Судьба — быть свободным геологом

Дети и камни - эти два слова, казалось бы, далекие друг от друга, переплелись в жизни С.В. Колисниченко, имя которого хорошо известно на Южном Урале. Не одно десятилетие он учил юных геологов понимать камни и любить природу. На его счету сотни людей, теперь уже взрослых, которым он привил любовь к родному краю. Любовь, которая передается по наследству.

- Сергей Васильевич, почему у вас так сложилось: камни - на всю жизнь?

- Для одних геология - работа. А я боюсь говорить, что работаю. Для меня это - не работа. Не знаю, как назвать - любимое занятие, увлечение. Это не работа, это - моя жизнь.

- Но еще никто не смог уйти от слова «работа».

- Я бы сказал так: трудовая книжка у меня - педагогическая, и как педагог работаю в детском экологическом центре. Кроме того, читаю лекции по геологии. Что еще? Периодически, по договору, - в институте минералогии в Миассе. А самая главная работа теперь - что себе придумаю, то и делаю. Например, всю зиму думаю, чем буду занят летом. А у нас на Урале есть из чего выбрать.

- Значит, вы- что-то вроде свободного художника?

- Совершенно верно.

- Но, как известно, ваша геология была связана с детьми.

- Я от этого ухожу, потому что с некоторых пор мой опыт работы с детьми не востребован. Я с детьми проработал 19 лет беспрерывно. А теперь - нет ставок. Не надо - не надо. Мне есть чем заняться. Меня всегда окружали люди, которые любили то, что я люблю. То есть единомышленники. Есть такие и сейчас. А у детей, с которыми я работал, выросли свои дети, и родители приводят их ко мне.

- И получилось большое геологическое семейство?

- Да. У меня было около тысячи активных выпускников. С ними мы прожили бок о бок несколько лет в одном коллективе.

- Сергей Васильевич, но камень - это камень… Холодный, твердый, равнодушный…

- Вы судите по песенке о том, что «у него холодный камушек в груди»? А у меня - сердце каменное, но горячее. Вы учтите, что камень прекрасно держит тепло. Камень всегда нагревали, чтобы греться. В избах камень клали на печку, а потом - в постель. Горячий камень лечил почки, кости и многое чего еще.

- Но камень - он ведь молчит, ничего не скажет?

- А я скажу так: мне доставляет удовольствие, например, грандиозность карьера. Я любуюсь складками, которые в нем обнажаются, его геологической красотой. Карьер дает мне массу информации. Можно сказать, что я с ним общаюсь. А другой человек увидит только большую яму. Я уж не говорю о том, что карьеры можно превращать в удобную для жизни территорию. Я знал болото, которое золотодобытчики превратили в прекрасное озеро. Теперь туда люди приезжают отдыхать, ловить карпов. Это - южнее Миасса, в районе Кундравов.

- А меня потрясло озеро Драга.

- Да, озеро Драга. Таких примеров много. Другое дело - карьер Коркинский. Да, мы пока не знаем, что с ним делать. От него идет жуткое отравление атмосферы. Были проекты - залить водой. Подсчитали объем - надо девять Увильдов.

- Если Миасс направить в разрез, он будет заполняться десятки лет.

- Залить водой нереально. А сам он не затопится. Есть проект - засыпать глиной. Тоже сомнительно.

Коркинский карьер - проблема. Но я охотно везу туда экскурсии, показываю складки триасовых угольных отложений, горизонты разных возрастов. Это - открытый объект для знаний.

- Значит, камни все-таки не молчат. И они могут сказать о том, о чем никто другой не скажет. Об истории нашей планеты.

- Я всегда считал себя материалистом. Я же геолог, знаю, что все создано природой. Есть вещество, есть химические элементы. Но чем дальше, тем больше становлюсь идеалистом. Почему? Чтобы жили люди, на планете нужна тоненькая прослоечка - с известной температурой, с кислородом, с жидкой водой, с определенной гравитацией. Как это произошло? Создано природой? Она эти условия подогнала под нас?

- Случайное сочетание?

- Случайное сочетание тысяч элементов? Это в природе невозможно. Обращусь к примеру. Прошлым летом у нас была очень интересная находка. В те очень далекие времена, когда на Урале была суша, а к востоку от нее - море, на Земле жили динозавры. Но во всем мире находят их останки, а у нас - нет. Объяснения - разные. Одно из них: Урал разрушался, и останки динозавров похоронены под обломками. Но… Недалеко от Челябинска добывают медную руду - Султановское месторождение. Рудник. У меня там знакомый геолог, и я туда постоянно приезжаю. Там верхние слои - это отложения древнего моря. Его берег. Море образовало толщи осадков.

Прошлым летом мы нашли в них массу всевозможных ископаемых, которые, между прочим, жили вместе с динозаврами. Значит, должны быть и следы динозавров! Стали искать и через полчаса нашли крупный фрагмент кости. И еще такой же, еще… Тут же - масса ребер. И оказалось, что мы обнаружили настоящего водяного динозавра. Значит, у нас, в 60 километрах от Челябинска, когда-то жили ихтиозавры.

- Небольшой динозавр?

- Как небольшой? Метров восемнадцать в длину. Мы нашли фаланги от его ласт. Ласты были длиной три-пять метров.

- Сергей Васильевич, известно, что человек много чего натворил на земле, сильно нарушил природу, что человечество стало грозной геологической силой. А у меня, и, наверное, не только у меня, сложилось такое представление, будто бы до человека на Земле была тишь и благодать, нечто вроде рая, некому было природу разрушать, она тысячелетиями оставалась в покое, нетронутой. Но потом, когда стал вникать в детали, сопоставлять события, выяснять, как было до человека, понял, что никакого покоя не было. Во все времена извергались вулканы, происходили землетрясения, случались потопы, всякие эрозии до неузнаваемости изменяли ландшафты…Природа сама себя трясла, заливала водой, из океанов поднимала горы, а потом сама же разрушала их, превращала в пыль. Стихии и катастрофы, бесконечные превращения для природы - нормально. Это ее обычная жизнь. И она никогда не была застывшей, то есть мертвой. Так?

- Конечно. Мы привыкли говорить, что человек сильно повлиял на климат, на состояние атмосферы и чистоту вод, но забываем, что один вулкан способен выпустить в атмосферу столько газов и пыли, сколько человечество не выпустит за сто лет. Геологическая активность человека не такая уж и мощная.

- Однако не вчера было сказано, что человек создает вторую природу. Первую природу он изводит, губит, а вместо нее творит вторую, искусственную. Может показаться, что в Челябинске мы живем уже во второй природе, - на асфальте, в бетоне, среди автомобилей, без зелени. Вопрос: а что, первая, натуральная природа, данная нам как подарок, - обречена?

- Вы задали вопрос, а я вижу себя в поезде, где-то в районе Новосибирска, а за окном - сотни километров безлюдных, неосвоенных пространств. Маленькая станция - и поехали дальше. У природы в запасе еще много пространств, где она живет своей жизнью, так, будто людей не существует. Надо учесть еще и то, что на нашей планете суши только тридцать процентов, а остальное - вода. Природа справится с тем, что нарушает человек, надеюсь, что и человека образумит.

Природа очень сильна. А мы о себе слишком много мним. Есть такой классный мультик, называется «Чудо». В огромном мегаполисе будущего мальчишка подбегает к девчонке: «Пойдем, я покажу тебе чудо». И они мчатся на каких-то супермашинах, куда-то добираются - и что видят? Взбухший асфальт, а сквозь трещину - зеленый росток. Не что-то другое, не изощренная техника, а это - чудо. Нет, человеку с природой не справиться.

- Сергей Васильевич, еще один аспект. Природа затевала жизнь с клетки, с ее деления, творила многоклеточные организмы, наконец, создала гигантов вроде динозавров. И убедилась, что чем крупнее организм, тем менее приспособлен к жизни. И она принялась их, великанов, изводить. А что касается первых клеточек, микробов и вирусов, то они, может быть, были, есть и будут. Может быть, им дана вечность?

- Они как раз и созданы так, чтобы жить им и больше никому. Все болезни в живом мире - от них.

- Сергей Васильевич, а что Урал - удачная, счастливая территория для геологов?

- Это - удачная сказка. Миф. Когда началось изучение Урала, он поразил ученых. А теперь, когда изучена вся планета, найдены такие минералы, каких на Урале и близко нет. По красоте, по ценности, по количеству. Но Урал, как первенец, показал разнообразие минералов, собранных в одной кладовой.

- Но все-таки одно дело - жить, допустим, в гористом Златоусте, а другое - в равнинной Шумихе?

- Конечно. Я обычно гостям говорю так: если проехать от Москвы до Урала, вы встретите десять минералов, а от Златоуста до Челябинска - двести.

- Минералов у нас мало по запасам, но много по разнообразию?

- Нет, у нас есть и очень богатые месторождения. Например, пьезокварц Астафьевского месторождения. Оно уникально в мировых масштабах. Оно не выбрано, а законсервировано. Добыто примерно 150 тысяч тонн хрусталя, а остальные 70 процентов - глубже.

- Сергей Васильевич, банальный вопрос: какой камень - самый любимый?

- Я был недавно в Миассе, у моего хорошего знакомого, минералога и петрографа Виктора Григорьевича Кальмерского. Летом я возил его на свое любимое обнажение горных пород и попросил присмотреться к минералам этого обнажения. И через какое-то время он мне сказал, что там обнаружен новый для Урала минерал, третья находка в России, - шриланкит. Поэтому сегодня мой любимый минерал - шриланкит. Это большая удача. Видимо, минерал назван по месту первой находки. У нас есть, кстати, и такой минерал, как цейлонит.

- А таганаит?

- Таганаит - горная порода, она состоит из кварца и мусковита.

- Но это декоративный камень?

- Да, из него были выточены вазы, одну из них подарили Мурчисону. В Эрмитаже - красивейшая ваза из золотистого кварцита, таганаитовая.

- Но его очень много, целые горы. И поэтому он не очень ценится?

- Понимаете, когда вы находитесь на Таганае, он ничего не стоит. Его нужно «спустить на землю», привезти в Челябинск, разрезать в мастерской и так далее. Но в любом случае сейчас хороший таганаит стоит порядка 200-250 рублей за килограмм.

- Сергей Васильевич, камень стал, скажем так, вашей судьбой, потому что геология далека от суеты житейской, от злобы дня, человеческих страстей, политических баталий? Поэтому?

- Я все время пытаюсь отходить от суеты, укрыться от нее. Для геолога наша злоба дня - мимолетна. «Важные» современные события, все наши войны и революции, через тысячу лет - ничто. Это - дух сегодняшнего времени, а геолог - выше этого. Мы живем в другом измерении времени. Да, я очень увлекаюсь историей, историей общества, мне интересны судьбы исторических людей, но в то же время не могу быть фанатиком современных событий. Это мое личное качество. Мое - это все формы проявления природы.