Бор в борьбе

Может быть, Челябинский лесопарк сам расскажет о себе?

Мы: Ах, лесопарк… Как тебя называть-то?

Бор: В давние времена меня называли Челяби-Карагай. То есть Святой лес. Или, точнее, Святые сосны.

Мы: А теперь? Лес ты или парк?

Бор: С людьми я - парк, без людей я - лес. Вам от меня чего надо?

Мы: Мы хотим, чтобы ты был. Спасти тебя хотим. Понимаешь? Сохранить. Для себя.

Бор: А от кого спасти? Вы же меня и губите. Губите и спасаете - сразу. В одном флаконе.

Мы: Но ты же - наш. Каждого из нас, челябинцев. У тебя, бор, один миллион хозяев. Ясно? А хозяева хотят - пользоваться. Чтобы каждый мог прийти и - малость попользоваться. Свободно. Как ему нравится. Ходить, задрав голову, осматривать все вокруг и дышать, насыщаться кислородом. Или сесть с друзьями в укромном месте, расстелить газетку, нарезать колбаски, разлить в стаканчики… Или развести костер, нажарить шашлыков, разлить в стаканчики, вдоволь повеселиться, оторваться, расслабиться. Отдохнуть на природе. Согласен?

Бор: Согласен. Я уже на все согласен.

Мы: На все? И даже погибнуть?

Бор: Согласен и погибнуть. Вы же сами подсчитали, что я убываю на 0,3 квартала в год. А то и больше. Кварталов осталось 49. Значит, исчезну через 163 года и 3 месяца.

Мы: Нет, мы этого не допустим. Мы будем тебя защищать. Вот городские власти хотят через тебя протянуть дорогу. Мы же понимаем, что это тебе во вред. И встанем на защиту.

Бор: А есть ли что защищать?

Мы: Как так?

Бор: А так. Почитайте-ка что сказано не где-нибудь, а в Концепции экологической безопасности Челябинска до 2020 года. А там сказано: «85 процентов городского бора находится на третьей и четвертой стадиях рекреационной дегрессии».

Мы: Это что за дегрессия?

Бор: В Концепции разъяснено, что такая дегрессия «дает основания отнести эту часть бора к зоне чрезвычайной экологической ситуации». Согласитесь, если на территории памятника природы чрезвычайная экологическая ситуация, то дальше некуда. Я и спрашиваю, есть ли что спасать? Я же погибаю на ваших глазах. Вы меня топчете-вытаптываете, жжете-выжигаете, рубите-вырубаете, а говорите: «Спасаем». Меня-то не прибавляется, а только убывает - как бы от той «экологической безопасности» не сковырнуться мне до того 2020 года. Вы же меня со всех сторон окружили и приперли к берегу Шершневского водохранилища. Ведь я уже давно не бор.

Мы: Как не бор? А кто?

Бор: И сам не знаю, что. На моей территории, кроме сосен с березами, речки Чекинки, родников и болот, еще - считайте: кладбище, несколько карьеров-озер, кислородная станция, дача, пансионаты, стадионы, железная дорога, зоопарк,

конный клуб, манежи, лыжные базы, рестораны… И дорог полно, с асфальтом и без асфальта. А троп, а троп… Десятки и сотни километров. Что же от меня осталось?

Мы: Даже не верится.

Бор: И мне не верится. Когда-то писатель Александр Фадеев, который в Челябинске писал свою книгу, обо мне сказал только одно слово: «Сказка!».

Мы: Видишь, люди тебя не только обижали, а и восхищались тобой.

Бор: Да, не только обижали. И даже настоящий спаситель у меня был - секретарь обкома партии в годы войны Николай Семенович Патоличев. Новый человек в городе, а заступился, не побоялся позвонить самому грозному Сталину, защитил. Добрым словом помяну ученых - Сысоева и Самарина. Любил меня фенолог Куклин. Были и другие хорошие люди. Они и теперь есть. Если на то пошло, у меня вообще в Челябинске врагов нет. В том-то и парадокс - от друзей погибаю.

Мы: Как же теперь быть?

Бор: Теперь меня уже не спасти заклинаниями, увещеваниями, порицаниями, митингами, шумихой…

Мы: Так ведь надо же криком кричать, чтобы не строили дорогу.

Бор: Конечно, спасибо, что беспокоитесь, протестуете, боритесь. А с кем боритесь? С властью? Если вы допускаете, что городская или областная власть сознательно стремится нанести бору, городу и горожанам вред, то это, как говорится, конец света. Наверное, это не так. Наверное, власть считает, что строительство дороги повредит бору, но городу в целом принесет больше пользы. Наконец, надо понимать, что дорога - всего лишь частный случай моей судьбы. Именно так утверждает экономист Сергей Гордеев, который высказался по этому поводу на страницах газеты «Челябинский рабочий». Вообще нет ясности в вопросе, можно или нельзя в бору что-то строить и прокладывать?

Мы: Конечно, нельзя. Ни в коем случае.

Бор: Но это спорно. По крайней мере, в национальных парках Европы и Америки придерживаются другой точки зрения. Вы спрашиваете, лес я или парк. И я повторяю: без людей я - лес, а с людьми я - парк. Но выбора здесь нет. Мне от города не отгородиться. Мне уже не стать диким лесом. И вроде само мое предназначение - служить городским людям. Но как служить? Как служить, чтобы не пропасть? Сделать меня парком?

Тот же Сергей Гордеев предлагает объединить меня с городским парком имени Гагарина и превратить в «большую зону отдыха» для полумиллиона челябинцев.

Мы: Разве это плохо?

Бор: Надеюсь, вы бывали в парке Гагарина. И видели, что там много всего, но мало деревьев. Считанные экземпляры. А у них - сухие вершины. Всего лишь несколько сухих веточек на самой вершине. Это, уж поверьте мне, - знак. Так сосна дает знать, что погибает. Вы хотите видеть таким весь бор? Полмиллиона человек - это, простите, нашествие орды. Это миллион топчущих ног. И миллион ломающих рук. И тонны мусора. И лесной подстил, измолотый в пыль и прах.

Мы: Получается, что - никакого выхода.

Бор: Да, к сожалению, где появляется человек, там пропадает природа. Уверяю вас, как только люди оставят меня в покое, я начну возрождаться и молодеть. Но люди от меня не отстанут.

Мы: Пусть так, пусть мы виноваты, но какой-то шанс есть?

Бор: Вы - хозяева территории, вам и искать.

Мы: Но подскажите, что нам делать.

Бор: Хорошо. Я скажу, а вам решать. Сергей Гордеев, хоть и экономист, но ни разу не употребил слово «инвестиции». Вы живете в рынке, все у вас - собственность, все - товар, а мной хотите пользоваться даром, простите, на халяву. Мне никакие инвестиции не положены. Как же так? Даже собаку, которая охраняет двор, кормят. А мои услуги ничего не стоят? Мне достаточно ваших громких слов любви?

Мы: Ясно, нужны не слова, а деньги.

Бор: Спасибо, что догадались. Чтобы 500 тысяч человек могли как-то, повторяю, как-то, пользоваться бором, надо навести минимальный порядок. Да, упорядочить посещение. Не кто как хочет, а так, чтобы побережнее ко мне. Нужны люди, специалисты, которых власть призовет разумный порядок разработать, внедрить и блюсти. Не знаю, потребуется ли для этого строительство новых дорог, но прокладывать тропы придется. И оборудовать площадки - для отдыха, для обзора, для тех же шашлыков. Вычистить карьеры, придумать, как устроить территорию вокруг них. Найти место для торговли. Аккуратно откорректировать родники. Работы много.

Главное, посетители должны почувствовать, что в бору есть хозяин, что в нем нельзя вести себя развязно, разнузданно. В чем-то придется себя ограничить. И понять, что теперь побыть на природе - большая честь.

Бор требует серьезных инвестиций. Если в городе есть индустрия труда, то должна быть и индустрия отдыха. Выхваченными частностями бор не спасти. Необходимы комплексный проект и строка в бюджете. Необходимы осознание и желание.

Бесплатная природа - погибла. А за ту, которая осталась, надо платить.