Медики не помешали умереть

Банальная драка из-за бездействия врачей обернулась смертью для Михаила Спирина и 12 годами колонии для тех, кто его побил.

Молодой челябинец Михаил Спирин подрался, попал в больницу, где умер от тупой травмы живота. Драчуны за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть, получили по 11 и 12 лет в колонии строгого режима. Казалось бы, в этой истории все просто. Виновные наказаны, погибший отмщен. Но, как оказалось, приговором недовольны ни сами обвиняемые, ни брат погибшего Константин. Даже он считает, что наказание уж слишком суровое для молодых, ранее не имевших проблем с законом трех парней. Более того, Константин Спирин уверен, его брат умер не от полученных травм, а от бездействия докторов МУЗ ГКБ № 5.

Потасовка у «Гаража»

Трагическая история началась ночью, а точнее, ранним утром у ночного клуба «Гараж», что занимает подвал дома № 11 на улице Энтузиастов. Заведение славится нестандартными вечеринками. Своя дискотека постоянно разворачивается и у стен клуба, где народа собирается не меньше, чем в самом заведении. Нередко разгоряченные спиртным клабберы устраивают из ничего уличные драки. В такую перепалку попали и Михаил Спирин со своим другом Сергеем Янушевским.

- Мы с Мишей вышли из клуба около шести утра, - рассказывает Сергей. - К нам подвалил молодой парень, начал цепляться. Ударил меня, я ему ответил. Между нами завязалась драка. На некоторое время потерял Мишу из вида. Потом увидел, что он лежит у бордюра, а какой-то парень в темной одежде бьет его ногами. Приехала милиция. Всех разогнали. Мы с Мишей на такси добрались до больницы на улице Правдухина. В приемном покое врач сказал, что ничего страшного не случилось. Миша чувствовал себя нормально. Мы поехали домой. Вечером этого же дня моему другу стало хуже. Вызвали «скорую», его увезли в ГКБ № 5. Потом уже я узнал, что Миша умер.

Действительно, молодой человек умер примерно через двое суток после получения травмы. На скамье подсудимых оказались его обидчики: бывшие работники клуба Александр Белокопытов, Алексей Михайлов и Андрей Лобканов. Парни не отрицали, что подрались. Хотя причину точно назвать никто не мог. Кто все-таки начал первый, тоже не ясно. Из показаний ребят понятно одно: забивать Михаила Спирина до смерти никто не собирался.

Уже перед вынесением приговора в последнем слове Андрей Лобканов сказал:

- Глубоко сожалею о случившемся. Знаю, что такое потерять близкого человека.

Произошедшее - это нелепость, я защищал своих друзей, у меня не было умысла нанести вред потерпевшему.

О вреде, конечно, можно поспорить. Как рассказывает Сергей Тутарков, сосед по больничной палате, в которую доставили Михаила, вечером привезли парня, почти неузнаваемого, он был весь избит.

Вот тут и начинается то, что является сейчас предметом очередного судебного разбирательства: сделали ли врачи все необходимое, чтобы спасти Михаила Спирина?

Обезболивающее вместо операции

Та последняя ночь в больнице была для Михаила страшной. Его мучили адские боли, но доктора почему-то не торопились с реанимацией.

- Мой брат был доставлен в ГКБ № 5 за сутки до смерти, в первые 13 часов ему не было оказано необходимой медицинской помощи, - говорит Константин Спирин. - Сначала помощи не было вообще никакой, а потом она была, но абсолютно неквалифицированная. Это привело к осложнениям, которые и повлекли за собой смерть. От травмы селезенки при вовремя оказанном лечении смерть не наступает.

Прав ли Константин? Вот какая картинка вырисовывается, если проследить по записям в медицинской книжке время пребывания Михаила в больнице.

В МУЗ ГКБ № 5 Спирин поступил в 19.55 с диагнозом «Ушиб левой почки. Забрюшная гематома». Врач приемного покоя тогда записал показания: температура 37,2, артериальное давление 130 на 70 миллиметров ртутного столба. У пациента наблюдались боли в теле. Врач оценил состояние больного как среднетяжелое. Тут же, как записано в карточке, Спирину назначили УЗИ и постельный режим. Это был в восемь вечера. На этом врачебный контроль фактически прекратился. Парня отправили в палату хирургического отделения и оставили там на 13 часов. Никакого УЗИ до следующего утра так и не сделали.

- Всю ночь Спирин был в палате, - рассказывает Сергей Тутарков, - он толком не спал, ходил, кричал, хотел от боли выброситься в окно. Раза два-три появлялись доктора, ставили ему обезболивающие уколы и спокойно уходили. Почему-то никто не подумал, что у человека может быть внутреннее кровоизлияние. Ведь именно этим, а не внешними синяками опасны драки. Доктора спохватились только к обеду следующего дня, когда состояние пациента резко ухудшилось.

В 11 утра, после обещанного еще вчера УЗИ, Спирина перевели в реанимацию. Хирург Евгений Варганов в 11.15 отметил: «Состояние больного тяжелое. Холодный пот. Клиническая картина тупой травмы живота. Необходимо экстренное оперативное лечение».

Согласие больного на операцию было получено. Но экстренной ее не назовешь. Лапаротомия была проведена только через полтора часа после назначения - в 12.40. В брюшной полости доктора обнаружили более трех литров(!) уже загустевшей крови. Операция была проведена слишком поздно. В 20.15 Спирин скончался.

Дежуривший в ту ночь ответственный хирург Евгений Варганов, когда ему позвонил корреспондент MediaЗавод.ру, вспомнил про Михаила Спирина практически сразу:

- В моей практике от разрыва селезенки за последние лет 20 умер всего один пациент, - сказал Евгений Владимирович. - И это был как раз тот человек, о котором вы спрашиваете.

Однако просьба прокомментировать ситуацию вызвала у врача весьма негативную реакцию.

- Я не хочу говорить о том случае, - подчеркнул Евгений Варганов. - Меня тогда затаскали по всевозможным инстанциям. Я уже все сказал и прокурору, и в суде. Если вам надо, поднимайте документы и смотрите. К сожалению, я в те сутки был ответственным хирургом и именно мне выпало оперировать умирающего пациента. Он, кстати, находился не в хирургии, а в урологии. И был в таком состоянии, что спасти его было уже практически невозможно, - сказал Евгений Владимирович и повесил трубку.

- Обследование пострадавшего было своевременным, правильным и достаточным по объему, - говорит заведующий кафедрой общей хирургии ЧелГМА, доктор медицинских наук, врач высшей категории Валерий Привалов. - Но ведение больного с 9.00 до 12.40 было тактически неверным. Все признаки - слабость, тахикардия, бледность - свидетельствуют о развитии внутреннего кровотечения. В это время назначается обследование, которое не выполняется до 11.20. Назначенная экстренная операция - лапаротомия - начата только в 12.40, то есть почти через полтора часа после катастрофы в брюшной полости и через 3 часа 40 минут после ухудшения общего состояния (начала кровотечения). Недостаточная терапия, задержка с операцией при массивном кровотечении привели к развитию ДВС-синдрома и в конечном итоге к летальному исходу.

С заключением Привалова полностью согласен и заведующий кафедрой судебной медицины ЧелГМА, судмедэксперт высшей квалификационной категории Мунир Губайдуллин:

- В течение 13 часов к Спирину никто из врачей не подходил. Артериальное давление не измеряли, контрольное УЗИ не проводили. В 11 часов 15 минут принимается решение об экстренном оперативном вмешательстве. Когда делается УЗИ в динамике (а именно такое и было назначено Спирину), то имеется в виду его проведение каждые три часа. Когда принимается решение об экстренном оперативном вмешательстве, больного укладывают на каталку и доставляют в операционную. А тут он переводится в реанимацию.

Мунир Ибрагимович привел множество других врачебных факторов, указывающих на неправильные действия врачей. К такому же заключению приходит эксперт и в судебном заседании.

Что все-таки стало причиной смерти: ДВС-синдром, развившийся от бездействия врачей, или первоначальная травма? Вопрос остается открытым.

- Разрыв селезенки - это опасное для жизни повреждение, - говорит Мунир Губайдуллин. - При своевременном оказании медицинской помощи, как правило, угроза жизни снижается. При своевременном и оперативном вмешательстве можно было избежать ДВС-синдрома.

В суде на вопрос защитника одного из подсудимых о том, что непосредственной причиной смерти явилась не сама травма, а ее последствия, Губайдуллин ответил положительно:

- При поступлении в стационар признаков осложнения и травмы селезенки не было. Все осложнения развились уже в стационаре.

На вопрос гособвинителя о том, имела ли место врачебная ошибка, эксперт также ответил положительно. Однако по какой-то причине заключения эксперта к сведению приняты не были. На исход дела это не повлияло.

- Специалист подтвердил выводы судебно-медицинского эксперта Губайдуллина о том, что первоначальной причиной смерти явился разрыв селезенки, - заявил заместитель руководителя следственного отдела при прокуратуре Калининского района Михаил Шитяков. - Таким образом, судом не был сделан вывод о ненадлежащем оказании медицинской помощи.

Допущенные врачами дефекты относятся лишь к ведению документации и не повлияли на исход заболевания. Кроме того, гипотетическая возможность врачей предотвратить смерть не исключает ответственность подсудимых за последствия в виде смерти, наступившей в результате их совместных действий.

Заключение следственного отдела предельно просто. Но один нюанс, который то ли не увидели, то ли не захотели увидеть юристы. В нотариально заверенном заключении специалистов Привалова и Губайдуллина написано: непосредственной причиной смерти Спирина М.В. являются ОСЛОЖНЕНИЯ двухмоментного разрыва селезенки, а именно: острая массивная кровопотеря, вызвавшая геморрагический шок тяжелой степени и развитие ДВС-синдрома.

А это ведь все-таки разные вещи: сама травма и ее осложнения. Конечно, наказание для обвиняемых парней никто отменять не требует. Но в случае, если бы врачебная ошибка была доказана, то автоматически их (подсудимых) можно было судить по более мягкой статье Уголовного кодекса (хотя бы не по 4 статьи 111 УК РФ, а по первой). Тем более, что брат погибшего, примирился с парнями, простил их и не требовал такого жесткого приговора.