Жила в лесу осина…

Надо доехать до Аши, поездом или на автомобиле. Потом добраться до поселка Точильного. Пока - без проблем. А потом…

Вдоль петляющей Ашинки, по левому берегу, против течения, по грунтовой дороге надо подняться до ручья Терпели. Теперь - вдоль него, по узкому перешейку, который когда-то был дорогой. Выбраться на поляну и свернуть в лес. Пешком - минут десять, пятнадцать, до Барсучьего дола. Пришли.

Здесь, в лесной пустыне, стоит осина. В безлюдном краю, в горах, среди тысяч и тысяч деревьев, торчит она, абсолютно безразличная ко всему. Еще чуть-чуть - с нее отвалятся последние куски коры. Сухая, голая, давно уже мертвая, она еще долго будет стоять на том месте, где родилась и прожила всю жизнь. Смерть осины не откликнулась никаким чувством.

Этого в лесу никто и не заметил. Жила - нормально. Умерла - тоже нормально. Не упала - пусть стоит. Упала - пусть лежит.

С тех пор, как по сценам мира отзвучала пьеса испанского драматурга Алехандро Касоны, выражение «деревья умирают стоя» вконец растрепано и выхолощено. Всем кажется, что оно очень глубокомысленно. Тем более что с деревьев легко перебрасывается на человека - мол, есть такие люди, которые тоже умирают стоя.

Но поговорим все-таки о дереве. Пройдут годы и десятилетия, оно достигнет своей высоты. И «остановится». Силы роста - иссякнут. Какое-то время оно продержится в равновесии, но неизбежно возьмет старт процесс ухода. Все слабее насосы, которые перекачивают по заболони соки жизни от корней к листьям. Слабеет давление и в сосудах луба, по которым растворы спускаются вниз, от листьев к корням. Дерево теряет свою воду. По весне оно не зазеленеет. Не долго ждать, когда оно полностью высушится. И будет стоять сухое. Без признаков жизни.

Да, деревья умирают стоя, но они все равно упадут. И будут все ниже и ниже припадать к земле, ломаться, крошиться, рассыпаться. Потом они прорастут травой, потеряются из виду, бесследно уйдут в лесной опад…

Лев Толстой: «Дерево умирает спокойно, честно и красиво». Согласен, спокойно. А честно? И красиво? Не знаю.

Лес ничего не чувствует. И горы не чувствуют ничего. И озера, моря и океаны. И вся планета. И весь космос. Все - бесчувственно. Чувствуем только мы, люди. И потому я то и дело мысленно возвращаюсь в тот лес у Барсучьего лога, к сухой сосне, которая «спокойно» умерла и «спокойно» стоит среди дубов-крепышей, комлистых берез, раскидистых лип и бравых ильмов. Судя по всему, осина была большим и сильным деревом и прожила хорошую долгую жизнь. А теперь - уходит. Да, она спокойна. Спокойнее некуда. И в лесу до нее никому нет дела. Но был случай - я обратил на нее внимание и наделил неким переживанием.

Невозможно смириться с бесчувствием Вселенной.