Гражданское общество: диалоги и компромиссы

Об итогах работы уполномоченного по правам человека в Челябинской области Алексея Севастьянова мы беседовали после того, как Госдума под занавес своей сессии приняла серию законов. Речь об ужесточении контроля над некоммерческими организациями, возвращении уголовного наказания за клевету и колоссальных штрафах за нарушения на митингах. Было бы нелогичным региональную проблематику рассматривать вне федерального контекста, на который, впрочем, челябинский омбудсмен смотрит вполне оптимистично.

- Алексей Михайлович, в пределах нашего региона институт омбудсмена состоялся?

- По крайней мере, нам удалось сделать его эффективным механизмом быстрой реакции на острые запросы людей. Итог работы в том, что проблемы прав человека вошли в повестку дня. Хотя еще недавно считалось: главное - экономика, а остальное потом. Теперь впервые за долгое время говорим даже о политических правах, что является отражением общероссийского тренда. Хотя социальный аспект - право на жилище, труд, качественное медицинское обслуживание - по-прежнему доминирует. Еще интересный момент: исследование показало, что запрос на решение правовых проблем вырос и у чиновников среднего звена. Они ищут юридические возможности, стремятся, чтобы люди как можно меньше страдали от бюрократии. Ранее, как известно, побеждал подход, при котором чиновники почти откровенно воевали с простыми гражданами.

- Вы, насколько знаю, составили карту проблемных зон?

- Да, среди них экология (нарушение прав на чистую среду), неблагополучие в местах лишения свободы, трудности с обретением или сохранением жилья социально уязвимыми группами.

Когда в качестве уполномоченного только начал заниматься защитой прав жильцов бывших ведомственных общежитий, мне говорили: бесполезно, сделки купли-продажи зданий совершены, и если новый собственник начнет людей выселять, ничего не поделаешь. Однако 90 процентов споров мы разрешили в пользу людей. Действовали через прокуратуру, администрации городов. Иногда шли на нестандартные решения - вплоть до повторного выкупа жилья.

По поводу жилищных споров есть позиция Европейского суда, который право человека на пристанище ставит выше финансовой составляющей многих конфликтов. На этом мы делаем акцент и в ситуации с общежитием по улице Крупской, 23-б, в Челябинске. Дом продан одним собственником другому вместе с жильцами. Нарушена не только российская Конституция, но и Всемирная декларация прав человека. Обращаться с людьми как с собственностью не может никто. Такие прецеденты - проявление в обществе крепостнических отношений.

- А вам не кажется, что случай с домом на Крупской - гротескная иллюстрация политико-экономических отношений в стране?

- Возможно…

- «Не соберем нужный процент голосов за «Единую Россию» - не получим денег на жизнь», - убеждает глава бедного района селян. Проштрафимся - барин без хлеба оставит. Аналогичный подход в вузах, школах, на предприятиях. В предвыборную кампанию таких историй масса - и в Интернете, и в частных разговорах. Разве не напоминает крепостничество?

- Партия власти борется за себя так, как считает возможным. Нормальная политическая практика для любой страны. Вопрос лишь в степени административного ресурса. В таких объемах его быть, конечно, не должно. Вы упомянули вузы. Я достаточно информирован об этой среде и могу сказать, что пожелания власти перед выборами везде транслировались по-разному. Важно ведь не только как сообщается пожелание, но и то, как его привыкли понимать и исполнять. Вот от этих исполнительских привычек надо избавляться.

- Иными словами, если руководитель школы или вуза получает устный приказ набрать голоса за правящую партию, он может, не опасаясь за свой статус, просто его игнорировать?

- Понимаете, многим комфортно выполнять такие приказы. Другие просто молчат. Третьи все-таки пытаются оперировать тем, что речь идет не о прямом распоряжении, а о просьбе. Повторюсь: зная подробности, могу утверждать, что реальный предвыборный посыл власти несколько отличался от его трактовки на местах.

В любом случае, отказаться выполнять подобное поручение можно всегда. Важно уметь реализовать свое право, а какие это будет иметь последствия - другой вопрос. Никто не может навязать человеку действий, не входящих в его обязанность.

В реальной жизни проблема отстаивания своей позиции имеет много граней. Но даже в уставе Вооруженных сил заложена возможность обжалования приказа в вышестоящем руководстве. Не говоря уж об ответственности за выполнение преступного приказа. Безусловно, наша политическая система в силу разных причин излишне зарегулирована. Однако много отдушин, которыми и партии, и обычные граждане могут пользоваться, чтобы делать для себя честный выбор. Если случаи давления есть, готов встречаться, разбираться, быть посредником в переговорах. Тем более, мы говорим о категории очень умных, образованных людей, многие из которых за свою жизнь достаточно сделали, осмыслили и потому за должности не держатся. Чувство собственного достоинства для них важнее. И это до сих пор ценно.

- Своего рода основа прогресса?

- Да. В декабре люди доказали возможность перемен. Тысячи человек выходили на мирные оппозиционные митинги, и не было никаких последствий для них ни со стороны власти, ни от работодателей. Знаю достоверно, потому что выступал посредником. Власть разрешила эти акции, в результате оппозиционеры получили не самую плохую в стране площадку. Когда же они делают реальные проекты, то власть их даже поддерживает. Например, Алексей Табалов создал школу призывника. И что: разве областное руководство мешает работе? Наоборот, очень внимательно относится к его информации, мы, со своей стороны, реагируем. Валерия Юрьевна Приходкина - один из самых известных оппозиционных лидеров - участвует в рейдах по колониям, воинским частям. Еще пример: доклад Юрия Гурмана по развитию местного самоуправления - вполне зрелая концепция. У наших земляков-оппозиционеров накоплен солидный потенциал, который они в режиме ежедневной работы реализуют на благо обществу. Власть это понимает. Следовательно, при всех трудностях диалога всегда можно найти точки соприкосновения.

- То есть проблем нет.

- Проблемы есть. Вопросов много. Например, по делу журналиста Андрея Корецкого, обвиняемого в вымогательстве. Да, есть чисто уголовный состав. Но не надо нарабатывать традиции посадки журналистов на реальные сроки. Все-таки Корецкий - не бандит с большой дороги, который трясет деньги с помощью оружия. При соответствующем судебном вердикте достаточно штрафа или условного наказания, но никак не связанного с лишением свободы.

К сожалению, у нас есть прецедент, когда люди, с помощью СМИ занимавшиеся шантажом, были приговорены к реальным срокам, и один из них через год умер от болезней, полученных в тюрьме. Нельзя до этого доводить! Не подумайте, что я лоббирую интересы Корецкого. Он, кстати, и меня оскорблял в своем интернет-ресурсе. Но дело же не в конкретном человеке, а в принципе.

- Вы озвучиваете вполне либеральные идеи и, насколько я понял, региональная власть помогает их воплощать.

- Безусловно! По крайней мере, не знаю, как кто, а я отношу себя к команде губернатора области.

- Несмотря на то, что он единоросс?

- А я ни с кем не связан партийными обязательствами и специально вышел из партии «Правое дело» после назначения на должность. Хотя закон этого не требовал. Более того, некоторые уважаемые люди в областном правительстве говорили: «А стоит ли бросать партийную работу?». Но это было исключительно мое решение, потому что, на мой взгляд, омбудсмен должен быть политически нейтральным. Вообще, обсуждать партийную принадлежность кого бы то ни было не дело уполномоченного по правам человека. А что касается конкретных действий, то уже сам факт посещения губернатором следственных изоляторов имел резонанс: если уж высшее должностное лицо непосредственно обращает внимание на проблему, значит, ее нужно оперативно решать.

Сегодня ощущаю огромную поддержку от структур власти, хотя зачастую высказываю позицию, которая им может быть неприятна. Если в психиатрической больнице №2 областного подчинения пыточные условия, то надо открыто говорить о том, что они пыточные, чьей бы ведомственной репутации это не вредило.

Мы очень жесткую позицию занимаем по вопросу квартир для семей с детьми-инвалидами - они имеют право на дополнительную жилплощадь (сфера деятельности муниципальных и областных властей). Помогаем людям выигрывать в судах.

- Судя по вашим словам, в действиях руководства региона прослеживается либеральный мотив. Но на федеральном уровне принят противоречивый закон о некоммерческих организациях, статья о клевете возвращена в уголовную плоскость, установлены колоссальные штрафы за организацию митингов. Вас это не смущает, учитывая привычку российских чиновников, в том числе региональных, ревностно ловить сигналы сверху?

- Надо понимать, что, во-первых, идет постоянное изменение государственной системы. Во-вторых, не следует основополагающие принципы демократии, сформулированные 200 лет назад, буквально проецировать на сегодняшний день. У общества сейчас другие запросы. В-третьих, совокупность федеральных законов - результат действия и столкновения многих течений и взглядов. С другой стороны, закручивание гаек с последующим их ослаблением - по-прежнему эффективный инструмент управления. Сколько раз мы уже меняли законы? Бесчисленное множество.

Наша страна с 1985 года напоминает машину, скользящую по гололеду: чтобы выровнять ее движение, необходимо сочетать повороты руля с давлением на тормоз, какими бы странными и даже опасными эти маневры не выглядели со стороны. Вполне логично, что законы, принятые недавно, вызывают непонимание и даже отторжение у значительной части общества. Тот же закон о штрафах за митинги. Бедные люди из общежития выходят на согласованный пикет, чтобы заявить о своих правах на жилье, не кричат ничего политического - и то боятся: 300 тысяч рублей возможного штрафа для них - гигантская сумма.

Конечно, налицо перегиб, и, я думаю, через год-два эти штрафы будут пересмотрены. В то же время позитивный пласт законотворчества тоже надо замечать. Пять законов, пусть даже резонансных и с чьей-то точки зрения плохих, все-таки не формируют повестку.

- Вы упомянули экологический аспект своей деятельности. С одной стороны, власть выступает защитником горожан в диалоге с загрязняющими воздух металлургическими монстрами, с другой - та же власть наступает асфальтом на городской бор. Дорога через него все-таки строится.

- Мост, кстати, уже достроен. Но, согласитесь, в отличие от ситуации в Подмосковье, где лес просто вырубили, у нас нашли компромиссный вариант. Мост и подъезд к нему возвели аккуратно, не повредив практически ни одного дерева.

- В это не очень верится, потому что ранее съезд в сторону реки был узким и сосны стояли вплотную к нему.

- В любом случае, пострадало гораздо меньше, в сравнении с тем, сколько могло пострадать. Честно говоря, у власти есть все возможности строить дорогу, полностью игнорируя мнение недовольных горожан. Потому что большинство автомобилистов за это строительство. Но власть в лице Сергея Давыдова ограничилась минимальными потерями. Протесты активистов принесли свой результат. Представители протестующих - Алексей Табалов и Андрей Талевлин - могли участвовать в рабочей группе при администрации и согласовывать свои действия.

- А как быть с темной историей выведения земель из природоохранной зоны?

- У меня нейтральная позиция. Если считают люди, что их права нарушены, пусть обращаются в суд. Кстати, сейчас в судах это дело рассматривается. Вообще, вся история компромиссов по поводу бора - большой успех гражданского общества. Протестное настроение имеет смысл, так как нацеливает власти на взвешенные поступки. Мы со своей стороны будем помогать находить формы диалога.