Мы знаем только их глаза…

И в нашей мирной жизни все-таки есть фронт, невидимый. И есть его передний край. Время от времени на этот рубеж выходят они - люди в пятнистой форме, в черных масках и с автоматом в руках. Собровцы - сотрудники, которых мало кто знает. Они предпочитают оставаться в тени. Но одно из исключений - мой собеседник, командир СОБРа (специального отряда быстрого реагирования) полковник полиции Виталий Шеленков.

- Виталий Анатольевич, первый, очень простой вопрос: какая дорога привела вас сюда, в СОБР, к этим четырем заглавным загадочным буквам?

- Сам я челябинец. С юных лет увлекался спортом - единоборствами, рукопашным боем, боксом, а также командными играми - футболом, баскетболом, волейболом. Так было в школе, после школы, в армии, после армии. Можно сказать, что в милицию привел меня спорт.

- А конкретно - как это произошло?

- Один из друзей, уже милиционер, знавший, как я подготовлен физически, однажды спросил: «Почему бы тебе не попробовать себя у нас, то есть в ОМОНе?» Я попробовал, и получилось. Десять лет прослужил в ОМОНе. Прошел путь от бойца до командира роты. А в 2004 году мне была предложена должность командира специального отряда быстрого реагирования. И вот - восемь лет командую СОБРом.

- Наверное, надо было где-то учиться?

- На командира? Нет. На командира учит жизнь, служба. Учит главному принципу руководителя - личный авторитет, личный пример и уважение. Эту учебу я к тому времени уже прошел.

- Но какое-то образование, допустим, юридическое…

- Разумеется. Я окончил Челябинский юридический институт. Заочно. Должен сказать, что в нашем подразделении почти у всех сотрудников - высшее образование. Только десять из них - не офицеры, остальные - офицеры с высшим образованием. В ОМОНе - да, я имел дело с сержантским составом, а здесь - все офицеры.

- Виталий Анатольевич, скажите, пожалуйста: неужели вам это нравится - постоянно рисковать жизнью?

- Мне нравится этот образ жизни. Мы тут все заняты любимым делом. Как вам это объяснить? Даже психотерапевт в минуту откровенности нам говорит: «Вы какие-то ненормальные». Надо окунуться в нашу жизнь, в жизнь крепкого мужского коллектива, чтобы понять: это не работа, это стиль жизни. Тут не бывает «левых», «проходных». То есть в каждое подразделение попадают случайные люди, но наш коллектив выдавливает их, как пробку из бутылки. Если не наш человек, это сразу видно.

- Хорошо. Тогда я зайду с другой стороны и спрошу, сколько вам лет?

- Тридцать восемь.

- У вас есть семья, жена, дети?

- Конечно. Жена и дочь.

- Можно ли, простите, посочувствовать вашей жене?

- А зачем? Жены нас понимают. И тылы у нас, надеюсь, прочные. Тут, конечно, проблема есть. И очень непростая. Прежде чем принять сотрудника, я задаю ему этот обязательный вопрос: как к твоему выбору относится семья? Нам не нужен такой, которого жена потянет от нас, и он начнет шарахаться туда-сюда. Нам нужна постоянная боевая готовность.

- Постоянная боевая готовность? И что же, сейчас, в эту минуту, может случиться так, что наша беседа - по служебной необходимости - прервется и отложится?

- Вполне возможно. В принципе мы можем в любой момент подняться по тревоге и уехать.

- А куда уехать? Какая у вас территория?

- Наша область. А вообще мы - резерв министра внутренних дел, и не исключено, что в любой момент к нам поступит секретная телефонограмма: через три часа, допустим, прибыть туда-то в таком-то количестве личного состава. Бывает, надо собраться за час. И - полетели. И никто ничего не знает. В том числе и жены. Все бывает.

- Виталий Анатольевич, интересно бы знать, чем вы оправдываете свою работу. Что вы себе самому говорите: почему я тут работаю? Почему тут служу?

- Я уже вам сказал: мы тут все абсолютно счастливые люди. Утром с радостью едем на работу, а вечером с радостью возвращаемся домой.

- И какую важную задачу решаете?

- Задача - безопасность. Безопасность нашего общества. Всех нас. Включая наши собственные семьи. Мы держим перед собой образ врага, к борьбе с ним себя готовим.

- Что скажете об этом образе?

- Он всем известен. Это преступник. Очень часто вооруженный. Недавно мы как раз брали группу убийц - они убивали водителей-дальнобойщиков, таксистов. Более десяти разбойных нападений.

- Какое из всех уголовных дел - ваше?

- Наша работа - обезвреживание вооруженных преступников, освобождение заложников, ликвидация бандформирований, борьба с террористами. Это категория тяжких и особо тяжких преступлений. Мы принимаем активное участие в силовом сопровождении оперативных мероприятий и задержании лиц, совершивших преступления. Нас обычно привлекают для задержания опасных преступников.

- Виталий Анатольевич, хочу вернуться к службе в ОМОНе. Это - другое?

- В принципе, одно и то же. То же самое. Только иногда задачи - разные. У ОМОНа - охрана общественного порядка, пресечение массовых беспорядков. При задержании и уничтожении вооруженных преступников им - блокирование и прикрытие, а нам - штурм. Захват и задержание. Часто работаем с омоновцами плечо в плечо.

- Но когда вы идете против явного преступника - тут все ясно. Сомнений нет. А когда массовое шествие, митинг - это, согласитесь, другое.

- Да, по ту сторону - наши люди, может быть, знакомые и родные. Что такое толпа? Почти всегда ее кто-то ведет. Задача омоновцев - выявить и изолировать зачинщиков. Так поступить, чтобы избежать осложнений.

- Но у толпы, вольно или невольно, возникает неприязнь к людям в форме.

- Я не думаю.

- А если вас, как это бывает, спровоцируют? Если возникнет необходимость как-то действовать, противостоять, теснить? Ведь у нас теперь демократия, массовые акции входят в обычай, людям дано право выходить на улицы и площади, заявлять, чем недовольны. Я хочу сказать, что народу надо внушить: люди из оцепления - не против народа, у них такая работа - сопровождать массовые шествия, держать их в рамках дозволенного.

- Надо нервы свои держать. Другого не дано. Толпу надо успокоить, а не наоборот. Конечно, сколько людей, столько и мнений. Кто-то поймет нас, кто-то не поймет. Но, согласен, мы должны заботиться о положительном облике своих сотрудников.

- Нельзя, чтобы осталось впечатление, что эти люди в шлемах какие-то железные, непробиваемые и бесчувственные.

- Конечно.

- Виталий Анатольевич, а все-таки почему ваши оперуполномоченные должны иметь высшее образование?

- Это же офицерский состав.

-Если идти на захват - зачем высшее образование?

- Да, тут оно не обязательно. Но у нас сотрудники занимаются и другой деятельностью, которая требует другого склада ума, когда надо думать головой, творчески решать задачи.

- Кроме физической подготовки нужен и интеллект?

- Да, если поставлена задача, надо подумать, как ее решить. Главное - выполнить задачу с наименьшими потерями.

- Однако интересно знать, как все происходит? По тревоге или как?

- У нас определенный рабочий режим. Личный состав поделен на боевые отделения. В постоянной боевой готовности находится определенное количество личного состава, те, которые должны быть готовы в течение минуты-двух выехать на любое задержание. В этом суточном режиме обязательно обучение - занятия физической, огневой, тактико-специальной подготовкой. А специалисты такого уровня, как высотники, снайперы, взрывотехники, постоянно повышают свою квалификацию.

- Это должна быть в каком-то смысле уникальная подготовка?

- Разумеется. Навыки нарабатываются постоянными тренировками, потом, трудом. Например, такие действия, как незаметное выдвижение снайпера на определенную точку, засадные действия и все остальное…

- Вы всегда работаете в форме или не всегда?

- Не всегда. В черной форменной одежде или в гражданской - в зависимости от задачи. Вплоть, предположим, до внедрения. Если в форме, то с масками. И с нагрудным номером.

- А маска - это оправданно? Зачем она?

- У нас на Урале обстановка не такая опасная, чтобы мы опасались смотреть людям в глаза. Хотя мы сотрудников не афишируем. А на Северном Кавказе маска обязательна.

- Вы сами не всегда выезжаете на задержания?

- В зависимости от ситуации. Если ситуация сложная - выезжаю. Спрос-то именно с меня. В любом случае.

- Допустим, вы выезжаете. И что? Звоните жене - мол, не теряй меня?

- А смысл какой? Никто никому не звонит.

- А когда вернулся? Можно сказать жене, где был?

- Можно и поделиться - сегодня отработали нормально, задержали кого-то.

- Вы - командир, и что касается физической готовности - не исключение? Вы должны, как прежде, поддерживать свою физическую форму?

- Конечно. Я же сказал, основной принцип руководителя - действовать личным примером. Я не могу требовать с личного состава сдачу физзачета, если сам его не сдаю.

- Ясно. Теперь - об экипировке.

- Экипировка установлена нормами. Но если у «Альфы» или «Вымпела» появилось что-то новое, мы, конечно, добиваемся, чтобы получить такие же виды защиты. ФСБ закупает для себя дорогостоящие образцы. И мы к ним подтягиваемся.

- А какие это средства?

- Бронежилеты. Маски. С забралом, пулестойкие. Ну и новейшие образцы оружия. От стрелкового до гранатометов.

- Виталий Анатольевич, вы работаете в СОБРе с 2004 года. Сколько за эти годы смертей?

- Погибших не было. А ранений… Были контузии. В Чеченской республике.

- А вы сами смерть близко видели?

- Видел. Спрашивают, убивал ли я. Я отвечаю: в меня стреляли - стрелял и я. А смерти… Стояли мы в Аргунском ущелье, и когда нам после операции привезли несколько тел «духов», к нам пришли из поселка местные жители: там ваши солдатики попали в засаду, давайте обменяемся телами. И привезли тела солдатиков. Я с ужасом смотрел на них - как над ними издевались, как глумились над уже убитыми...

- Но вам-то угрожала смерть?

- Свою пулю не услышишь. Когда передвигаешься по территории Северо-Кавказского региона, можно каждый день говорить, что сегодня пуля пролетела мимо.

- Виталий Анатольевич, ваше подразделение - коллектив единомышленников, братский, один за всех и все за одного. Или это слишком громкие слова?

- У нас коллектив близких людей. Близких по складу характера, по отношению к людям, да и по мировоззрению тоже. Мы дружны не только по службе. Если у кого-то беда, если требуется какая-то помощь, - разговоров нет.

- Скажу откровенно, мне это непонятно - когда вы говорите, что с удовольствием идете на работу.

- Но это так. Скажу о себе - когда я в отпуске, через какое-то время начинаю ощущать: чего-то не хватает. А не хватает ее, работы. Мы скучаем друг по другу. Надо понимать, что мы большую часть времени проводим вместе. С семьями бываем меньше. И не надоедаем друг другу. Но, конечно, это мужской коллектив. Мужской. Бывает: кто-то с кем-то не согласен. Разгорается спор, страсти. Такие проблемы у нас решаются быстро. Для этого есть спортзал. Туда двое идут, чтобы выяснить отношения в спортивной борьбе. В спарринге. Ушли в спортзал, разобрались, что к чему, вернулись и служат дальше. И на спецоперации, в двойках, в тройках, если необходимо, всегда подставят локоть или плечо. И спину закроют, если надо. Вопрос о совместимости даже и не обсуждается.

- Виталий Анатольевич, а зарплата стоит того?

- Мы сказочно богатые люди. (Улыбается). А если всерьез, с учетом реорганизации, министерство внутренних дел достойно стимулирует службу спецподразделения. У нас к окладу добавляется 100 процентов - именно за особый режим.

- Я подбираюсь к тому, чтобы вы о каком-то из боевых эпизодов рассказали подробно, так, чтобы дать представление, как это бывает.

- Мы делаем это неохотно. Да и не вижу я смысла в этом.

- Понятно. Хоть и огорчительно. Тогда - кавказская тема. На Северном Кавказе вы присутствуете постоянно?

- Да, присутствуем. И работаем там.

- А что, если бы не Кавказ, то проще работалось бы?

- Сами понимаете, что там обстановка сложнее, чем здесь. Но у Кавказа есть и другая проблема. Это - наши семьи. Как наши командировки отражаются на семьях. Чтобы они не рушились, мы договорились так: один раз в год каждый сотрудник едет туда, но на три месяца, а не на полгода, как бывало.

- Тут работы все-таки меньше, чем там?

- Согласен. Там надо держать себя постоянно в тонусе. А здесь - по мере поступления информации.

- Но бывают и спокойные периоды? Или одно за другим, без перерыва?

- Да, то нахлестывает, то более или менее спокойно. Если спокойно, время используется для учебы и учений. Есть служебный механизм, который нельзя остановить. Чтобы не терять боеготовность. А о нашем профессионализме можно судить по тому, сколько у нас спортсменов - мастеров спорта по рукопашному бою, чемпионов мира по карате.

- Допустим, надо работать в районе Магнитогорска. Как туда добираться?

- В зависимости от задач. Если, например, там захват заложников, то поднимаем наш борт. На такой случай - вертолеты. Сели - полетели. Здесь проблем нет. Но, к слову, в Магнитогорске - свой ОМОН.

- Виталий Анатольевич, когда собровцы выходят на пенсию?

- Наша работа должна заканчиваться к 35 годам. Но у меня есть сотрудники, которым под сорок и которые ничуть не хуже, а может быть, и лучше молодых. А сам я начал службу в 20 лет, с учетом льготного исчисления стажа уже пенсионер - в 33 года.

- СОБР - силовики. Предполагается применение силы. А где он, предел насилия?

- Вы имеете в виду, что кто-то при задержании перегнет палку? Он будет нести ответственность. В том числе уголовную. Но обычно при задержании мы работаем один к трем. Если надо задержать одного, наших должно быть трое, если двух - наших шестеро. У нас нет необходимости в превышении насилия. Вот мы задерживали банду, и всех доставили в полной сохранности. Хотя они пытались применить против нас оружие, и была угроза жизни.

- Виталий Анатольевич, а кроме работы - что? Какие увлечения?

- Сейчас мое увлечение - воспитание дочери. Уделить ей больше внимание. Ей семь лет. Готовим ее к школе.

- А, допустим, рыбалка?

- Почему бы и нет? Все мы нормальные мужики. При возможности собираемся для отдыха и общения.

- И водочка?

- Лукавить не буду - выпиваем. В пределах разумного. Нам и расслабиться-то некогда. Если удастся раз в месяц - хорошо. И то - винца попить. А для водочки нужна хорошая компания и серьезный повод.

- Спасибо. Пусть вас всегда сопровождают удача и успех.