Алексей Севастьянов: «Хочу уравновесить возможности человека и государства»

В конце лета - начале осени первый в истории Челябинской области региональный уполномоченный по правам человека Алексей Севастьянов отметит две даты: свое 36-летие и три года работы на новом посту.

Об особенностях труда омбудсмена, о том, что из задуманного им и его единомышленникам удалось осуществить и что еще предстоит, Алексей Михайлович рассказывает читателям.

- Алексей Михайлович, еще несколько лет назад мы даже слова такого не слышали - омбудсмен. А сегодня оно плотно вошло в наш обиход. Появился детский омбудсмен, омбудсмен по правам бизнесменов, по вопросам ЖКХ… А вам самому этот термин нравится?

- Мне, признаться, больше нравится словосочетание «уполномоченный по правам человека».

- Хорошо. В названии вашей должности фигурирует слово «уполномоченный». Уточните, пожалуйста, кем вы уполномочены?

- Законодательным Собранием Челябинской области. Это очень важно, потому что в работе института, выполняющего роль дополнительного механизма защиты прав человека, делается упор именно на независимость. Уполномоченного практически нельзя уволить - только по собственному желанию или по приговору суда. Влиять на его работу никто не должен.

Хочу особо подчеркнуть: у омбудсмена нет ни одной прямой исполнительной функции, своих целей он добивается иначе - через СМИ, посредством привлечения общественности к обсуждению проблем, через переговорные площадки. Омбудсмен не относится ни к исполнительным, ни к законодательным органам власти. Сейчас рассматривается вопрос, чтобы сделать институт уполномоченного по правам человека не учреждением, а государственной службой. Это добавит нам и авторитета, и независимости.

- Не поможете разобраться с противоречием: зачем государству тратить на вас большие деньги, чтобы вы защищали рядового гражданина от него же самого, от государства?

- Никакого противоречия здесь нет. Дело в том, что общество постоянно развивается и на определенном этапе начинает осознавать, что в ряде случаев общественный договор, негласно заключенный между гражданами и государством, нарушается. И начинает вырабатывать способы противостоять этим нарушениям. Одним из таких способов и является институт уполномоченного по правам человека, которого в нашей области депутаты ЗСО избирают сроком на пять лет.

- Какая же это независимость, если вам приходится нравиться депутатам, которые за вас голосуют?

- Нюансы соответствующего закона Челябинской области (а его называют одним из лучших в России) в том, что процедура утверждения омбудсмена начинается с согласования его кандидатуры с региональной Общественной палатой. То есть кандидат сначала предстает перед общественностью, потом его рассматривает губернатор и только после этого утверждает Законодательное Собрание. Это очень важно - пройти все три инстанции, потому что только так вырабатывается взвешенное решение.

- Вы упомянули «губернаторский фильтр». Скажите, а может Михаил Юревич вызвать Алексея Севастьянова к себе и отчитать за не понравившееся ему решение?

- С Михаилом Валериевичем мы встречаемся регулярно. Ни для кого не секрет, что у нас хорошие отношения. Тем не менее наши позиции не всегда совпадают. Но если моя точка зрения грамотно аргументирована, подкреплена фактами, то губернатор в девяти случаях из десяти соглашается с моей позицией. А если дело касается простого человека, то во всех десяти. Так что в своей работе от главы региона я ощущаю только поддержку.

- Я читал ваш доклад за 2011 год. В нем приводилась такая цифра: за год в вашу приемную поступило 3363 обращения. В 2012-м количество заявлений изменилось?

- Да, и значительно - зарегистрировано почти пять с половиной тысяч обращений. Активно начали работать мои помощники на местах, к ним поступает достаточно много обращений.

Сейчас на ряде территорий области работают общественные помощники уполномоченного, которые регулярно принимают граждан. В Магнитке появился целый центр, где помимо моих помощников трудятся еще и три юриста. Что касается структуры обращений, то по-прежнему преобладают жалобы, касающиеся жилищных проблем. Очень долго у нас в регионе не решались вопросы переселения из ветхого жилья. Чиновники сознательно тормозили этот процесс, да и сейчас тормозят.

Приведу характерный пример. До 2010 года Брединский район отчитывался, что у них совсем нет ветхих домов. Ну, абсолютно. Пришел новый глава, образовал комиссию, которая выяснила: на территории района насчитывается три с половиной тысячи «квадратов» аварийного жилья. Сейчас включили их в областную программу по переселению. Копейск - отдельная тема. Там около 30 процентов негодных для проживания домов до сих пор не переведено в статус ветхо-аварийных. Но ситуация постепенно меняется к лучшему и сегодня люди могут даже выбирать, куда, на какую территорию им переехать из своих развалившихся бараков.

- А какие еще категории нарушений обращают на себя внимание?

- Во-первых, нарушение прав мигрантов. Бывает, человек прожил на территории России 20 лет, исправно трудится, имеет большую семью, но его за незначительные нарушения пытаются выдворить из страны. Мы против таких выдворений, потому что хотим, чтобы нормальные трудолюбивые люди интегрировались в российское общество.

У нас есть районы, откуда в массовом порядке уезжает местное население. А мигранты согласны ехать в эти места, работать там. Еще одна категория - нарушение трудовых прав. Чаще всего, за этим кроется умышленная невыплата зарплаты. Порой разбираешься и видишь: на небольшой территории скопилось до 70 неудовлетворенных заявлений граждан (нередко это работники коммунальной сферы), а это значит, что прокуратура и следственный комитет не до конца разобрались в ситуации. Ведь в коммунальных тарифах, которые предъявляются жителям, заложены расходы на оплату труда персонала. И если этому персоналу зарплата не выплачивается, следовательно, мы имеем дело с умышленным нарушением. Корысть начальников очевидна, а где уголовные дела?

- То, о чем вы говорите, должны контролировать прокуроры, специалисты трудовой инспекции… Выходит, Алексей Михайлович, омбудсмен просто дублирует их функции?

- Конечно, нет, ведь, повторюсь, уполномоченный по правам человека не обладает исполнительными функциями. Но зато мы активно сотрудничаем с государственными структурами и органами местного самоуправления. Это помогает эффективно разрешать многие конфликтные ситуации.

- А случается, что солидные госучреждения ревнуют, просят уполномоченного не соваться «не в свои дела»?

- Бывает и такое. Но ничего, преодолеваем это недоверие, договариваемся. Кстати, у нас подписаны договоры о сотрудничестве и с МВД, и с прокуратурой, и с ГУФСИН, и с множеством общественных организаций. Наша задача больше просветительская, мы стараемся помочь гражданину добиться справедливости. А ведь человек иногда вынужден совершенно не на равных противостоять огромному государственному механизму. В таких случаях мы встаем на сторону человека и нередко придаем дело огласке.

- У вас прозвучало слово «справедливость». Как-то странно слышать его от правоведа, все-таки справедливость - категория больше бытовая, общечеловеческая, а не юридическая.

- В свое время, уже имея диплом юриста, я защитил кандидатскую по специальности «Социология управления». Научная работа как раз касалась определения роли социальной несправедливости в обществе. Да, многие юристы убеждены: закон - это и есть справедливость. Но если действовать строго в рамках закона, то по формальным основаниям можно отказать абсолютно всем гражданам в тех случаях, когда они защищают права человека, свои личные права.

Где наступает зона несправедливости? Там, где действие или бездействие властей нарушает честь и достоинство гражданина. Знаете, по закону можно ответить так формально, что человек никогда больше не будет верить в справедливость.

Помните дело по продаже совхозных домов вместе с людьми в Агаповском районе? Формальная сторона сделки была абсолютно соблюдена. Но справедливо ли это? Нет, несправедливо, мы все-таки живем в XXI веке, и продавать дома вместе с жителями уже нельзя. Сделка эта аморальна, как и бездействие местных властей. Так что узкие рамки нашего юридического образования не всегда дают возможность правильно разрешить конфликты, связанные с нарушением прав человека. А мы раздвигаем эти рамки, смотрим на проблему «снизу» и говорим о преодолении несправедливости. И если за пять лет наших полномочий мы сможем донести эту идеологию до органов власти, то считаю, свою миссию на первом этапе выполним.

- Где чаще всего нарушаются права человека - в Челябинске или на территориях?

- Конечно, в Челябинске. Прежде всего, потому, что население здесь больше. Еще из Магнитогорска приходит немало обращений - по той же причине. Взять хотя бы магнитогорских «черных риэлторов». Вопиющий факт: возбуждено 27 уголовных дел и ни одно из них не дошло до суда! Прошло полтора года, и прокурор области в очередной раз вынужден отменять постановление о прекращении уголовных дел. Конечно, в этом случае и мы не можем оставаться в стороне.

- В Магнитке есть не менее резонансные дела, которые тянутся годами. Взять хотя бы ветеранов ММК, чьи акции были проданы без их согласия и по заниженной цене…

- Абсолютно верно! Я отражал эту несправедливую ситуацию в своем первом докладе. Управляющая компания даже с формальной стороны была неправа, ведь она продала бумаги по цене намного ниже рыночной. Но, надо сказать, сегодня обманутые магнитогорцы начинают выигрывать в суде свои дела. И я надеюсь, что под общественным влиянием и при наличии доброй воли собственников комбината конфликт разрешится уже в этом году.

- Среди поступивших к вам заявлений есть такие, которые, что называется, не по адресу?

- Да, подобных немало.

Как бы ни обижались граждане, я никогда не стану вмешиваться в спор между соседями. Чью сторону мне принимать, когда решается вопрос, кто чью квартиру залил? Или кто куда перенес забор на дачном участке? Встать на чью-то сторону в этом случае - значит, дать другой стороне меньше шансов на защиту своих интересов.

Защита прав потребителей - тоже не наш вопрос. Другое дело, если в этом замешаны крупные акционерные компании с участием государственного капитала - тут мы занимаем активную позицию. Да, случается, раздаются упреки: вы рассматриваете дела только с точки зрения простого гражданина, а не с позиций, например, какого-нибудь государственного органа или крупной компании. Нет, мы рассматриваем дела со всех точек зрения, но главная задача омбудсмена - отстоять права человека. А механизмов, которые защищают государство, у нас и так хватает. Моя цель - уравновесить возможности человека и государства.

- Наверное, не ошибусь, если скажу, что ситуация в следственных изоляторах и колониях Челябинской области - головная боль Алексея Севастьянова. Посадками генералов, бунтами и массовым членовредительством Южный Урал прозвучал на всю Россию. Почему ситуация в исправительной системе не меняется?

- Меняется, меняется. Уже самые радикальные правозащитники в своих докладах констатируют: массовые пытки в наших колониях прекратились. Это связано не только с возросшим общественным контролем, но и с тем, что сами сотрудники стали другими, изменилось их отношение к осужденным. Гораздо меньше стало жалоб, касающихся денежных поборов. Но продолжают поступать обращения по условиям содержания. Для меня совершенно непонятно, почему нельзя решить вопрос по установке душа в женской колонии № 5? Ведь практически во всех мужских ИК душ давно имеется. Мы делали опрос в двух женских колониях и получили такой результат: 75 процентов женщин недовольны уровнем медицинского обслуживания.

- Алексей Михайлович, позади половина первого омбудсменского срока. Нравится вам эта работа?

- Когда на меня пытаются давить (в том числе и со стороны очень влиятельных государственных структур), то не очень. Мне все-таки хочется, чтобы органы власти мне чаще помогали, чем мешали. Но когда добиваешься положительного результата, помогаешь человеку, то энергии прибавляется. Так что работой своей я удовлетворен.

Беседовал Геннадий Григорьев