли, а люди ушли в узкие частные интересы. В результате государство (а с ним и общество) лишилось внутренней опорв и распалось. Так уже неоднократно бывало в истории. Но если причина понята, то все не так безнадежно. Мне кажется, русская культура (или даже цивилизация) - некий, еще не завершенный проект. Это подготовка к рывку, который сможет наконец-то решить проблему сложности.

Каждый должен стать гуманитарием

- Судя по вашим словам, в «коридорной ситуации» никто конкретно не виноват. Но есть еще важный вопрос: что делать?

- Решение заключается в том, чтобы, подобно древним грекам, которые, как Одиссей, были людьми-универсалами, сориентировать человека в культуре. То есть дать ему общее представление обо всех звеньях, из которых она складывается. Сначала надо выделить главное звено. Таким звеном в наше время становится образование.

- Оно, кстати, пользуется спросом.

- Да, но стремление к узкой профессионализации (мы это видим повсеместно) никогда не даст обществу настоящего профессионала. Любая профессия предполагает умение манипулировать своим знанием, примерять его к непрерывно меняющимся условиям. Если человек не ориентируется в культуре, он не сможет адекватно выстраивать свои отношения как минимум с коллегами, как максимум с обществом.

Идеальный вариант, когда специалист обладает одной или двумя узкими профессиями, но при этом является еще и гуманитарием широкого профиля. Гуманитарное знание нужно превратить во всеобщий навык, как это греки сделали когда-то с грамотностью. И на этой основе, между прочим, победили персов.

- Но это знание обширно. И оно специфично в разных культурах, у разных народов. Как определить, в какой его части нуждается будущий профи?

- Нужно исходить из того, что у всех людей и всех народов на разных стадиях развития одни и те же потребности. Любому необходимо содействие ближних, взаимопонимание с окружающими. Вся история человеческой цивилизации - постепенное расширение круга людей, к которым человек относится так же, как к самому себе, то есть превращение из дальних в ближних. А такое отношение можно выработать через квинтэссенцию гуманитарных знаний об обществе, о человеке и через искусство. Формирование подобной образовательной системы, способной донести до современного студента общечеловеческую шкалу ценностей, вопрос решаемый.

- Но на фоне культа личного успеха (который вузы сами создают) идея не выглядит жизнеспособной. Ближние для нас - стимул работать локтями, дальние - источник агрессии. Как-то не верится, что шкала ценностей изменит эту реальность. Тем более, государство требует от системы образования компетентных специалистов, а не универсалов-мыслителей.

- Во-первых, склонность к индивидуализму - в целом прогрессивная тенденция, если ее правильно трактовать и направить. Человек тем и интересен, что уникален, неповторим. Во-вторых, проект гуманитаризации не рассчитан на мгновенный эффект. Необходимо десять университетских выпусков людей, обладающих фундаментальной гуманитарной подготовкой, чтобы нарастить слой, способный изменить атмосферу в обществе.

Понятно, что государство (как и любая современная система управления) решает проблемы текущего дня. Поэтому оно в первую очередь заинтересовано в исполнителях и на этом строит свою политику. Но потребность в переменах постепенно осознается и представителями госструктур.

- А преподавателями?

- Они тоже чувствуют, что жить, как прежде, нельзя. Ориентироваться исключительно на советскую систему подготовки больше невозможно, ибо в нынешних условиях она воспроизводит ухудшенный вариант узкой специализации. С другой стороны, очевидно: западная технократическая модель превращает в роботов не только инженеров и техников, но и педагогов-гуманитариев, а также врачей. Чего стоят новые способы отчетности, предельная формализация, максимальная обезличенность, ориентация на цифры! Внутреннее сопротивление этому подталкивает преподавателя к поискам нестандартных творческих путей. Пока эти поиски - на уровне интуиции, глубинных переживаний, общего недовольства. Но гуманитарии, мне кажется, уже созрели для того, чтобы обсуждать и принимать идею, если она покажется эффективной и если аргументы в ее пользу будут убедительными.

- Студенты технических специальностей вашу идею вряд ли воспримут. Будущие инженеры так же будут стонать от искусствоведения, или литературы, как гуманитарии от математики.

- Напомню, что блок гуманитарных дисциплин и сегодня включен в программу бакалавриата, независимо от профиля образования. Но зачастую к нему относятся как к обычной академической формальности. Преподаватели читают, например, естественникам, культурологию, потому что так положено. Студенты исповедуют принцип «сдать и забыть». Между тем гуманитарный курс можно организовать так, чтобы он был цельным, помогал молодому человеку ориентироваться в мире, культуре, разбираться в самом себе.

Согласие с собой и собственной совестью - путь к выживанию. Говорю это как врач. Это особенно важно для молодых людей, так как в современный вуз многие из них приходят уже в состоянии глубокого смыслового кризиса. Отсюда их раздражительность, неуправляемость, скрытая депрессия.

И если мы убедим студентов в том, что приобщение к культуре поможет сориентироваться в обществе, в кругу ближних и дальних, понять самого себя, - это позволит им в дальнейшем, опираясь на полученное в вузе гуманитарное знание, выстроить свою личностно неповторимую траекторию жизни.

По сути, речь об общегуманитарной психотерапии. Здесь нет ничего фантастического, ибо человек, обладающий знанием всех разделов культуры, понимающий, что представляет собой каждое звено, из которых складывается вся гуманитарная цепочка, сможет сам осознанно и уверенно творить свою судьбу. А если так, то и все общество станет здоровым.