Я умер вслед за Оксаной

20-летнюю Оксану Ранцеву привезли в Челябинск в цинковом гробу. «Несчастный случай, — констатировали следователи Кипра. — Девушка упала с балкона пятого этажа и разбилась насмерть». Подтвердить эту версию должна была последняя фотография Оксаны. Но она лишь добавила сомнений отцу девушки: дочь лежала на проезжей части дороги, спиной к белоснежному зданию без единого балкона. Ни простыни, по которой спускалась беглянка, ни металлического козырька крыши на снимке тоже не было.

— Они убили мою дочь и инсценировали несчастный случай, — уверен Николай Ранцев. Сегодня, восемь лет спустя после гибели Оксаны, он может это доказать.

Это моя вина

Оксана была поздним и обожаемым ребенком в семье. Она родилась, когда отцу было 42 года. Так случилось, что она выросла без матери. Николай Михайлович сам воспитывал единственную дочку. Учил ее бальным танцам, рисованию, английскому. В доме всегда были кошки, собаки, рыбки.

— В субботу у нас был день уборки, — вспоминает он. — Крошкой Оксана вместе со мной мыла полы из тазика, стоя на табуретке, посуду. Научил ее всему: она готовила, стирала, убирала. При этом была отличницей, всего два раза я с ней занимался.

Одноклассники помнят Оксану общительной, инициативной, заводилой во всем, но при этом своенравной и непокорной.

Красавица ростом 182 см, с глазами, черными как угли, и неизменной улыбкой, она привлекала внимание многих.

— Вырабатывай командирский голос! — учил ее отец, бывший военный. Разве мог он представить, к какой страшной трагедии приведет дочь ее независимый нрав.

После школы Оксана поступила в ЧелГУ на факультет лингвистики. Николай Михайлович к тому времени давно был демобилизован из армии и работал на «Станкомаше». Затем грянул дефолт, семья в одночасье перешла в разряд материально неблагополучных. Ранцев остался с пенсией в 83 доллара и бременем банковских кредитов за приобретенную двухкомнатную квартиру. Ни оплачивать учебу дочери в университете, ни покупать Оксане наряды у него больше не было возможности. Тогда он решил заняться частным бизнесом в Казахстане — за 400 верст от дома. Оксана, оставшись одна в Челябинске, тоже приняла кардинальное решение: взяла академический отпуск и пошла работать.

«Папа, я не хочу сидеть у тебя на шее!» — решительно пресекла возмущение отца. Потом она сообщила ему, что ей предложили поработать переводчиком. С пятого класса Оксана свободно говорила по-английски, теперь в университете учила и французский. Но когда отец узнал, что речь идет о поездке за рубеж, воспротивился категорически. Однако несколько месяцев спустя дочь вновь заговорила о необходимости языковой практики, приличном заработке и отпросилась-таки на Кипр на месяц.

— Видит Бог, я не хотел ее отпускать! Только разве удержишь в гнезде оперившегося птенца? Моя вина, что согласился, — терзает себя Николай Михайлович.

Да и не привык он отказывать в чем-то единственной дочери. Если бы был тогда рядом, наверняка бы заподозрил неладное. Но он так мечтал создать фирму для дочки, столько работал, что подписал ей разрешение на выезд.

Это потом он услышит записанный на автоответчик голос вербовщицы из Чебаркуля: «Оксана, где ты? Вы выезжаете завтра». И заноет тяжким предчувствием сердце.

Трагедия в Лимассоле

Об оставшихся 22 днях жизни дочери Николай Михайлович знает лишь из противоречивых рассказов и показаний свидетелей.

Оксана проработала в кабаре «Зигос» на Кипре семь суток. Уверенная в себе девушка, рассчитывавшая на работу переводчика, не подозревала, что ее вынудят выступать в ансамбле танцовщиц. Оказывать интимные услуги клиентам она категорически отказалась. И через неделю сбежала, оставив записку: «Я устала. Уезжаю в Россию».

Управляющий кабаре Мариус Афанасиу уведомил о ее бегстве полицию. Но реакции не дождался: у россиянки была виза, противоправных действий она не совершала. Тогда его охранники сами взялись за розыск Оксаны. Лишь 10 суток спустя они выловили ее ночью на дискотеке «Титаник» в санаторно-курортной зоне Лимассола. Тут же подъехал хозяин, Оксану заставили сесть в его машину и повезли в полицейский участок.

Но офицер полиции выяснил, что девушка пребывает на острове на законных основаниях, и собирался отпустить ее. Об этом он сообщил хозяину кабаре по телефону. Тот приехал взбешенный, забрал девушку и увез ее в дом своего работника. Было это 28 марта 2001 года в 5.20 утра. А в 6.30 житель этого дома с первого этажа, куривший в лоджии, увидел, как сверху беззвучно упало что-то. Он услышал хруст ломающихся костей, но ни криков, ни стонов не было, как будто жертва была без сознания.

Фальсификация

9 апреля 2001 года Николай Михайлович встречал цинковый гроб с телом дочери в челябинском аэропорту. Он сразу повез его в судебно-медицинскую экспертизу области. Ее руководитель В. Новиков обнаружил, что никакого вскрытия тела киприоты не проводили. Дальше — больше: гибель девушки наступила в результате двух падений — одного на спину с очень большой высоты, а затем через короткий промежуток времени — на живот, но уже с другой высоты. Исследования экспертов выявили множество несоответствий несчастному случаю. Отец уже не сомневался: это была инсценировка. Но как это доказать?

Челябинская областная прокуратура возбудила уголовное дело по факту гибели Оксаны Ранцевой. Однако расследовать его никто не собирался.

— Дочь чья? — сказали убитому горем отцу. — Вот вы на Кипр и езжайте!

И тогда 63-летний пенсионер бросил все, заложил квартиру, купил турпутевку и отправился на Кипр проводить собственное расследование.

Он действовал официально: сразу заручился поддержкой консульской службы, ему написали отношение. Но даже для того, чтобы лишь пролистать дело дочери, потребовалось нанимать адвокатов за 300 долларов в час да еще и переводчика.

Николай Михайлович нашел тот злополучный дом в Лимассоле — последнее пристанище Оксаны. У подножия его он положил цветы, поставил свечку. Залпом выпил стакан водки. Здесь он решил, что будет бороться за справедливость до конца.

Но любой шаг его расследования на Кипре вызывал решительное сопротивление. Он побывал в кабаре, где неделю пришлось работать Оксане, добился встречи с его хозяином. Но тот уверял, что разыскивал его сбежавшую дочь лишь для того, чтобы отправить обратно в Россию, обменяв на менее строптивую девушку. Николай Михайлович прошел весь путь Оксаны, нашел много несоответствий, но их к делу не пришьешь. За большие деньги ему привезли закрытое дело дочери, и он записал его на диктофон. Шло время, таяли деньги, отказывало сердце.

Ранцев родился в Сибири, 40 лет прожил на Урале, и 36-градусная жара «райского острова» была для него убийственной. Но Николай Михайлович не прекращал поисков. Международная коалиция «Ангел», борющаяся с торговлей людьми, помогла ему связаться с священником Саввасом Михаилидесом. Православный батюшка создал приют для жертв сексуального трафика. Он провел собственное негласное расследование обстоятельств гибели Оксаны Ранцевой и еще одной девушки — Валерии Киршевой.

Теперь у отца были неоспоримые доказательства, и он отправился на прием к генеральному прокурору республики Кипр с актом челябинской экспертизы и заявлением о возбуждении уголовного дела об убийстве дочери. «Когда будет суд?» — допытывался Ранцев.

— Через полгода, в октябре, — вежливо сообщили настырному иностранцу.

Ранцев против Кипра

С Кипра в итоге он возвращался ни с чем да еще и в никуда: квартиру в Челябинске продал, жить было негде.

— Да я и не хотел жить, — признается Николай Михайлович. — В одночасье скончался вслед за дочерью. Но ее памятью я поклялся добиться справедливости, в судебном порядке наказать виновных в гибели Оксаны, в сексуальной эксплуатации других девушек.

Он поехал к сестре в Калининградскую область — там есть представительства президента и МИДа. Купил себе крошечную квартирку в поселке Зори и принялся бомбардировать письмами и требованиями кипрские власти.

Чтобы вести борьбу за торжество закона, пенсионер, не владеющий компьютером и машинописью, научился писать печатными буквами (на одну страницу такой каллиграфии у него уходит четыре часа), овладел юриспруденцией, приобрел факс и ксерокс, познакомился с руководителями СМИ.

Восемь лет продолжается это неравное сражение. Он добивался элементарных вещей, например, возвращения документов дочери — паспорта, контракта, водительского удостоверения, ее сумки, записной книжки, мобильника, часов, кольца. В ответ получал отписку о каком-то британском паспорте Оксаны. Потом выяснялось, что это паспорт 73-летней англичанки, скончавшейся на Кипре. Лишь через четыре года официальной переписки Ранцев получил сумку с тремя чужими губными помадами.

Неимоверных усилий стоило ему возобновление судебных разбирательств на Кипре. Он обратился с жалобой в Европейский суд. Выступал на международной конференции по борьбе против торговли людьми, которая проходила на Кипре.

Николай Михайлович заработал инсульт и два инфаркта.

71-летнему пенсионеру удалось создать мировой прецедент: генеральный прокурор Республики Кипр предложил ему мировое соглашение. Но Ранцев отказался от денег. Расследованием гибели его дочери занимается сегодня Европейский суд по правам человека.

Каждый год Николай Михайлович приезжает в Челябинск на могилу Оксаны (он сам выбрал ей место среди берез на Шершневском кладбище). Могила ее всегда ухоженна, лежат цветы, значит, не он один помнит ее. Он выкупил место и для себя, чтобы лежать рядом с дочерью.