Плохо, если «ментов» заменят «понты»

В редакции «Челябинского рабочего» прошел «круглый стол» на тему «Проект Федерального закона «О полиции»: плюсы и минусы. Смена вывески или эффективная реформа МВД?»

В августе на обсуждение россиян был выставлен проект Федерального закона «О полиции». Законодатели получили более 20 тысяч откликов от интернет-пользователей. «Челябинский рабочий» собрал за «круглым столом» экспертов и представителей общественных организаций. Они постарались понять плюсы и минусы предлагаемой Президентом РФ Дмитрием Медведевым реорганизации.

Участники круглого стола:

Сергей Кирдяшкин, доцент кафедры криминалистики ЧЮИ МВД РФ, экс-руководитель экспертно-криминалистической службы ГУВД Челябинской области

Владислав Писанов, председатель Челябинского отделения Союза журналистов России

Ольга Гречкина, и.о. завкафедрой конституционного и административного права ЮУрГУ, кандидат юридических наук

Николай Щур, руководитель Уральской правозащитной организации

Никита Корнеев, корреспондент «Челябинского рабочего», который попытался представить позицию обычного гражданина.

Мы предложили участникам диалога отталкиваться от нескольких ключевых вопросов. Что изменится в связи со сменой названия? К чему это приведет? Изменится ли роль милиции? Способна ли смена названия изменить отношение россиян к сотрудникам МВД?

Сергей Кирдяшкин: Я знаком с публикациями, в которых есть обзор, связанный с реакцией населения на переименование МВД. Часть россиян относится к этому мягко благожелательно, часть - мягко отрицательно. Есть резкие критики и сторонники. Меня настораживает то, что явные сторонники - официальные лица. Чаще всего резко отрицательно к переименованию относятся люди старшего поколения, часть сотрудников милиции. Если переименование избранно как знамя, для изменения социального статуса органов внутренних дел, если под этим знаменем повысится довольствие, ужесточатся требования, частично очистятся ряды милиции, то это плюс. Но если все будет проходить так, как сейчас, то в конечном итоге положение милиционеров только ухудшится. Одна из бед милиции заключается в том, что на фоне низкого материального обеспечения и социального статуса выбирать сотрудников не из кого. А действующие милиционеры при первом удобном случае уходят в другое ведомство. Они не уверены в своем завтрашнем дне.

Владислав Писанов: Если говорить о частностях, то наша милиция ходит в том, что им дала страна. Может быть, найдется какой-нибудь Юдашкин, которой пошьет им новую форму. Мы сейчас не сможем угадать, сработает закон или нет. Сколько бы мы ни говорили, милиция другой не будет, потому что в ней отражается все общество, ситуация в стране. То же самое будет и с полицией. Нигде мы не возьмем ангелов с крыльями, даже если оденем сотрудников МВД в новую форму. Мы все равно станем брать молодых парней, которые пришли с более или менее незапятнанной репутацией. Как их назвать? Мне, например, не очень нравится это переименование, потому что если говорить «полиция» и иметь в виду английских красивых «бобби» - это одно. А если этот полицейский плохо поступит, то гражданин России с хорошей памятью скажет: «полицай». Я как лингвист не думаю, что такое переименование пойдет на пользу.

Николай Щур: Я никак не могу нынешнее состояние милиции признать плачевным. Они счастливы. В том смысле, что у стражей порядка полнейшая безнаказанность. Можно вспомнить десяток анекдотов. К примеру, гаишника приняли на работу. Через время его спрашивают: «Почему ты за зарплатой не приходишь?» «Так я думал: мне палочку дали и этого хватит». Это же реальность. Закон «О милиции» или «О полиции» - они, по сути, одинаковы. Проблема в том, что государство не прописывает милиционерам той функции, о которой говорит в законе. Сказано: основная задача - защищать права граждан. На практике же нет у них такой задачи, никто ее не ставил.

Ольга Гречкина: Я присутствовала на заседании Совбеза РФ, где было обсуждение законопроекта. Там вопрос не ставился: милиция или полиция. Я считаю, что название на реформу не повлияет. Лишь бы была реальная реформа и на службу в МВД пришли те люди, которых мы хотим там видеть. Нужно, чтобы они были хорошо одеты, были подготовлены, знали свою ответственность. К примеру, что наручники можно надевать лишь так, чтобы не навредить человеку. Вы себе такое представляете? Нет. Нет такого случая, чтобы надевали наручники, если человек не сопротивляется. На заседании было много депутатов. И мне не понравилось, что именно они говорили больше всех. Если честно, то самих представителей МВД сегодня никто не хочет слушать. И это неправильно.

Николай Щур: А для кого создается закон? Он направлен на нас с вами, и не так, чтобы защитить, а чтобы не дать нам повернуться. И зачем что-то спрашивать тех ребят, которые будут просто выполнять поставленную задачу - держать в тисках население?

Ольга Гречкина: Можно хаять всех безоговорочно. Давайте посмотрим, кто служит в милиции. К примеру, ваш сосед - Семен Семенович. Вы знаете его как хорошего человека.

Николай Щур: Эсэсовец в концлагере играет Шуберта. Он хороший человек? Да, и семьянин прекрасный. Хороший ли человек Семен Семенович? Да, прекрасный, только приковывает наручниками человека.

Ольга Гречкина: Я долго работала в прокуратуре, можно сказать, что милиция была подо мной. Есть там плохие и хорошие сотрудники. Есть те, кто бутылкой по голове человека бьет, а есть люди, которые действительно работают и работают не за деньги, а за идею.

Сергей Кирдяшкин: Хочу вернуться к посылу Владислава Леонидовича о том, что милиция - это срез общества. Оценка МВД в глазах населения - это показатель того, как оно относится к государству и, с обратной стороны, - как государство относится к населению. Это взаимный процесс. Милиция - часть госаппарата, жестко связанная с населением, выполняющая самые неприятные функции. Многие действующие сотрудники МВД делают все, как положено. И не обязательно им это должно нравиться. Но если они это делают, то они должны быть уверены в завтрашнем дне. Сотрудник должен быть уверен, что он защищен. К примеру, меня удивило и возмутило, что на рок-фестивале «Торнадо» милиция не смогла отреагировать. Не нашлось того, кто взял бы на себя ответственность. Порой ошибка в действии намного страшнее, чем ошибка в бездействии. Вспоминаю байки про НКВД. Там было такое правило: сотрудник милиции не имеет права уклониться от боя или обезвреживания преступника, даже если обречен на поражение. К примеру, один против толпы на улице. Я думаю, это правильно. Кстати, президент Медведев вопрос так и ставит: почему сейчас сотрудник милиции боится чуть в сторону проявить самостоятельность? Потому что знает, что его выкинут с работы.

Николай Щур: А мне кажется, милиционеры просто боятся по морде получить.

Сергей Кирдяшкин: Может быть, и боятся, но не все. Реальная статистика показывает: более 400 человек в год гибнет при исполнении, значит, не все боятся по морде получить. Они гибнут, потому что начальники на всякий случай не дали им оружие. В результате они не только по морде получают, но и битой по голове. Даже армия меньше людей теряет. Думаю, в плане детализации прав и обязанностей милиции этот проект закона выигрывает у старого. В этом прогресс. Выиграет ли население, будет зависеть от практики, а то, что милиция станет более четко знать законные и незаконные границы, - плюс.

Никита Корнеев: В таком случае не проще было бы просто провести реформу в рамках Федерального закона «О милиции».

Сергей Кирдяшкин: Я с вами полностью согласен.

Николай Щур: Но это плюс для сотрудников милиции. А для россиян плюсов нет. Или для населения плюс уже в том, что сотрудник милиции будет знать, как ему поступить? Для «полиции» станет лучше, оклады в три раза поднимут. А для обычных людей - вряд ли.

Владислав Писанов: Я думаю, улучшение жизни милиционера пойдет на пользу обществу. Хорошо накормленный страж порядка - это помощь обществу в целом. Почему американский полицейский хорошо относится к гражданину? Потому что ему с молоком матери внушили: он живет на средства этого гражданина. Наш же милиционер говорит: «Мне государство платит, а не налогоплательщик». Американский полицейский скажет: «Мне Джон Смит, как налогоплательщик, платит». Он пьяного Джона пинать не будет, а поднимет и приведет домой. Это один фактор. И второй, чисто экономический. Полицейский имеет ненормальную, но слишком высокую заработную плату, ему государством гарантирован социальный пакет. И он знает, что если пнет гражданина Америки, то этого соцпакета лишается и вылетает со службы.

Николай Щур: Замечательный посыл. Вот берет милиционер, получающий восемь тысяч зарплаты, и бьет пьяного. Теперь мы одеваем этого милиционера в форму от Юдашкина, приклеиваем лейбл «полиция», даем зарплату в 48 тысяч и выпускаем на улицу. Думаете, он этого пьяного пинать не будет? Будет, и еще как! И все из-за безнаказанности. А на Западе даже за кражу расстрелять могут. Там наказание неизбежно. А у нас: украл - получил четыре года, вышел по УДО и - за старое.

Владислав Писанов: Если мы начнем говорить, что ужесточение закона - это решение всех проблем, ничего хорошего из этого не получится, мы просто приедем к 1937 году. Поэтому тут весы нужны. Вот пример. Город Туссен, США. Иду по улице. За мной курсирует полицейская машина. Тонированная машина. Гражданин не знает, есть в ней полицейский или нет - это его дисциплинирует. Она поравнялась со мной и едет рядом, сопровождает. Хочется побежать - по русской традиции. Хозяин вышел меня встречать. Полицейский увидел, подъехал к нему, вышел из машины и спросил: «Кто такой?» Мой американский друг пошутил: «Это рашн мафиози». Полицейский сразу схватился за кобуру. Потом понял, что над ним пошутили. Просто так человека, идущего по темной улице, не трогают, но при малейшей опасности реагируют.

Никита Корнеев: Милиция милиции рознь, вы представляете, что бы так действовал сотрудник российской ППС? Ведь у нас, если ты прилично одет, выпил три кружки пива и идешь по улице, чуть шатаясь, непременно загремишь в вытрезвитель. Изменит ли повышение зарплаты такое отношение и отношение людей к стражам порядка?

Сергей Кирдяшкин: Нынешняя милиция - это продукт принижения, как минимум, в течение четверти века. Отец сказал, что гордится сыном только после многих лет моей работы в милиции. Но для многих служба в органах - это последний шанс найти работу. Вы посмотрите - на 50 процентов роты ППС стали женскими! И на 50 - приезжими! Это показатель того, что милиционер - самая низкая социально значимая профессия. Виноваты в этом и стражи порядка, и государство.

Владислав Писанов: Вы скажете, что я романтик, но мне кажется, что если милиционер будет иметь хорошую зарплату и форму от Юдашкина, то он изменится. Ему будет что терять. И когда к кадровику придут двое парней: один - бывший троечник, второй с образованием и воспитанием, наверное, кадровик не возьмет кого попало.

Сергей Кирдяшкин: Знаете, мы провели исследование и узнали, при каких условиях выпускник гражданского вуза сегодня согласен работать в милиции. Ни при каких.

Ольга Гречкина: Хотелось бы остановиться на одном важном пункте законопроекта - общественном контроле за деятельностью милиции. Раньше действовали общественные дружинники. Правильно это было?

Сергей Кирдяшкин: Да, частично правильно. С одной стороны, были лишние глаза, с другой - какой-то контроль за самими милиционерами. Общественный контроль - это не панацея, но один из выходов. Это и контроль, и участие населения в охране порядка. Когда я был сотрудником милиции, ни разу не видел в реальности действия общественного совета при ГУВД области.

Владислав Писанов: Общественный совет работает. Я знаю, что он провел неплохие концерты патриотической песни.

Николай Щур: Выходит, совет нужен для того, чтобы на балалайке играть? В реальности он нужен для контроля за деятельностью милиции. Вот и службы собственной безопасности чаще занимаются тем, что охраняют милиционеров о того, чтобы, не дай бог, в общество просочилось что-то о плохом страже порядка.

Ведущий: Один из пунктов предусматривает создание института поручительства. Будет ли это эффективной мерой против майоров Евсюковых?

Сергей Кирдяшкин: Институт поручительства как стопроцентная гарантия, конечно, не сработает. Оно даже несколько затруднит комплектование. Можно провести аналогию с банковскими кредитами. Многие откажутся от такого поручительства, просто из соображений своей безопасности, потому что гарантировать поведение другого лица бесполезно. Должен быть конкурс на службу, быть выбор. Должен появиться механизм, чтобы этот конкурс возник. А появляться Чоботовы и Евсюковы все равно будут. Пусть даже один процент, но его надо вычислять тестами, детектором и службой в горячих точках. Но для конкурса опять же нужно множество пакетов. Чтобы работник держался за этот статус.

Никита Корнеев: Майор Крюков из ГИБДД Курчатовского района - человек с деньгами и связями. Статус позволил ему сесть за руль пьяным и сбить двух человек. Поэтому статус - еще не гарантия, что реально что-то изменится.

Сергей Кирдяшкин: Если все будет идеально, только лет через 10 государство сможет реализовать гарантии, которые прописаны.

Николай Щур: Я не связан должностью, поэтому спрогнозирую. Зарплаты будут повышены, одеты милиционеры будут от Юдашкина, но беспредел станет еще больше, сумма взяток возрастет. Защищенность граждан уменьшится обратно пропорционально возросшим социальным гарантиям.

Сергей Кирдяшкин: Жириновский - единственный из политиков сказал правильно: в законе должен быть соблюден баланс прав и обязанностей. Человек не должен бояться применять закон.

Николай Щур: Слово «полицай» будет ругательным.

Владислав Писанов: Раньше у нас были «менты», теперь будут «понты». Если закон ничего не изменит, то будут одни «понты»…