Протестовать унизительно?

Недавно возле дверей здания областного правительства меня остановила пожилая женщина. «Молодой человек, - произнесла она полушепотом, - в каком кабинете надо зарегистрироваться, чтобы начать голодовку?» Я пожал плечами. Так как опаздывал на пресс-конференцию, об истоках желания поголодать бабушку не спросил. К тому, что такое желание у человека возникло, отнесся буднично: мои коллеги уже не единожды рассказали о подобных акциях протеста разных людей. Потом, вспоминая этот эпизод, даже (простите за цинизм) улыбнулся. На первый взгляд, действительно, смешно: человек, решив поголодать, не выходит с этим известием, например, на площадь, а идет за разрешением в чиновничий кабинет. Несчастная женщина не видит в этом ничего странного. Апофеоз идеи управляемой демократии!

Но, если вдуматься, смешного мало. Бабушка решила заявить о своих из ряда вон выходящих намерениях в канонах современной бюрократии. Потому что так, по ее мнению, надежнее, больше шансов быть замеченной, чем при выходе с плакатом на публику. Значит, взаимодействие с бюрократией эффективнее протеста? Тогда почему вообще возникает желание протестовать? Следовательно, дело в очевидной бессмысленности публичных действий.

Централизованная пропаганда внушила: кто протестует - маргинал и псих, не стоящий внимания разумных людей. Сама же власть в эту пропаганду и верит.

Недавно спорил с председателем Челябинской гордумы Борисом Видгофом об актуальности проблемы театра «Манекен». Борис Ефимович доказывал: проблема никого, кроме труппы, не интересует. «А как же акции протеста?» - наивно спросил я. На это политик и бизнесмен высказался в том ключе, что тридцать или даже пятьдесят человек, вышедших на улицу, - еще не протест.

Мне кажется, Б. Видгоф отчасти прав. Не в том, что на театр всем наплевать. А в том, что массовое стояние у парадного подъезда, действительно, не выход. Так как протест подразумевает действенность, читай, эффективность. В контексте данной ситуации это означает, что власть как минимум слышит противоположное мнение, как максимум, соглашается с ним. А она, оказывается, даже не замечает, что происходит. В таких условиях протестовать унизительно. Дверь парадного подъезда можно, конечно, поцарапать. Тогда, глядишь, и звукоизоляция в ушах местных божков станет менее надежной. Но сама мысль об этом довольно мерзкая. Театр - не водка, и отстаивать право на него методом обманутых алкоголиков не к лицу. Вот и руководители «Манекена» будоражат элиту интеллигентно. К счастью, успешно. Глава Совета Федерации Сергей Миронов недавно выступил с целой тирадой в защиту челябинской труппы. Весть обнадеживает.

Мне как зрителю совершенно безразлично, кто поддержит «Манекен». Главное, чтобы театр был таким, каков он сейчас, и, возможно, даже лучше. Однако как гражданин чувства испытываю противоречивые. Получается, если хочу защитить свои интересы, то должен обратиться не напрямую к тому, кто их ущемляет, а пожаловаться более сильному дяде. Причем, естественно, не потребовать, а попросить. Или, может, председатель Совета Федерации поддержал театралов, опасаясь массовых протестов? Однако в эпоху победившего прагматизма в такое сложно поверить. В конце концов, где С. Миронов, а где челябинский «Манекен».

Среди акций последних лет наиболее яркая - выступление пенсионеров по поводу отмены областных льгот. Но назвать это цивилизованной формой протеста не получается. Дело даже не в безобразном перекрытии проспекта Ленина, а в том, что люди почти ничего не добились. За «отвоеванными» проездными не раз потом приходилось выстаивать километровые очереди. А спросить за такое унижение с власти действенного желания не возникло. Невольно думаешь, что апрельский «народный порыв» был продиктован лишь стремлением организаторов на разовом недовольстве собрать политические сливки.

Цивилизованный протест подразумевает последовательность в отстаивании своих взглядов и интересов. Однако нам он не доступен, потому что так протестовать можно, лишь имея не выжженные пропагандой убеждения. Они, в свою очередь, оттачиваются открытой дискуссией. Но мы от нее отказались ради порядка, хлеба и зрелищ. Возможно, поступили правильно, решив, что искать выход из ситуации в коридорах власти спокойнее и надежнее, чем улучшать жизнь через дискуссионные площадки. Готов согласиться. Вот только атмосфера вокруг почему-то все больше напоминает биотуалет: чистенько, парфюмом пахнет, но дышать этим долго нельзя.

Если протест, замешанный на убеждениях, в конечном итоге влияет даже на быт, улучшая его, то наш, бессмысленный и беспощадный, выливается исключительно в «бытовуху». Один на микроавтобусе в холл супермаркета въехал, другой устроил банальную поножовщину - сводки так и пестрят. Наш протест, в большинстве своем, как в бородатом анекдоте. Отец и сын, опаздывая на электричку, бегут с тяжелыми сумками по ухабам перрона до тех пор, пока поезд не скрывается из виду. Наконец, папаша бросает сумки наземь и со всей силы бьет отпрыска по физиономии. «Батя! За что?!» - обиженно недоумевает тот. «А что делать-то, Ваня? Что делать?!»