Как наше слово отзовется…

Два анекдота, один за другим.

Первый анекдот.

- У меня две новости, хорошая и плохая.

- Давай сперва хорошую.

- Хорошая новость в том, что я не скажу плохую.

- А плохая?

- А плохая в том, что не скажу хорошую.

Второй анекдот.

В СССР я не мог критиковать генерального секретаря, но мог критиковать директора завода. А теперь - наоборот: о президенте говори что угодно и как угодно, а про хозяина фирмы - молчок.

Теперь там, высоко, - полная гласность, а здесь, низко, - жесткая цензура.

Кому-кому, но не мне отвергать ее - свободу слова. Благодаря ей я в последние двадцать лет писал на такие темы, о которых прежде и помыслить не мог. Спасибо ей за это.

Значит, мне как журналисту свобода слова по душе? По душе. Но не совсем. Одна половина моей души торжествует, а вторая - недоумевает.

Недоумение - от того, что у нашей гласности есть глотка, но нет ушей. Говори (и пиши) что угодно и сколько угодно, но знай, что тебя никто не услышит. Мы не сразу обнаружили, что наша гласность лишена слуха, а еще позднее поняли, что полная свобода слова - не что иное, как красивая изнанка всеобщей цензуры. То есть гласность автоматически превращается в свою противоположность. Парадокс: чем больше гласности, тем ее меньше. Она сама себя опровергает.

Свобода слова не может быть бескрайней, беспредельной, беспорядочной и бесшабашной. Представим себе некое собрание. Люди заполнили зал, ждут. Наконец, в назначенный час к столу президиума выходит человек и объявляет: «У каждого из вас есть право голоса. У нас свобода слова. Говорите». И уходит. Все встают и со своих мест начинают кому-то что-то говорить. Все говорят, а слушать некому. Да и не разобрать, кто что говорит. Долго ли, коротко ли, но люди выговорились и разошлись по домам. Нелепица и несуразица? А себя мы не видим участниками таких собраний?

Например, телевизионные ток-шоу - это что? Собрались, расселись «эксперты», очень часто одни и те же, хорошо знакомые, переходящие из одного ток-шоу в другое и, откровенно говоря, поднадоевшие, - и выкладывают свои компетентные мнения. Один настаивает на одном, второй - на втором, третий - на третьем, десятый - на десятом. Вспыхивают споры, разгораются страсти, ругань, эксперты готовы скрестить шпаги. Ведущий доволен. Ему удалось выудить весь спектр мнений. Их много, почти у каждого свое. И что? Очередная говорильня.

Обычно когда люди собираются, чтобы поговорить, имеется в виду до чего-то договориться и прийти к необходимости какого-то действия, дела. А ток-шоу такой цели перед собой не ставят. Наоборот, они ее избегают. Поговорили - и хватит. Все сказали, что хотели, и довольно. Недопустимо, чтобы в результате дискуссии была принята какая-то «резолюция». Это - слишком.

Каждый раз ток-шоу убеждают меня в одном и том же: все - бесполезно. Все - болтовня без всяких последствий. В жизни ничего не изменится.

При озвучивании кино, насколько я знаю, чтобы «создать» неразборчивый шум толпы, надо нескольким артистам бормотать какую-нибудь абракадабру. Такая абракадабра и есть гласность. Толпа говорит только шум, а шум - пустой звук. Нельзя, чтобы все говорили сразу. Свобода слова предполагает какой-то порядок: кто когда и зачем может сказать.

Нужны запреты. Но не извне, а изнутри. Каждый из нас и все вместе мы должны что-то позволять себе, а что-то запрещать. Взвешивать, что на пользу, а что во вред. И понимать, что превыше всего польза общая, а не частная. И сознавать, что свобода слова предполагает обращение к массам, а не к своей жене. И чувствовать, что иногда хорошая новость в том, чтобы не высказать новость плохую. Нет никаких правил, которые бы подсказали нам, что можно сказать о президенте, а что сказать неприлично. Это - нравственный выбор.

В том-то и трудность, что свободу слова нельзя втиснуть в регламент, она регулируется изнутри. Наконец, мы должны улавливать и те моменты, когда нам следует замолчать и задуматься, - тогда, когда мы много говорим, а все без толку, когда нас превращают в токующих глухарей. Свобода слова сильна не тогда, когда все говорят сразу, а когда один говорит, а тысячи - согласны с ним и готовы перейти от слов к делу.

Да, в начале - слово. А что потом? И потом - слова, слова, слова?..