Пойти против всех и быть правой

Рената Литвинова открывала челябинский кинофестиваль «Полный артхаус» фильмом 2012 года «Последняя сказка Риты», где она выступила как сценарист, актриса, режиссер и один из продюсеров.

«Картину мы снимали на свои деньги, там был еще какой-то копродакшн и даже какой-то кинофонд, который теперь почти все забирает назад. «У вас такой хороший прокат, верните нам деньги». Простите, а в чем же помощь?» - начала кинодива творческую встречу, на которую пришли журналисты, библиотекари, актеры, спортсмены и просто неравнодушные - набрался полный зал «Манекена». Естественно, большинство вопросов - о «Последней сказке Риты».

- У нас в Челябинске большой онкологический центр. И то, что вы показали там, у нас все есть, - со слезами говорила немолодая женщина.

- Это одна из причин, почему я снимала на свои деньги. Когда кто-нибудь из тех, у кого я просила, узнавал сюжет, говорили: «Зачем это нужно снимать? Это же так грустно!»

- У нас на Рылеева химиотерапию проходят в таких же условиях. Мне хочется, чтобы здесь сидели все наши чиновники от медицины и смотрели этот фильм.

- Вы знаете, они же тоже люди и тоже попадут в эти корпуса.

- Нет, они не там будут умирать.

- Я спрашивала Таню Друбич (актрису, сыгравшую в фильме роль врача Нади - Авт.), которая занимается хосписами, откуда возникают такие болезни. Она говорит, что любое зло не бесплатно. Есть возмездие, как это ни страшно звучит. Будут эти чиновники гореть в аду, если он существует. Будет отдельный для них этаж.

- В фильме мощно звучит еще одна социальная тема - снесенные старые здания. Из старенького репродуктора доносятся их адреса.

- Они не выдуманы, мы их взяли в архнадзоре. Правительство Москвы во главе с мэром Лужковым как вандалы сносили здания совершенно неправомерно. Толстенные тома, в которых написано «по личному распоряжению мэра Лужкова», «По распоряжению правительства Москвы». То, что они натворили, - архитектурное преступление. Они же потом уедут в красивые места - куда-нибудь во Францию, в Англию. Но после смерти души этих людей будут жить в уродливых торговых центрах, построенных вместо снесенных красивых домов.

- На какого зрителя рассчитан ваш фильм? Повезете ли вы его в Европу?

- Снимала я для себя. Это просто чудо, что картина добралась до проката и есть столько доброго зрителя. Я совершенно искренне вам говорю, что снимала в стол. Серьезно-пресерьезно. Была удивлена, когда прокатчики стали бороться за картину. С восьми копий мы заработали столько, сколько в среднем зарабатывает картина с четырехсот копий. И конечно, я снимала не для европейцев и даже не для вас, а для себя.

- Над фильмом вы работали вместе с Земфирой.

- Она была сопродюсером, главным соратником, делила со мной все трудности. Она перфекционист, трудоголик. Ругала звукооператора, потому что он никак не мог выстроить звук синхронно с изображением. А Земфира обладает способностью чувствовать миллисекунды. Я после этого стала присматриваться к рекламе и сериалам: там операторы просто бросают звук на изображение. Человек шевелит губами, а звук идет сзади. Земфира, кроме всего прочего, занималась атмосферой. Делала не только саундтреки, но и шумы. У нас несколько раз менялась музыка на титрах. На Земфире невозможно экономить. Она бюджет использует наотмашь. Она сделала для моей картины безумные музыкальные партии, особенно прекрасна партия смерти «Не надо со мной разговаривать, слушайте». Она абсолютный гений, живущий среди нас. Мне льстит знакомство с ней так же, как если бы я была знакома с кем-то из бессмертных.

- С кем вы выстраиваете роль в тех случаях, когда являетесь и актрисой, и режиссером?

- Мне легче у самой себя сняться, чем убедить кого-то, что героиня должна быть именно такой, или смириться с его видением. Роль Тани Неубивко должна была играть другая актриса, но она у меня сорвалась. Я могу абстрагироваться и посмотреть на себя в третьем лице. В той актрисе не было комедийности, а для этой роли комедийность очень была нужна.

- Почему на московскую премьеру фильма вы пришли в роскошном наряде из крыс?

- Это платье так красиво и концептуально. Мы сняли его в фильме, но в процессе монтажа вырезали. Несмотря на это, костюм мне кажется столь интересным, что я пришла в нем на свою премьеру.

- Вы ведущая и автор телепроекта «Красота скрытого» на канале «Культура». Почему из всех видов одежды выбрали белье?

- Это начало. Одеваться ведь начинают с нижнего белья. У нас на подходе бусики, сумочки и даже зеркала - очень мистическая тема, я ее уважаю. В искусстве она занимает большую главу.

- Сниматься в рекламе не так просто, как кажется. Как вам работалось с брендами Лореаль и Капитоль?

- Заработанные в рекламе деньги я трачу на искусство. На искусстве у нас, к сожалению, не заработаешь. И рекламирую я прекрасные вещи. Мне как-то предложили рекламировать… сети что ли, телефонные? Я отказалась.

- Ваше отношение к манифесту «Догмы-95»? Считаете ли вы себя причастной к этим принципам и не хочется ли вам внести некоторые из них в отечественный кинематограф?

- «Догмы» снимали очень талантливые люди. Они были безымянными, но все равно все хотели быть имянными. А за этим трясущимся кадром впоследствии спрятались многие посредственности - у них камера тряслась с утра до вечера. Зато они говорили, что это независимое, манифестантское кино. В артхаус прячутся непрофессионалы - это так. С другой стороны, есть Хамдамов, который тут же растаскивается на цитаты, Кира Георгиевна Муратова. Так что среди вот этого всего… как бы сказать… артХАОСА существуют бриллианты, которые ведут за собой.

- Как ваши дороги пересеклись с Муратовой?

- Знакомство началось с того, что ей понравилась моя дипломная работа. Она даже думала ее экранизировать, но не сложилось. И, познакомившись со мной во время салюта, она сказала: «Какая вы интересная, вас надо снимать». Сейчас я к ней отношусь как к родственнице. Она уже в таком возрасте, а моложе молодых - такая дерзкая! Каждый раз у нее безумные совершенно сюжеты. Это удивительно, как она себя сохранила. У нее и у Земфиры есть такое качество: пойти против всех и быть правой. Если Кира Георгиевна работает над картиной, я всегда снимаюсь у нее. В главной роли или просто прохожу где-нибудь в конвое.

- Технологии в кинематографе убивают фантазию?

- Нет, не убивают. Просто очень мало дизайнеров, которые умеют воплотить фантазию, не уродуя ее. В киноиндустрии с профессионалами трудно. Талантливые люди все расхватаны, а неталантливые переоценены.

- Ваш фильм был снят на камеру Canon Mark II, которую может позволить себе любой человек.

- Вовсе не любой, это очень дорогой фотоаппарат.

- И, тем не менее, кино становится все более народным. Его все чаще снимают люди без образования.

- Если ты имеешь талант, то это надо делать. И хорошо, что техническая часть упрощается. Даже Тарковский мечтал о кино, в котором исчезнут преграды между зрителями, художником и автором.

- Вы написали сценарий к фильму «Трактористы-2». А ведь ваш изысканный образ не очень ассоциируется с трактором.

- Это был римейк фильма Пырьева «Трактористы». 1938 год - это сталинский ампир, в этом есть стиль и нельзя сказать, что это неизысканно. Приглаженные колхозы, они были там все изысканно одеты и развлекались скачками на коне как Вронский. А фильм, снятый по моему сценарию, я не видела.

- У нас сейчас в Челябинске холодно.

- Как я добиралась, да? Вот, видите, чтобы поскорее выйти к вам, не стала причесываться (по фотографии видно, что Рената кокетничает - Авт.), надела шляпку и в зал прибежала.

- Я из железнодорожной газеты «Гудок».

- Мне вот говорили, что придумали такую машину - человек хочет под нее кинуться, а она его отбрасывает подушками. Вы напишите в газете, что надо бы придумать такие рельсы- хочешь лечь на них, а они тебя отбрасывают.

- Какую колыбельную вам в детстве пела мама?

- Моя мама, Алиса Михайловна, хирург по профессии, мне не пела колыбельных. Зато она мне читала Блока. Или вот эти не лучшие стихи Ахматовой, которых она сама стеснялась: «Ах, как ты красив, проклятый! Я не могу взлететь, хоть с детства была крылатой». Еще мама читала мне почему-то про женщину, которая бросилась под поезд. «Под насыпью во рву некошеном лежит и смотрит как живая».

- А что вы читаете дочери Ульяне?

- Я ей много читаю вслух, она меня очень мощно эксплуатирует. Мы с ней обожаем читать «Шерлока Холмса» про преступления. Что-то все-таки во мне есть от Алисы Михайловны.

- Совсем недавно у вас был день рождения.

- Я потому и уехала из Москвы, чтобы провести его в узком кругу. У меня на дне рождения были дочь, мама. Как полагается, мы все выяснили!

- У вас есть опыт съемок документального кино. «Нет смерти для меня» - прекрасный фильм о русских актрисах. Были ли заказы с телевидения снять что-то еще?

- Вы знаете, это был такой душеранимый опыт с этими артистками. Не хотелось бы еще раз к нему возвращаться. Я же это все пропустила через себя. Там я встречалась с настоящим гением - Нонной Мордюковой, которая должна была сниматься в «Богине», но ее здоровье стало стремительно ухудшаться. Мы с ней подружились, и она призналась, что это ее лучшая роль. Хотя это был документальный фильм, она говорила там такие удивительные монологи! Я была заворожена энергией, которая исходила от нее именно через пленку. А заказы мне поступают, но на них нет финансирования. Документальное кино? Нет, все-таки мне нравится строить свой мир.

На встрече было два трогательных момента. Некто Ксения Бежина, позиционирующая себя как художник, во второй раз подарила Ренате свою картину. Первый портрет был подарен в 2008 году, когда Литвинова приезжала в Челябинск со спектаклем «Вишневый сад». «Что на этой картине нарисовано? Я?» - поинтересовалась Рената. И получив утвердительный ответ, под общий смех заключила: «Что-то у меня тут с челюстью неладно».

На церемонии открытия фестиваля Литвиновой предложили выбрать сувенир - ангела. Рядом стояли статуэтки за лучший фильм, которые будут вручены в конце фестиваля. Рената выбрала одну из них. Думаю, что многие, посмотрев картину, подумали: скорее всего, она не ошиблась.