Давид Голощёкин: «Всего одна профессия - музыкант»

Народного артиста России Давида Голощекина знают все ценители джаза как мультиинструменталиста, играющего на скрипке, арфе, фортепиано, флюгельгорне, саксофоне, контрабасе, вибрафоне и ударных. Подобных музыкальных подвигов никто в мире пока не повторил. Ему даже предлагали подать заявку в Книгу рекордов Гиннесса.

Он уникален еще и тем, что в 1989 году основал в Санкт-Петербурге, тогдашнем Ленинграде, филармонию джазовой музыки. Она единственная в России.

Недавно Давид Семенович приезжал в Челябинск на международный фестиваль «Какой удивительный мир», уже в который раз. Наш разговор начался вопросом, но не моим, а самого мэтра.

- На ком держится джаз? На энтузиастах. Продолжительность жизни джаза в любой точке мира зависит буквально от какого-то одного человека. В Финляндии есть крохотные городки, о которых никто не слышал. Но мировые звезды съезжаются туда на джазовые фестивали. Их организует один жуткий энтузиаст жанра. И в Германии есть подобные люди, и в других странах. Владимир Фейертаг начал говорить и писать о джазе, когда партийное руководство Ленинграда даже само это слово ненавидело. Жанр смог существовать только благодаря Фейертагу, который умудрялся дипломатично, очень профессионально устраивать джазовые концерты, переросшие в международный фестиваль «Осенние ритмы». А Москва! Там сподвижником стал Алексей Баташев, автор первой монографии «Советский джаз».

В Челябинске тоже есть такой замечательный организатор, это Игорь Владимирович Бурко. Блестящий музыкант, лидер своего всемирно известного оркестра, он мог бы ездить на гастроли, выступать и на этом успокоиться. Но ему хочется, чтобы джазовая жизнь продолжалась, а это возможно, если есть крупные события, а не отдельные концерты.

Фестивали очень тяжело делать хоть в Америке, хоть в России. Жанр ограничен контингентом слушателей, он не коммерческий - ничего не заработаешь, наоборот - надо просить деньги у спонсоров.

По себе знаю, сам девятнадцатый год делаю «Свинг белой ночи». Я тоже популяризатор джаза, поэтому не отказываюсь от любой возможности появиться и убедительно сыграть что-то, чтобы публика, которая еще не знает меня и не знает джаза, его полюбила.

- У слушателей море впечатлений, когда вы с Игорем вместе импровизируете. Поражает согласованность и единомыслие, хотя играете вы без нот.

- Без нот, без партитуры, без дирижера. Играем, как чувствуем. Бурко в этом смысле настоящий партнер. Слышать друг друга - главное качество джазового музыканта. Отсюда слаженность, умение вовремя подхватить музыкальную фразу, вступить в диалог. Вот он взял первую ноту, и я обязан тут же влиться в эту музыку своими нотами и звуками.

- Ни он, ни вы не являетесь композиторами…

- В джазе композиторов не может быть.

- Я хотела сказать: но когда импровизируете, создаете новую музыку.

- Вы словно цитируете из моей лекции, на которой объясняю первокурсникам музыкального факультета педагогического университета имени Герцена, что такое джаз. В том-то и дело. Когда, например, музыканты объявляют: «Сейчас мы исполним произведения Дюка Эллингтона», это не совсем верно. Никакого произведения нет. Есть мелодия, сочиненная Дюком Эллингтоном. Каждый музыкант совершенно по-своему ее трактует. Это есть композиция на тему, которую мы строим сию секунду и только один раз в жизни. В следующий раз то же самое мы будем играть совсем по-другому. Даже если какой-то олигарх, вдохновившись нашим исполнением, предложит: «Даю миллион долларов, сыграйте так же еще раз» - мы не сможем, хотя деньги во как нужны! Эта музыка умирает, она не может быть повторена. Если ее записать, вы сможете слушать хоть сто раз. Но нам так уже не сыграть. А если эту запись разложить на ноты, это будет уже не джаз.

- На джазовых концертах публика интеллигентная. Не та, что ходит на Стаса Михайлова.

- Как профессионал я бы его песни музыкой не назвал. Но признаю, что он психолог. Нашел своего слушателя. Его песни адресованы, простите, несчастным бабам, которых не обняли, не поцеловали, и они мечтают об этом. Женщин, у которых нормально сложилась жизнь, они не трогают.

- Увы, тех «несчастных» - уйма. А джаз собирает толпы только в Америке?

- Какая Америка! Я там тысячу раз бывал, вдоль и попрек ее проехал. Джаз там чуть-чуть в Вашингтоне, потому что это столица, в Чикаго и в Нью-Йорке. Отъехали на сто километров, и уже никто даже слова такого не знает. Он жив только в Новом Орлеане. Там традиции и музыканты, которые не хотят ехать в Нью-Йорк, им у себя хорошо и спокойно. Играют на каждом углу и никакую карьеру делать не хотят. Там джаз как вода: открыл кран, она течет.

Вот мы сетуем на российскую попсу, что это шоу-бизнес, невероятная коммерциализация и оболваненная публика. Так это все идет оттуда, из США, и у нас культивируется. Что слышит в телевизоре ребенок, которому пять лет? Попсу. Но альтернативы-то он не слышит. Классики вы разве много слышите? Например, Малера? В лучшем случае «Лебединое озеро» или «Полонез Огинского», который последнее время тоже не звучит. Между тем в Европе и Америке есть телеканалы, которые постоянно погружают зрителей в историю джаза, знакомят с этим искусством.

- На канале «Культура» как-то анонсировалась передача с вашим участием.

- Она шла в час ночи. Нормальные люди в это время спят. Разве это приобщение молодого поколения к серьезной музыке? А джаз - серьезная музыка. Она уже давно перешла из разряда развлекательных, хотя и эта часть существует в традиционном джазе.

- Зато есть классический музыкант, пробующий играть джаз - Денис Мацуев, который каждый свой концерт заканчивает импровизацией.

- Денис это умеет немножко в отличие от остальных классических пианистов, которые ничего вам не сыграют от себя. Но не надо этого делать в концерте. Он, оказывается, во всех филармониях, где выступает, просит директоров: «Вы только Голощекину не говорите, что я здесь играл джаз». Он знает, что я адский критик. Каждый должен заниматься своим делом. Мацуев - потрясающий пианист. Восхищаюсь его техникой, музыкальностью. Но зачем браться за джаз, если ты не умеешь играть его по-настоящему! Я же не играю на скрипке каприсы Паганини после своего выступления. Хотя могу, и это будет неплохо, поверьте. Я ведь профессиональный скрипач, окончивший консерваторию и учившийся со Спиваковым у одного профессора. Но зачем? Я выступаю в своем жанре, таков мой путь, моя сущность. Где-нибудь в кругу друзей, когда мы соберемся выпить, я вам что угодно сыграю. А на сцене позиционирую джазовую музыку. Я мастер в этом деле.

- По какому принципу выбираете, на каком инструменте играть в том или ином случае?

- Никогда не ставлю цели поразить умением играть на тех десяти инструментах, которые у меня есть. Зачем все их возить на концерты? Я и на одном убедительно играю. На гастроли обычно беру скрипку и флюгельгорн. По одной причине: их легче возить, понимаете? Они небольшие.

То, что я во всех энциклопедиях значусь как мультиинструменталист, - это историческая справка, которая меня уже раздражает. В молодости, точнее, в 1978 году, на фирме «Мелодия» методом наложения была записана пластинка «Голощекин плюс десять». Дело случая. Я жил в том шикарном доме, где Певческая капелла, а в зале капеллы находилась фирма «Мелодия». Знакомый звукорежиссер получил новый американский магнитофон и с моей помощью решил испытать его возможности. Ему, правда, никто не верил, что все это сыграл один Голощекин, думали, что оркестр.

- Давид Семенович, вы такой красивый, харизматичный. Вам бы в кино сниматься.

- Мне не раз предлагали играть в кино, но я чаще всего отказываюсь. В прошлом году вышел фильм Говорухина «В стиле джаз», недавно его показали на Первом канале. В фильме звучит моя музыка в моем же исполнении. Играю под своим именем идола публики. Главная героиня говорит: «Я иду на концерт самого Давида Голощекина». Есть эпизод, где на стенах висят мои афиши невероятного размера, я Славе сказал: «Ну зачем это, я же не Филипп Киркоров», - а он ответил: «Куда ему до тебя». Мы с Говорухиным давно знакомы, но никогда вместе не работали. А два года назад он вдруг звонит: «Собираюсь снять фильм, хочу, чтобы ты написал к нему музыку». «Ты понимаешь, что я работаю в стиле джаз?» - отвечаю. «Я и хочу, чтобы это был джаз». Хотя в тот момент не знал названия фильма.

Еще снимался в 1990 году в джазовом фильме «Когда святые маршируют». Это вам не водевильчик «Мы из джаза», а настоящий фильм о настоящем джазе, о судьбе джазовых музыкантов в СССР. Играю там одну из главных ролей.

Алла Сурикова звала на съемки своего фильм по рассказу Куприна, надо было скрипача сыграть. Но это не мой образ. Зачем мне кого-то изображать, гримироваться? Могу изобразить только самого себя. Было предложение от Миши Козакова, царствие ему небесное. Он большой был любитель джаза и хорошо в нем разбирался. Как-то лет шесть назад я возвращался из Москвы в Питер и оказался с ним в одном вагоне. Проболтали всю ночь. Утром, поспав часа два, встретились в тамбуре с трубками. Он мне кричит: «Ты - вылитый Бунин, будешь его играть у меня! Я пришлю тебе сценарий». Вскоре получаю от него фотографии Бунина. Вижу: и правда есть схожесть. Прислал и сценарий. Я прочитал, звоню ему: «Миша, спасибо, но я не буду. Я не актер, зачем мне рядиться. У меня нет двух профессий, у меня одна - я музыкант»…