Homo несовершенный?

Как стало известно, Вячеслав Степин, который по специальности философ, а по званию академик, пришел к выводу, что «человеческий разум не является последним и высшим продуктом космической эволюции», что человек - только первое поколение мыслящих существ. Значит, будет второе. Короче говоря, мы - отнюдь не верх совершенства.

Еще круче взял другой мыслитель, иностранный - Артур Кестлер. Он признал человека «ошибкой эволюции». Природа ошиблась, как считал он, например, в том, что не снабдила его «генетической программой, ограничивающей убийство особей своего вида». У зверей такая программа есть, а у нас - нет. Значит, шаг назад. Кроме того, у человека подкорка, древняя и новая кора «плохо сбалансированы».

Возникло новое научное течение, трансгуманизм, которое обещает, используя будущие достижения науки, «до бесконечности» улучшать, совершенствовать человеческую породу - «поправляя» его генетический аппарат.

Что ж, может быть, генные инженеры сделают наших далеких потомков, всех поголовно, ростом высокими, фигурой стройными, лицом красивыми и телом здоровыми. А душой? А нравственно? Изменят ли они их нравственно?

То, что человек далек от «задумки», от «проекта», от идеала, каждый из нас постиг на себе самом. Но так ли он плох? И если плох, то почему?

Я думаю, что «плохость» человека от его «хорошести».

Я не знаю точно, на сколько человек «сам по себе». То есть сколько в нем от природы, от рода, от физиологии, от генов. Допускаю, что рождаемся мы людьми наполовину, остальное доделывает, доводит общество. Не секрет, что человек - существо общественное. Все, что есть в людях хорошего, то есть человеческого, воспитано и впитано в нас обществом. Без общества мы самостоятельно не постигли бы даже элементарное дважды два. Не говоря о космосе и атомном ядре. Весь опыт предков «впихивает» в нас общество. Оно же внушает нам помыслы и поступки «хорошие», отваживая от «плохих». Но им же «одарены» мы и всеми нашими пороками. Потому что общество тоже далеко от совершенства. Оно так же несовершенно, как отдельный человек.

Весь негатив человеческого общества я бы свел к одному - к несправедливости. Оно бы ничего, если бы люди не реагировали на несправедливость. Но они - реагируют.

Теперь спросим себя: это хорошо или плохо - то, что мы реагируем на несправедливость? Что не равнодушны к нему? Что реагируем на него?

Я думаю, что это хорошо. Это и есть истинно человеческое - реагировать на несправедливость. Но беда в том, что обитающая в обществе несправедливость не делает нас лучше. Наоборот, она как раз и удаляет нас от предполагаемого совершенства.

На мой взгляд, человечество еще очень далеко от того, чтобы улучшать человека генным способом. Нам бы пока разобраться с негативным влиянием человеческого общества на человека. И уже после этого обратиться к генному аппарату. Возможно, к тому времени выяснится, что особой необходимости «править» гены и нет.

Допустимо, что теперь, в начале третьего тысячелетия, человечество дожило до того времени, когда вопрос о несовершенстве человека необычно обострился и, судя по всему, будет обостряться. Мы успели испытать много укладов жизни, ни одним из них не удовлетвориться и понять, что все уклады плохи, потому что плохи, несовершенны мы сами. Наши пороки стали преградой на пути общественного прогресса. Мы не можем добиться «хорошей жизни», потому что сами себе мешаем.

Впервые в истории в Советском Союзе была поставлена задача усовершенствовать человека, воспитать так называемого «сознательного» гражданина. Едва заметные успехи в этом были достигнуты, но эксперимент оборвался. Мы сами его оборвали.

Может быть, мы - в заколдованном круге? Чтобы усовершенствовать человека, надо усовершенствовать общество? И наоборот?

Выборов, как я думаю, два. Или верить, что человек все-таки улучшается, но очень медленно, медленнее, чем хотелось бы. Или допустить, что мы тем и хороши, что в нас перемешены святость и порочность, высокое и низкое, чистое и грязное. Что так задумано Творцом, который, в отличие от нас, знает: святость и порочность немыслимы одна без другой, потому что они - две части единого целого.