Три смерти в элитной дивизии

Корреспондент газеты «Вятский край» побывал в части, где служил южноуральский солдат Даян Шакиров.

Мы уже не раз писали о смерти своего автора Даяна Шакирова, служившего в одной из частей Кировской области. По нашей просьбе журналист газеты «Вятский край» побывал в поселке Юрья, где служил южноуралец.

Несколько последних лет журналистов в Мелитопольскую краснознаменную ракетную дивизию РВСН (Ракетные войска стратегического назначения) не приглашали. Попасть в часть помогла председатель областного комитета солдатских матерей, член Общественной палаты Кировской области Т. Братухина. Она позвонила в штаб дивизии, а потом сказала: «Командиры нас ждут. Они заинтересованы в том, чтобы мы пообщались с офицерами и солдатами». Как выяснилось, ЧП с челябинским призывником - третий суицид, произошедший у ракетчиков.

...В одной из казарм 304-го гвардейского ракетного полка, дислоцирующегося в поселке Юрья-2, «тихий час». По приказу министра обороны его ввели недавно (из-за возросших физических нагрузок). Тех ребят, которые пришли на службу весной, собрали в комнате информации и досуга. Они из разных регионов России (Дальний Восток, Ханты-Мансийск, Пермский край и т.д.). В прошедший призыв пришло немало и кировских парней. Многие из них - сослуживцы Д. Шакирова.

...Когда Даян пришел на службу, он практически сразу же заявил командирам, что приехал «не служить, а в командировку по заданию редакции». Об этом не раз писал в различных анкетах, говорил психологу. Ему, как будущему журналисту, пошли навстречу. Заместитель командира дивизии полковник С. Гизатулин попросил разработать проект стенгазеты. И немало удивился, когда солдат в перспективном плане публикаций написал: «Сделать интервью с командующим РВСН, освещать мировые новости» и т.п. «А где же жизнь дивизии, полка, сослуживцев?» - задавал резонный вопрос Сергей Анатольевич. Появился другой проект, уже более приближенный к жизни. Так Даян стал ответственным за выпуск стенгазеты.

Не без настояния командиров южноуральца определили в элитный наряд. Так говорят о службе при штабе дивизии, куда на дежурство на КПП отбирают лучших. Они могут свободно гулять по городку, за ними нет дополнительного контроля, да и ежедневная «лямка армейская» не столь суровая, как у других. Командиры, к примеру, “штабных” считают своими, общаются, о жизни поспрашивают. Не был обделен вниманием и Даян.

- Служба была, действительно, престижная, - говорит заместитель командира батальона по воспитательной работе майор А. Церковников. - Со дня, как Даян прибыл, прошло два месяца. Отношение ребят сложилось к нему двоякое: одни говорили, что он очень общительный, коммуникабельный, другие наоборот: замкнут, закрыт.

В тот трагический день Даян у напарника по наряду Антона отпросился на пять минут в туалет. Время прошло, а он не возвращался. Напарник побежал в туалет, позвал. Ответа никакого. Стал выламывать дверь. Шакиров висел на бечевке от маскировочной сети (такие можно срезать где угодно, даже на спортплощадке). Антон снял его, за неимением ножа петлю пережег с помощью зажигалки. Стал делать искусственное дыхание, позвал офицеров, которые продолжили оказывать помощь... В госпитале Даян находился неделю, был в коме, не приходил в сознание. Врачи делали все возможное, но вернуть к жизни парня не удалось.

- Я был в отпуске, когда Даян совершил попытку суицида, - с горечью говорит С. Гизатулин.

Уже задним числом вспоминают, что Д. Шакиров интересовался у психолога: «А если в дивизии трое повесятся, ее расформируют?» Вопрос остался без ответа, но психолог до сих пор не может понять, зачем его задавал рядовой. В дивизию приезжала мама Даяна, медик по образованию. Она, как сказали, могла убедиться, что послужило причиной смерти сына.

Непосредственные командиры солдата сразу же бросились на поиски тетрадки, в которой якобы их подчиненный делал записи. Ее нигде не нашли. Вспомнили и о другом эпизоде из семьи Шакировых: несколько лет назад покончил жизнь самоубийством старший брат Даяна, работавший в милиции.

Как оказалось, есть специальное указание штаба ПУрВО о том, что если в семье имелись случаи суицида близких родственников (отца, матери, брата, сестры), то военкоматам нельзя призывать кого-то еще. Оно появилось в прошлом году. Сотрудники челябинских военкоматов об этом не знали?

На казарме подразделения, где служил Д. Шакиров, висит большой и яркий аншлаг, на нем написано, что в подразделениях дивизии проводится месячник воинских взаимоотношений с разговорами о порядке и дисциплине в коллективе. На всех казармах есть видеокамеры. Монитор - в комнате дежурного. Видно все, вплоть до туалета.

О том, что в дивизии три случая суицида, сообщили командиры. А потому сразу же повезли нас на самую отдаленную ракетную площадку, расположенную почти в 30 километрах от штаба дивизии. Там служил Вадим Гречишников, призванный из Краснодарского края.

Рассказывает командир части подполковник А. Томашевский (назначен на эту должность недавно): «В нашем подразделении военнослужащий находился месяц. До этого был в «учебке» в Астраханской области. Его обнаружили повешенным на березе. Личный состав находился на полевом выходе. Вадима назначили в наряд в столовую - помогать поварам (они гражданские люди. - Авт.). Вскоре обнаружили, что Гречишникова нет. Суицид совершил почти рядом, в 50-70 метрах...»

А. Томашевский признает, что солдат был малообщительным, о чем, по его словам, написала и мама - в ответ на письмо командира части. Есть такая практика: родителям вновь прибывших офицеры пишут письма с просьбой рассказать об их сыновьях - поведении до армии, привычках, наклонностях и т.д.

Напомню, часть, где служил Вадим, - режимный объект (посторонние там - редкие гости). Они охраняют стратегический объект, несут боевое дежурство. Здесь, как и в других подразделениях, есть психолог. С молодым пополнением проводятся анонимные опросы, психологическое тестирование (особое внимание к тем, кто заступает в караул с боевым оружием). Сейчас опросы проводят ежемесячно, все данные обрабатывают и кладут на стол командиру. «Может, ребятам не хватает настоящей мужской работы?» - интересовались приехавшие с нами солдатские мамы.

- Одной мамочке сын написал письмо с рисунком, - говорила Т. Братухина. - Он с лопатой в руках. И рядом - подпись: «Это теперь моя служба». А ведь призван тоже в ракетные войска. Прошло полгода, а они даже оружия не видели...

Командиры рассказали, что раз в месяц здесь проходят стрельбы (практикуются и днем, и ночью), метание боевых гранат, полевые выходы. Устраивают так называемые маленькие войнушки.

Безусловно, мы интересовались и тем, не обрывается ли связь с домом. И хотя «объект особого значения», но мобильное общение есть. Правда, с одним нюансом: солдаты отдают мобильные телефоны командиру подразделения, при необходимости он их выдает. Приезжают к ребятам и родители, даются увольнения. Парни с ними живут в гостинице.

Заместитель командира по воспитательной работе майор А. Лобков, тоже недавно назначенный на эту должность, охарактеризовал общую подготовку военнослужащих.

- Выросло поколение, воспитанное в компьютерном, виртуальном мире, - говорил Алексей Геннадьевич. - Все забыли, что такое НВП (начальная военная подготовка. - Авт.), приходят с «разрушенной» психикой, физически не подготовлены. А у нас, по приказу министра обороны, физподготовка теперь на первом месте. Нормативы - нелегкие...

Из почти 200 человек, призванных нынешней весной, почти половина, согласно психологическому тестированию, не допущена к боевому оружию. У многих имеется генетическая предрасположенность к суициду (в семьях были такие факты), иные уже с суициидальным риском, неадекватным психическим поведением. Кто-то проходит обследование в психоневрологическом отделении областной психиатрической больницы. И это пополнение, призванное военкоматами в элитное подразделение?! Ребята с высшим образованием, хорошо владеющие компьютером, имеющие спортивные разряды и т.д., словно по мановению волшебной палочки, оседают в городе, в «домашних» воинских подразделениях. А в режимные части с пусковыми установками призывают психически неустойчивых…

Раньше офицеры-«воспитатели» были в каждой роте дивизии. Сейчас их всего 11 (было 106). Разрушен и хорошо работавший институт военных психологов. В дивизии сократили и лаборатории со специалистами-психоневрологами. «Кто будет работать к солдатами? - спрашивает С. Гизатулин и тут же отвечает: «Некому этим заниматься!»

- Конечно, идеализировать взаимоотношения в дивизии нельзя, - считает Т. Братухина. - Есть и у них случаи вымогательства со стороны сержантов. Об этом парни не скажут.

Возможно, позвонят своим мамочкам. Мы хотим, чтобы обстановка улучшилась, такие факты скрывать нельзя, а потому надо идти на контакт, работать вместе с нашим комитетом. Хуже от такого взаимодействия не будет.

Можно, конечно, поискать и иные формы для воспитательного процесса: приглашать священнослужителей (к слову, в подразделениях нет молельных комнат); организовать выезды в музеи, театры, цирк («городские» солдаты там - частые гости); наконец, привезти к ракетчикам самодеятельных артистов. Ведь не секрет, что оторванные от дома парни тяжело это переживают. Да и служба в лесу не малина.

Был еще один случай самоубийства - в сушилке одной из отдаленных частей повесился Владимир Рахимов, призванный из Пермского края. Однако здесь вроде бы все ясно: у паренька были проблемы личного характера. Нет и претензий со стороны родственников, сотрудников военкомата, приезжавших за телом солдата.

Когда материал готовился к печати, позвонила Т. Братухина. После поездки в Юрью-2 с ней связалась мама В. Гречишникова и сказала, что недовольна результатами следствия (командир нам сообщил, что фактов доведения до самоубийства нет), ищет адвоката в Кирове, дабы возобновить расследование, есть эпизоды, намекающие якобы на факт вымогательства со стороны сержанта.

В подразделениях, где случились ЧП, уволены офицеры (командиры частей, групп, начальники отделений). Предстоят увольнения в части, где служил Д. Шакиров. Следствие по факту самоубийства продолжается, точки над «i» еще не расставлены…