Копия не должна называть себя подлинником

В 2008 году Тверской суд Москвы приговорил к девяти и восьми годам заключения владельцев салона «Русская коллекция» супругов Преображенских, продававших поддельные картины по цене от 100 до 150 тысяч долларов . Кроме того, суд удовлетворил гражданский иск и постановил взыскать с супругов 21 миллион 660 тысяч рублей.

В Челябинске о подобных судебных процессах пока не слышно, но вал фальсификаций произведений искусства, захлестнувших мировые столицы, не миновал и провинцию. Подделки есть в местных антикварных салонах, в частных коллекциях, государственных собраниях, вопросы о подлинности витают в воздухе во время работы передвижных выставок.

Самое громкое дело - приобретение в 2005 году картин русских художников XIX века (Шишкин, Маковский, Коровин, Верещагин и другие) на сумму свыше 180 миллионов рублей для украшения внутренних интерьеров здания администрации области. Большинство работ экспертиза признала фальшивками, деньги налогоплательщиков растворились в воздухе.

Фальсификация чревата не только материальным ущербом. О природе этого явления, его корнях и истории размышляет член Союза художников России, кандидат исторических наук доцент кафедры искусствоведения и культурологи ЮУрГУ Галина ТРИФОНОВА.

- Проблема подлинного и фальшивого давно перешла рамки классического искусствоведения, - говорит Галина Семеновна. - Это вопросы ценностей, нравственного выбора, которые существуют с тех пор, как появилось само искусство.

Первым художником, возбудившим процесс по поводу авторства, был Дюрер. Он обратился в Венецианский совет с жалобой на некоего Марка Антония Раймонди, бойкого и предприимчивого итальянского художника. Осознав, что Дюрер сделал величайшее открытие в гравюре, Раймонди стал копировать эти гравюры и даже воспроизводил монограмму Дюрера.

Приезд Дюрера в Италию за разрешением проблемы почти ничего не дал. Венецианский совет запретил Марку Антонию ставить монограммы Дюрера, и только. И Раймонди продолжал копировать листы великого немецкого художника (например, его серию «Страсти Марии») и успешно их продавал. Люди, не разбиравшиеся глубоко в вопросах авторства, считали, что они покупают Дюрера и с гордостью развешивали в своих домах картины Раймонди. Эта история создала много трудностей для исследователей гравюр Дюрера. Вообще гравюры довольно часто фигурируют в перечне сомнительных произведений уже в силу своих технологических особенностей.

На подделках специализировались и другие художники. И хотя все они тщательно скрывали свои имена, некоторые становились достоянием гласности. Известно, например, что немецкий художник XVIII века Дитрих блестяще подделывал Рембрандта.

- Удивительно, что это не удавалось пресечь…

- Это невозможно пресечь и сейчас. На подделки есть спрос, поэтому они и появляются.

- Учитывая масштаб фальсификаций, можно предположить, что они есть во всех собраниях?

- Раньше меня это повергало в тяжелые переживания. Впервые оказавшись на стажировке в Русском музее и услышав от одного из специалистов по русской живописи второй половины XIX века информацию о том, что большая часть работ российского художника Леонида Соломаткина оказалась поддельной, я была потрясена.

- Почему это обнаружили только спустя два века?

- Раньше не было современных методов исследования, например, ренгтено-технические исследования начались только со второй половины ХХ века. Интересно, что инициаторами их проведения были не искусствоведы, а ценители живописи и ее собиратели из числа рентгенологов, предложившие рентген в качестве инструмента исследования произведений искусства. Была открыта первая лаборатория, и сейчас такие лаборатории существуют практически во всех крупных музеях.

Конечно же, пример с Соломаткиным не единственный. Когда я, свежеиспеченный искусствовед, пришла в Челябинскую картинную галерею, у нас было два автопортрета русских художников XVIII века, один из них Лосенко. Это было большой редкостью. Антон Павлович Лосенко - человек огромного таланта, президент Российской академии художеств, замечательный педагог, первый русский исторический живописец, блестящий портретист.

Автопортрет, о котором идет речь, был воспроизведен в журнале «Старые годы» 1914 года и, конечно, был предметом гордости Челябинской картинной галереи. Но мне этот портрет показался странным, непохожим на манеру Лосенко. Время было свободное, и я с разрешения главного хранителя свернула полотно, положила его в чемоданчик и отправилась поездом в Москву в Русский музей. Там работу взяли, посмотрели ее в инфракрасных лучах, сделали рентген и… не выдержала она экспертизы. Не автопортрет это Лосенко.

- И Челябинская картинная галерея лишилась мифа об авторстве крупного мастера…

- С одной стороны, это было разочарование, но с другой - только таким и должен быть путь к истине. Искусствоведение - серьезная наука, и этика - ее обязательная составляющая, независимо от того, какое столетие на дворе. Выдавать одно произведение за другое означает не просто вводить зрителей в заблуждение, это антинаучно и преступно.

- Всегда ли произведения искусства подделываются ради корысти? Есть ли здесь место творческим амбициям?

- В античные времена были случаи, когда особо ценные произведения копировались, и в этом не видели преступления. Ради того, чтобы иметь произведения великих художников - Апеллеса, Аполлодора, Павсания, Зенона, хорошие мастера выполняли копии их работ. Такое практиковалось и в римскую эпоху. По прошествии лет имя копииста забывалось, а имя подлинного мастера оставалось в веках.

- Представим, что перед нами очень хорошая копия, «один в один» с оригиналом. Можно ли сформулировать, чем эти работы отличаются?

- Профессиональный глаз и без рентгена увидит отличия. В 80-е годы сотрудники Роспропаганды передали нам работу неизвестного художника XVII века «Мученичество неизвестного святого», атрибутированную как школа Караваджо. Я тогда вела две классические коллекции русского и западного искусства и, когда увидела эту вещь, даже через записанность, загрязненный и местами вообще нечитаемый холст сразу почувствовала, что это настоящее произведение искусства. На картине были изображены Аполлон и Марсий, которые соперничают друг с другом. В итоге проигравший Апполон расправляется с низшим существом Марсием, веля содрать с него кожу. Такая вот на все века кровавая проблема творческого единоборства.

Я уже сказала, что эта картина была интересна даже в нереставрированном виде, а когда наш реставратор Виктор Павлович Кочнев открыл ее и обнажилась синяя полоска гор на горизонте, на переднем плане великолепной лепки спина человека, готового исполнить приказ Аполлона, вся горящая страстная живопись, мы просто не могли отвести от холста взгляд. Потом была сделана макросъемка плеча, благодаря которой мы смогли увидеть, как свободно идет кисть художника, где он только что взял краски и прописал деталь, а в другом месте стал класть штрихи зигзагообразно для придания большей выразительности фактуре. Мы присутствовали при рождении языка художника, как будто слышали его дыхание…

- В копии эти чувства не могут возникнуть?

- Одно дело, когда вы рождаете жест, движение кисти, тон, и другое - когда повторяете. Энергия иная. Часто в подлинниках можно увидеть, как меняется ракурс или положение головы, руки. В копии этого поиска нет. Копиист просто переносит на холст то, что уже есть перед его глазами. Только подлинник может породить ответный творческий импульс в зрителе, исследователе, обогатить новым знанием.

В процессе атрибуции «Мученичества» мы провели большую работу и в итоге выяснили, что автором картины оказался немецкий художник Йохан Карл Лотт. Он родился в Мюнхене, но был поклонником Караваджо, работал в Риме, Венеции, получил признание среди итальянских живописцев, называвших его на свой манер Карлотти, и был похоронен в одной из венецианских церквей. На его могиле написано: «Наш Апеллесс».

- Чем объясняются запредельные цены на произведения искусства, среди которых, по некоторым данным, до 30 процентов фальшивок?

- Коммерческий аспект не очень нам, россиянам, свойствен. Нам всегда была ближе мысль о бесценности искусства. Сейчас времена изменились, и от вопросов стоимости работ уже не отмахнешься. Это необходимо сделать хотя бы для того, чтобы поставить произведения искусства на учет, определить систему защиты, охраны, стоимость реставрации.

Но у большинства музейных работников укоренено представление о том, что любая самая высокая цена условна, неполна. Ну как оценить портрет Манье Елизаветы Алексеевны, который у нас в галерее висит во главе русской экспозиции? Сколькими миллионами?

Несмотря на то, что есть варианты, выполненные самим художником, этот портрет совершенно неповторим. У него удивительная история написания, история того, для кого предназначался, как жил… Можно роман писать на эту тему.

В нашей коллекции это произведение абсолютно бесценно, потому что придает масштаб и новое измерение собранию русского искусства Челябинской картинной галереи, приобщает ее к мировому западноевропейскому и русскому искусству.

- При открытии новой выставки надо ли ее организаторам представить документы, подтверждающие подлинность экспонатов?

- Если договоренности есть между музеями, то сам характер их деятельности подразумевает гарантии того, что работы не украдены, не подделаны. И в XIX, и в XX веках в музеях много делалось по неписаным законам высшей этики. Сейчас тоже музеи стараются не рисковать. В противном случае не избежать издержек, связанных со страховками, репутационными рисками. С другой стороны, если предлагают выставку современного западного искусства, какой музей в провинции может быть экспертом в этой области?

Экспертами мы можем быть только в тех областях, которые хорошо знаем, с чем постоянно общаемся. Поэтому если в музей на выставку приходят произведения Пикассо, то должны быть гарантии, что это действительно Пикассо. Представляя публике те или иные произведения как подлинные, музей берет на себя определенную ответственность. Или будет массовый обман зрителей.

- Работы Сальвадора Дали, экспонировавшиеся в Челябинске несколько лет назад, все были подлинными?

- Не берусь утверждать это наверняка. Видимо, из-за сомнений наш музей их и не взял, работы экспонировались в выставочном зале Союза художников. Но Екатеринбургский музей изобразительных искусств Дали экспонировал, хотя у сотрудников было много вопросов.

Вопрос подлинности - это всегда вопрос миссии музея. Надо отдавать себе отчет в том, насколько ты ей следуешь, что несешь людям, каковы твои убеждения.

И речь не только о том, что в экспозиции попадаются вещи с сомнительным авторством. Очень много работ сомнительного художественного уровня. Некоторые музеи в погоне за имиджем, попыткой вписаться в современное пространство, заработать больше известности и денег забывают о своей миссии.

- Может, со временем возникнет новый жанр - подделки? Вот уже и каталоги подделок издают?

- Все должно быть открыто, подделка должна быть видна и не должна называть себя подлинником. Если она опубликована как таковая, тогда нет преступления. Все другие варианты - намеренно подготовленное преступление против искусства.