Заставим власть смягчить голос

В Москве прошла встреча журналистов с известным адвокатом Анатолием Кучереной. В Общественной палате Российской Федерации южноуральский десант высадился во главе с челябинским помощником Кучерены Алексеем Севастьяновым, чтобы из первых уст узнать, как общественные институты могут защитить права наших земляков. Что делать, если нет денег на адвоката? Есть ли такая профессия — член Общественной палаты?

На эти и многие другие вопросы ответил Анатолий Кучерена — председатель комиссии по контролю за деятельностью правоохранительных органов, силовых структур и реформированию судебно-правовой системы Общественной палаты РФ, он же — председатель общероссийского общественного движения «Гражданское общество».

«Маяковцам» помогут

— Как появилось и действует «Гражданское общество»? Инициатива «сверху»?

— Это общественное движение создано мною в 2004 году и стало естественным продолжением докторской диссертации «Роль адвокатуры в становлении гражданского общества в России» (ее защитил годом раньше). Первой «пилотный» проект приняла Брянская область. Тогда было принципиально важно понять, как запустить механизм. Чтобы обеспечить граждан квалифицированной юридической помощью, мы закупили несколько микроавтобусов. Юристы выезжали в глубинку, в самые отдаленные районы, и консультировали граждан.

Челябинская область стала вторым регионом России, где появилось наше представительство. Оно активно работает. Важно, что в открытии свою заинтересованность проявили городские руководители.

Вообще-то представители власти не слишком усердствуют на предмет того, как обустроить жизнь граждан, защитить их права. Настал момент, когда отсутствие институтов гражданского общества негативно сказывается на жизни россиян. Ведь качество жизни характеризует не только количество дензнаков в кошельке, но и наличие правовой культуры, уважение властью граждан, а также умение отстаивать свои интересы.

Обществу не хватает людей, которые занимали бы гражданскую позицию. Это при советской власти человеку было все более-менее понятно, зарплата у всех одинаковая — около 130 рублей. В современной России трудно сориентироваться, что происходит. Вот мы и создали свои представительства, чтобы профессионалы шли к людям, помогали им.

— В Челябинске «Гражданское общество» помогло подготовить сотни исков пострадавшим от аварии на «Маяке». Часть суды удовлетворили, и люди получают индексированную компенсацию за вред здоровью. Другим с 18 января 2008 года начали отказывать. Причем утром было принято положительное решение, к вечеру того же дня — отказ. Могут «маяковцы» рассчитывать на то, что государство отдаст им долги? Речь идет о немалых суммах.

— Мы активно занимаемся этой проблемой. Сейчас разбираю материалы и сам пытаюсь понять: как такое может быть? По одним и тем же основаниям суды выносят разные решения. В ближайшее время я постараюсь встретиться с председателем Верховного суда. Надеюсь, состоится Пленум Верховного суда, который разъяснит применение действующего законодательства. Либо мы придумаем какую-то другую форму, чтобы на федеральном уровне обратить на это внимание.

«Журналистика — наш инструмент»

— Сейчас Общественная палата — совещательный, комментирующий орган при власти. Какова ее роль в идеале?

— Не согласен, что это совещательный орган. Мне и моим коллегам приходилось в конфликтных ситуациях жестко отстаивать собственную позицию. Возьмите дело о переселении из Южного Бутово. Какая тут совещательная роль? Мы защищали интересы граждан, проживающих на этой территории! А дело Щербинского, дело Сычева?

Скажу честно, когда Общественная палата формировалась, никто толком не понимал: как она будет функционировать.

В законе говорится, что палата взаимодействует с органами власти, проводит общественную экспертизу законопроектов и контролирует свободу слова. Конечно, этим можно было бы ограничиться и сказать: «Моя хата с краю!» Но жизнь и практика требуют другого. Надо самим вовлекаться в работу и показывать тем же чиновникам, каким должно быть взаимодействие между обществом и государством.

Мы еще на очень зыбкой почве, и пока трудно сказать: куда пойдем? Мой исследовательский опыт позволил сделать вывод, что в Германии Гитлер пришел к власти именно с помощью института гражданского общества. Это очень непростой механизм, неизвестно, в чьих руках он может оказаться и в какую сторону качнется маятник.

Развитие Общественной палаты я вижу только в конструктивном диалоге с властью. К примеру, одна группа настаивает на том, чтобы в России существовала только христианская вера. Это невозможно. И это можно обсудить на площадке Общественной палаты.

Наша комиссия хорошо взаимодействует с судами и прокуратурой, хотя им и достается. Конструктивный диалог вовсе не исключает критики сотрудников правоохранительных органов. Если чиновник занимается самолюбованием и набиванием карманов, если граждане жалуются на коррупцию, мы должны вместе с экспертами вырабатывать рекомендации для органов власти, которые не позволили бы впредь допускать тех или иных ошибок.

— После публикации «Уральская Рублевка» у информагентства «Урал.ru» появились большие проблемы, вплоть до угрозы закрытия. Насколько эта ситуация типична?

— Власти вмешиваются в работу тех или иных структур ровно настолько, насколько это позволяет делать общество. Если на данной территории существует сильное гражданское общество, власть сто раз подумает, прежде чем совершить репрессивные действия.

Когда гражданское общество заменяют один — два правозащитника, они могут «выпустить пар», только сообщив о чиновничьем беспределе в средства массовой информации. Если правозащитников 50, что сделает власть? Начнет каким-то образом уговаривать полсотни людей понять их позицию.

Уходит время, когда чиновники говорили строгим голосом: «Будет вот так!» Конечно, в некоторых случаях это необходимо. Но власть должна больше общаться и советоваться с людьми.

Жалоб на преследование журналистов Общественная палата рассматривает немало. Мы посылаем обращения в соответствующие органы власти и получаем результат. Пусть решения носят рекомендательный характер, у нас есть средства массовой информации — главный инструмент гражданского общества в России. А журналистам запрещают осуществлять профессиональную деятельность. Видите ли, кому-то не нравится, как написана статья. Но журналистика и существует для того, чтобы автор изложил свое видение событий. Пытаться указывать, как писать статью или репортаж, — это уже цензура.

Помощь в «экстравагантных» ситуациях

— Любой кризис — это всплеск имущественных преступлений. Что может сделать Общественная палата с теми же коллекторскими агентствами?

— Мне, как председателю комиссии, довелось рассматривать несколько случаев, в которых участвовали коллекторские агентства, даже с возбуждением уголовных дел. По поводу возврата долгов банкам есть соответствующие решения президента и правительства Российской Федерации. Но и мы в свою очередь готовы к участию в мониторинге этой проблемы.

Рост криминала — это, безусловно, работа правоохранительных органов. Но есть вопросы, которые можно адресовать самим гражданам. Отделения «Гражданского общества» должны научить людей, как вести себя в тех или иных «экстравагантных» ситуациях. Человек жалуется: «У меня отобрали собственность». А оказывается, он сам все подписал и даже нотариуса пригласил. Конечно, мы можем доказывать в суде, что на него было оказано давление. Но суды редко воспринимают это положительно.

Проблема рейдерства уже обсуждается на уровне главы государства. Есть громкие уголовные дела, связанные с рейдерским захватом имущества. Но, тем не менее, почти каждый день приходят вести о новых случаях. Начинаешь разбираться. Какой-то акционер продает акции, купивший решил провести собрание акционеров и внести изменения. Цепочка событий, и человек теряет имущество. Хотя вроде все сделано законно.

Я не сторонник исключительных репрессивных мер, которые, по мнению некоторых экспертов, могут привести к искоренению криминала в стране. Вопрос профилактики преступности и аура общества — более важный сегмент.

Профессия или поручение?

— Можно ли говорить о независимости Общественной палаты в регионах? Помните случай в копейской колонии, когда фактически насмерть были забиты четверо заключенных. Члены Общественной палаты, которые входят в общественный совет при ГУИН, сразу поддержали официальную версию ГУИНа. А следствие продолжается, конвоиры под стражей.

— Я в курсе. Представитель нашей комиссии выезжал на место. Что касается Общественной палаты, которая формируется в субъектах Российской Федерации, вопрос крайне непростой. Кто туда входит? Когда была образована Общественная палата РФ, мы провели инвентаризацию субъектов Федерации на предмет работы советов, которые существовали при губернаторах. Обнаружилось, что часть входящих в эти советы были людьми, приближенными к власти. Это подтверждали письма от граждан, которые сообщали о коррупции на местах.

Конечно, очень проблематично пытаться из Москвы административным способом регулировать вхождение тех или иных лиц в Общественную палату субъекта РФ. При формировании мы просим только об одном: чтобы туда включались достойные и независимые люди.

Например, я могу заниматься общественной деятельностью, потому что у меня есть профессия — адвокат. Но есть люди, которые нигде не работают и при этом считают себя общественными деятелями. Это невозможно! Ведь надо на что-то жить, кормить семью.

Некоторые губернаторы просят, чтобы я помогал создавать им Общественную палату. Они сами не хотят работать с людьми, которые были бы просто записаны в совете и появляются, когда надо протолкнуть то или иное решение. Пусть новые люди будут настроены оппозиционно, зато они подадут свежие идеи. К сожалению, таких губернаторов мало.

Чем хороша Общественная палата? Мы даем независимые оценки. Хочется, чтобы и на местах не с открытым ртом смотрели на представителей власти, не выпрашивали для себя привилегий.

После известных событий я лично выезжал в Кондопогу. Помните, тогда были уволены прокурор, министр внутренних дел и начальник управления ФСБ по Карелии. Они просто не справились с ситуацией. Когда я общался с людьми, они рассказали, почему вышли на улицы, начали крушить магазины, устраивать драки. На это их спровоцировала власть. В рассуждениях люди правы: «Мы живем здесь в пятом — шестом поколении, а ничего не имеем. Приходим к мэру, просим помещение, чтобы открыть парикмахерскую. Нам не дают. А откуда-то приехавшие люди занимают это помещение, имеют «Мерседесы», золото, жируют». Убийство в ресторане детонировало взрывоопасную ситуацию.

Самый главный вопрос — как власть распределяет ресурсы? Как люди могут пользоваться этими ресурсами? Мы ввели много изменений в действующее законодательство: конкурсы, аукционы. Но уже видим, что это стало ширмой. Что такое конкурс на муниципальный заказ? Выстраивается цепочка из приближенных, и все. Отсюда и недоверие к власти.

Человек видит, что его сосед с таким же образованием, с такой же профессией имеет от власти все, а с ним не хотят разговаривать. Пока ситуация не изменится, бесполезно говорить об общественных палатах в субъектах.

Я люблю приводить пример из жизни Америки 30-х годов. Великая депрессия, а люди выходили на общественные работы, вместе что-то делали на улицах. У нас пока нет этого настроя. В Пензенской области проводят эксперимент по общественным работам. Решили собрать жильцов и привести в порядок двор. Что в этом плохого? Ничего. А сколько критики в адрес организаторов!

Сопротивление бесполезно

— Насколько необходим в регионе уполномоченный по правам человека? В Челябинской области пока такого нет.

— Руководству не всегда надо, чтобы деятельность была прозрачной. Какой чиновник хочет, чтобы в его делах «копались» общественники и журналисты? Многие регионы действительно не хотят создавать на местном уровне общественные палаты и институт уполномоченных по правам человека. Сопротивляться им осталось недолго. Мы будем настаивать и просить президента, премьера, губернаторов, чтобы система сдерживания и противовесов существовала.

Я как председатель комиссии Общественной палаты очень активно взаимодействую с уполномоченным по правам человека в РФ Владимиром Лукиным. По многим вопросам у нас одна позиция.

— Почему вы не стали прокурором?

— Всегда считал профессию адвоката и защиту людей делом благородным. Сожалею, что времени на адвокатскую практику у меня остается все меньше, мало возможностей выступать в суде. Считаю это не совсем этичным, поскольку моя комиссия в Общественной палате контролирует деятельность судов и правоохранительных органов.