Вниз по вертикали

Без честной конкуренции людей, идей и регионов Россия не выйдет из кризиса единой страной.

«Богатые регионы вдруг стали самыми бедными», — обронил как-то в начале года губернатор Петр Сумин. Кризис довольно быстро обнажил недостатки нашей экономико-политической системы. Регионы-доноры выстроились в очередь для получения субсидий и иных вспомоществований от федерального центра, куда в тучные времена закачивались средства из этих же самых регионов. Их еще хватает и «депрессивным» областям, которые, по сообщениям прессы, живут так же, как раньше. И даже в каком-то смысле лучше — деньги из центра перечисляются в прежних объемах, но теперь и без задержек.

Мало кто может с чистой совестью сказать, что это нормальная ситуация. Некоторые региональные руководители заговорили о необходимости изменить пропорции в распределении налогов с тем, чтобы оставлять у себя хоть что-то на решение текущих задач. На губернаторов шикнули. Между тем этот вопрос обсуждался даже в кругах, близких к руководству страны.

Впрочем, проблема шире, нежели то, куда и каким путем пойдут налоги. Наделавшее шума решение премьера Владимира Путина об ограничении ввоза подержанных иномарок показало, что в Москве смутно представляют уклад — экономический и просто житейский — в далеких от столицы регионах. Такова реальность унитарного государства, по привычке называющего себя Российской Федерацией.

Изменения в сторону возвращения регионам своей доли властных полномочий нынешний кризис только ускорит, считает челябинский политолог, кандидат политических наук Александр Подопригора. Или страна загнется вместе со своей «вертикалью власти».

«Квазифедерация»

— Вашей диссертации предшествовала книга с несколько провокационным названием «Революция регионов». Если оставить за скобками публицистику, в чем вы видите основную проблему государственности России?

— Это поиск той формы, которая позволит этому государству не только сохраниться, но и развиваться. Недавно президентом была подписана «Концепция национальной безопасности». Меня поразила в ней фраза о том, что угроза целостности страны снята! Дезинтеграционные процессы, которые были сильны в 90-х, сейчас получают питательную почву. Они представляют собой угрозу для нынешней конструкции власти.

— В книге эту конструкцию вы назвали «квазифедерация»?

— Ее по-разному называют. У нас к слову федерация каких только определений не прибавляют: и «фантомная», и «недо»-, и «псевдо»-федерация. Причем это говорят серьезные ученые…

— Похожая ситуация у нас и со словом «демократия» — всегда уточняют: «суверенная», «управляемая»…

— Суть заключается в том, что мы имеем ненастоящую демократию и ненастоящую федерацию. Федерация — достаточно сложный продукт общественных отношений. Причем тесно связанный с демократией. В своем чистом виде федерация мало где существует. Классическими федерациями считаются США и еще две-три страны. Все ученые, эксперты и политики сегодня признают, что в России федерации не было, и нет. Это, по сути, унитарное государство, закамуфлированного под федерацию.

— А что такое федерация?

— Это государственное устройство предполагает очень многое, но родовой признак состоит в том, что полномочия центра и субъекта, региона, строго разграничены. Лезть в эти полномочия они взаимно не имеют права, и, главное — изменить что-либо в объеме этих полномочий нельзя без согласия второй стороны.

— Обрезание полномочий субъектов увязывают с усилением центра. У нас считается, что это и есть усиление государства.

— Абсолютно обывательское суждение. Только сильные и полномочные регион составляют сильное государство. Бывают федеративные государства, как те же Штаты, где очень сильный центр: но только в рамках своих полномочий. Если Обама заикнется о том, что губернатора Калифорнии не будут избирать, он перестанет быть президентом через неделю.

— В чем главный порок «квазифедерации»?

— Во-первых, эта форма власти противоречит Конституции. А во-вторых, суть-то заключается в том, что для такой страны как Россия — огромной территориально, многонациональной, многоукладной — настоящий федерализм не какая-то красивая придумка. Это то, что здесь было бы самым органичным.

Идеальная вертикаль

— Я начинал писать свою книгу в 2004-м. Тогда строительство «вертикали власти» было в самом разгаре. У регионов активно изымались полномочия, ликвидировались демократические процедуры. Но уже тогда было понятно: есть иные, очень мощные процессы, которые до поры прикрыты экономической конъюнктурой. Цены на нефть давали возможность покупать лояльность элит, закрывать глаза на то, что межбюджетная система никак не стимулирует регионы и муниципалитеты к развитию, к поиску доходов и т.д. Меня поражает, почему так быстро забыт опыт Советского Союза? Ведь он развалился по тем же причинам! Это было унитарное государство. А вертикаль власти была отстроена куда прочнее, чем у нас сейчас. Когда было много ресурсов – материальных и идеологических, все это держалось. Но когда цены на нефть в 80-е рухнули вместе с «железным занавесом», оказалось, что вся эта мощь и единство – на песке...

— И народ ведь тогда был другой, не испорченный потребительством и телевидением! Была доминирующая идеология, и мы не знали ни мобильной связи, ни интернета…

— А сейчас у нас глобальное информационное пространство. Я могу позвонить однокласснице в Чикаго, и спросить: а правда ли, что у вас там очереди за бесплатным супом?.. Вспомним, что в Советском Союзе еще была система партийных назначений и воспитания управленческих кадров. Всем вертикалям вертикаль! И она не решила ничего! Взяли шляпы и разошлись по домам…

Сейчас мы идем ровно по тому же пути. Что будет, когда мы не сможем покупать лояльность Чечни, куда закачиваются немереные деньги? Как поведет себя Дальний Восток, где живут люди, поколениями не бывающие в Москве, но не вылезающие из Китая, Кореи, Японии?

Главное — конкуренция

— В чем, на ваш взгляд, основное преимущество федеративного устройства?

— Развитие всех территорий, регионов, человеческого потенциала начинается с того, что они получают самостоятельность и вступают в конкурентные отношения.

— А регионы одной страны обязательно должны конкурировать?

— Люди, корпорации, регионы, партии — все работает примерно одинаково. Если предприниматель «выведен» из честной конкуренции, если для него существует возможность, купить, условно говоря, лучшее место на рынке у чиновника, то он не будет развиваться. Зачем? Проще дать взятку. Но будет и соответствующий результат — и для его бизнеса, и для качества его продукции, и в целом для среды: деградация. То же самое происходит с регионами. То же самое – в политике.

— Но как быть с тем, что есть заведомо богатые и бедные регионы?

— Люди будут стремиться туда, где более востребованы рабочие руки, мозги, где лучше и честнее власть, где есть развитие. Мы видим это на международном рынке труда совершенно четко. И это нормально. А у нас что? Крепостное право. В Верхнем Уфалее, допустим, все встало — рабочий может куда-то переехать?..

«Станок-то у них…»

— Одним из преимуществ нынешнего устройства власти считается политическая стабильность, в кризис это особенно важно…

— Вопрос в цене этой «стабильности». Губернатор имеет хорошие отношения с десятком собственников крупных корпораций, монополизировавших экономику региона — и политическая стабильность в регионе на какое-то время обеспечена. Другая экономика, современная, мобильная, диверсифицированная, предполагает толпу людей на месте этой десятки. И у этой толпы была бы масса вопросов и претензий к правительству области, к мэрии, к судам, к партиям. У нас власть не привыкла к таким вещам. То, что делает Путин, — та же самая история. Ему гораздо удобнее иметь дело с десятком госкорпораций, неэффективных, потребляющих безбрежное количество бюджетных ресурсов, но это его хорошие знакомые, их можно собрать за одним столом, сказать им: «Вы такие-сякие, чтобы до конца сегодняшнего дня зарплата рабочим была выплачена!» И неважно, что это ничего не решит. Это достаточно примитивные, из позапрошлого века представления о политике и управляемости. Кризис имеет несколько позитивных результатов, один из них, если будет осознан, — полный крах иллюзии о «ручном» управлении страной группой «вождей». Сейчас все сидят и смотрят, а что там, в Америке и в Европе. Ничего здесь, будь ты хоть семи пядей во лбу, не сделаешь без учета этих реалий, в которые страна уже вписана. А навредить можно.

Не так давно я говорил с одним москвичом, политиком федерального масштаба о выходе из кризиса, он отвел меня в сторону и полушепотом сказал: «Сейчас с америкосами идут переговоры, чтобы нефть стоила подороже — станок-то у них»… Вот и все рецепты вождей.

«Добрая» традиция

— Сейчас нередко можно слышать о том, что для России изначально свойственна унитарность, имперскость…

— У нас, к сожалению, есть «добрая» традиция государственного устройства — каждые полвека все рушится, погребается под обломками. А потом пытаются что-то выстроить, но получается примерно то же… Надо учитывать, что исторически происходящее вписано в глобальный процесс распада Российской империи, который еще не завершен. Сначала отошли Польша, Финляндия, Манчжурия. После распада Союза — остальные «братские республики». Сейчас уже речь идет о России.

— Вы говорите страшные вещи…

— Факторы децентрализации в такой стране, как наша, могут быть оценены как негативно, так и наоборот. В зависимости от того, каково будет их осмысление и позиция власти, общества. Если эти тенденции встраиваются в процесс федерализации, то сохраняется единое государственное, экономическое, информационное пространство, в котором заинтересованы сами регионы. В этом смысле федерализм везде играет роль системы посткризисной адаптации и механизма развития. Если же их замалчивать, креститься и говорить, что это «враги придумали» и продолжать бездумно «закручивать гайки», то эти же тенденции ведут к распаду и хаосу.

Враги не дураки

— Есть мнение, что распада России хотят американцы, чтобы отобрать наши ресурсы. Насколько серьезны эти угрозы?

— Это упрощение картины мира неготовыми к размышлению людьми. Многим так удобнее, понятнее объяснять мир: все плохое – не от нас самих, а от «врагов». Потом люди видят, что это сейчас востребовано. За это гладят по головке. Есть в этом некая шизофрения, отчасти намеренно поощряемая. Прикрываясь ею, властям и коммерческим кругам вокруг них проще делать и оправдывать свои вполне конкретные коммерческие дела. Шизофрения, то есть раздвоенность сознания, имеет в России большую традицию. С одной стороны мы «великая держава». А с другой – второразрядная сырьевая страна с очень слабой экономикой и архаичной политической системой. Поговоришь с людьми — они тебе выдают готовые цитаты Первого канала: эти — враги, те «фальсифицируют историю». Такие конструкции удовлетворяют и элитному мироощущению, и массовому. Мы-то великие, но нам мешают. Кто? Конечно американцы!

— А почему китайцы не вызывают такой аллергии?

— Америка — престижный враг, это льстит самолюбию. А что такое Китай в массовом сознании? Ширпотреб, некачественная продукция. Мы с Западом шумно «воюем», но тихо стремимся именно туда — и отдыхать, и детей учить. И жить хотим, как там. И деньги «элита» наша хранит в Лондоне и Берне, а не в Северной Корее и на Кубе. В общем, обычный комплекс неполноценности, который пора бы изжить. Каждый хорош в своем качестве и на своем месте. И если это место тебя не устраивает – работать над собой нужно, а не врагов искать.

— И все же разве нет доли здравого смысла в опасениях насчет интереса Америки к нашим природным запасам? Ведь есть же высказывания М. Олбрайт и К. Райс в том смысле, что России слишком много богатств досталось…

— Где есть проблема, там всегда есть и мнения, не стоит так переживать по этому поводу. Да, у ряда политиков на Западе (хотя, уверен, что не только там – просто на Востоке любят делать свое дело молча и улыбаясь) есть ощущение, что существует огромная территория с вымирающим, по сути, населением, которая не в состоянии освоить богатства, находящиеся у нее в земле. Но с таким же успехом мы можем говорить о еще многих других территориях с ископаемыми, которые никто не в состоянии вытащить. Это вообще не проблема на самом деле. По большому счету, сейчас нет недостатка в этих ресурсах. Наши поставки энергоносителей на мировой рынок колеблются примерно в районе 15 процентов, другие рыночные игроки могут «закрыть» их в любой момент.

— На одном из популярных экономических сайтов есть счетчик, работающий в реальном времени: сколько осталось нефти в России на текущую минуту. И там же — насколько ее хватит. Вчера я видел там цифру: на 22 года 2 месяца 11 дней 10 часов 30 минут… Враги, наверное, думают про перспективу в 30—50 лет.

— Враги же не дураки. Через 30 лет, думаю, эта проблема либо не будет стоять вовсе, либо будет стоять по-другому. Окажется, что нефть можно делать из какого-нибудь канадского сланца. Я-то абсолютно убежден, что на западе уже давно скуплены и спрятаны все патенты на технологии, заменяющие нефть. Все открытия уже сделаны. Просто сейчас они под сукном, потому что иначе придется ликвидировать огромное количество отраслей, причем в тех же Штатах. А представляете, что будет с арабским миром? Другой вопрос, куда мы свою нефть девать тогда будем, даже если останется к тому времени? Вот Украина заслонку закрыла — и нет великой энергетической державы…

Инновации — творчество — свобода

— Кризис для многих россиян, в том числе, видимо, и для власти, вскрыл степень вписанности России в мировую экономику. Как это повлияет на сознание нашей элиты?

— Чем дальше наша страна входит в мировой рынок, тем в большей степени агрессивная риторика и действия, которые ее сопровождают, будут растворяться в едином правовом пространстве. Произойдет психологическое освоение того факта, что Россия сегодня — это периферийная держава, которая находится на своем месте в мировом разделении труда, производя свою уникальную продукцию — то есть ресурсы. При этом мы производим 0,2 процента наукоемкой продукции в мировом масштабе. Это надо либо менять, либо принимать.

— Каким образом менять?

— Менять ничего всерьез невозможно без создания конкурентной среды и в политике, и в экономике. Ведь наладить инновационное производство — это не привезти старое итальянское оборудование в Коркино и сделать там картонную фабрику. И даже не современное оборудование из Германии привезти в Магнитку — это называется «техническое перевооружение». Инновация — это уникальный интеллектуальный продукт, который производится здесь, своими мозгами, своими усилиями. А это — творчество. Которое никогда не процветало в несвободных странах.

Само начнет расти

— Мы говорим, что кризис носит глобальный характер. Но может ли местная власть что-то сделать для уменьшения его последствий для региона в условиях «квазифедерации»?

— У региональной власти есть два варианта. Первый — в том, чтобы пытаться выпросить у центра больше денег. При нынешней налоговой системе и расщеплении этих налогов впереди у нас бедность и нищета до тех пор, пока принципиально не изменится ситуация на мировых рынках. Сейчас уже вычерпали объем федеральных средств, что предназначались области на год. Что дальше? Дадут, наверное, еще. А может, не дадут. И как в целом ситуация дальше будет развиваться — неизвестно.

Есть и второй путь: попробовать инициировать на площадке нашего региона некую социальную, антикризисную инновацию. Этим привлечь внимание к области, в том числе и Москвы. Вполне возможно там ждут какого-то сигнала, примера…

— А в чем такая инновация может состоять?

— Например, наши власти могли бы попытаться публично сформулировать и утвердить здесь основные принципы, связанные с абсолютной прозрачностью всех бюджетных трат и заказов. С пресечением монополизма и коррупции. Вплоть до каких-то показательных дел. Ведь и сейчас, во время кризиса, идет разбазаривание бюджетных средств, все эти липовые конкурсы и аукционы — в каждом городе есть примеры! При этом нам вешают лапшу на уши, показывая, как чиновники в мэрии на туалетной бумаге экономят… Вот где реальные деньги, причем большие, которые могут помочь насытить бюджет, а жесткие и честные правила — создать ту самую конкурентную среду.

В конце концов, самая главная наша проблема — это отсутствие среды, которая благоприятствует притоку инвестиций, мозгов, людей, новых технологий. Представьте, что вдруг пошла слава про Челябинск, что здесь чиновники не берут взяток и что малому бизнесу оказывается настоящая поддержка, поощряются наука и культура — это будет совершенно другие лицо, репутация, новый бренд, если хотите, города и региона!.. Среда — как почва. Можно в камень пытаться дерево втолкать — молотком не забьешь. А можно вскопать, удобрений бросить, и оно само начнет расти…