Генерал с комсомольской стройки

Начальник управления ФСКН России по области, генерал-майор полиции Евгений Савченко родился в Челябинске. Трудовую деятельность начал каменщиком РСУ № 3 треста Уралремстроймонтаж. Служил в войсках особого назначения МВД СССР. Награжден медалями: «За отличие в службе в органах наркоконтроля» I, II, III степеней, медалью МО РФ «За укрепление боевого содружества», медалью МВД РФ «200 лет внутренним войскам МВД России». Имеет высшее юридическое образование. Женат, воспитывает пять дочерей.

- Евгений Юрьевич, читала в Интернете, что людям не дает покоя факт, что в 42 года можно быть генералом.

- Родители учили, что в жизни надо слушать, слышать и видеть. Если ты эти принципы осознаешь, то учителей всегда найдешь, потому что они рядом. Мне с учителями везло. Был в Тракторозаводском районе уникальный отряд, единственный в Советском Союзе, который занимался историей Красного знамени. Нас сформировали как патриотов, уважающих свою историю и свою страну. Мы занимались спортом и мечтали. Наш преподаватель Дмитрий Григорьевич Дименштейн учил: не бойтесь мечтать. Когда вы сформулируете цель, дальше нарисуете алгоритм, как к ней пойдете. Он заложил нам основу.

- Ваш карьерный рост от каменщика РСУ до генерала наркоконтроля можно назвать взлетом?

-

Я с детства мечтал работать в КГБ. В школе был комиссаром оперативного комсомольского отряда Тракторозаводского района. Мы создали его по своей инициативе, райком комсомола нас поддержал. КГБ был очень закрытой организацией и не ожидал от нас наглости, когда мы пришли и заявили: «Хотим с вами работать!» Нам вежливо ответили: «Молодые люди, нам нужно, чтобы у вас был рабочий стаж, армия и высшее образование, тогда будет шанс попасть в наши органы». После окончания школы я абсолютно осознанно пошел работать каменщиком. Шефами нашей школы были строители, на тот момент у меня даже были корочки разнорабочего. Чтобы попасть в студенческий стройотряд, надо было быть трудным подростком. Как активисту оперативного комсомольского отряда мне разрешили им стать.

Известный предприниматель Спиридонов, будучи комиссаром областного стройотряда, оформил меня как трудного подростка. Я строил ЧелГУ, мои кирпичи и стены есть на улице Лермонтова, наша бригада возвела профилакторий на улице Чоппа. Повысив разряд каменщика, ушел на срочную службу в армию.

- Войска особого назначения МВД СССР стали для вас стартовой площадкой?

- Я попал в дивизию Дзержинского. После сержантской учебки оказался в Закавказье. Потом была Софринская бригада особого назначения, перевелся туда добровольцем и уже в ее составе ездил по Закавказью, в командировки в Нагорный Карабах и Баку. Офицеров не хватало, и мы в горы на несколько суток уезжали со старшими сержантами, где имелась возможность общаться с местным населением. Я видел, что не было никакого национального конфликта, была обыкновенная политика, замешанная на деньгах и иностранных инвестициях.

Понимал, что в экономике страны всему этому есть какая-то подоплека. Это пригодилось после службы. В 1993 году в Челябинске появилась налоговая полиция. К тому времени я заочно с отличием окончил финансовый техникум. Будучи одним из лучших инспекторов налоговой инспекции по физическим лицам, перевелся в налоговую полицию, где проработал 10 лет до момента ее ликвидации именно с теми акцентами, которые видел в Закавказье.

Закончил службу начальником отдела. В налоговой полиции пришлось столкнуться с людьми, которые из гопников и малиновых пиджаков сегодня переросли во властьимущих людей. Когда меня приобщают к тем или иным «семьям», смеюсь и думаю: «Почему не приобщили ко всем, которые есть на территории Челябинской области?» Налоговая полиция создавалась на сгустке всех разведок. В первом ее составе помимо военных было много сотрудников госбезопасности, ГРУ. В период развала советских правоохранительных органов очень многие перешли туда. Получить уникальный опыт от уникальнейших офицеров - это была определенная школа. В налоговой полиции служили сильные разработчики, так как имели дело с очень умными людьми, дорогостоящими адвокатами, которые жестко тормозили любой процесс.

- Вы пришли в наркоконтроль области в год создания службы в 2003 году. Массовая наркотизация началась с конца 80-х. Страна системно употребляла наркотики и, наконец, осознала необходимость борьбы с этим злом? Что изменилось за 10 лет?

- Нельзя скрывать правду, многие воины-афганцы имеют опыт употребления наркотиков. Это тоже была политика против Советского Союза. Люди пришли с войны подавленные, не имея навыков снятия стрессов, но имея опыт употребления наркотиков. И плюс 10 лет наркотизации. Мы оказались в непростой ситуации. На момент создания службы проблемой наркотиков занималось более 20 ведомств в разрозненном состоянии и никакой координации усилий не было. В сознание людей было очень четко вбито, что наркомания - чисто полицейская проблема. Никто не понимал ее истоков, за счет чего она формируется. К моменту создания наркоконтроля уже нанесли серьезный удар по медицине, по системе учета.

Пойдя по пути демократизации, мы пришли к тому, что постановка на наркологический учет стала сугубо добровольным делом. Мы можем сказать наркоману: «Хочешь потерять ряд гражданских прав, вставай на учет!» Профилактика навязывалась зарубежными общественными организациями через страшилки и пугалки, которые формируют у ребенка любопытство. До сих пор с этим тяжело бороться. Не зная правильного диагноза, нельзя сформулировать форму лечения. Задача была глобальной.

Не успели нас создать, как стали спрашивать результат. Мы мобилизовались достаточно быстро. Начали различать позитивных и негативных активистов гражданского общества, с кем и как выстраивать работу, формировать систему мониторинга. Узнали, что с действующих статистических учетов реальной картины не получить, она лукавая. Поняли, что нужен мониторинг с системными социологическими исследованиями, с определенным наложением, чтобы понять, что происходит в стране. Эти наработки показали, что проблема наркомании лежит не в полицейской плоскости, она - социальная. Практика доказала, что задержанием наркоманов безопасность страны не обеспечишь. Нам нужны темы каналов и разработок. Сегодня половина сотрудников наркоконтроля - из уголовного розыска, очень много бывших сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью. Это люди-практики, с уникальным опытом внедренческой работы.

Последние два года ФСКН проводит стабильные операции на территории Афганистана совместно с войсками НАТО и афганской полицией. В рамках международного сотрудничества наши специалисты выезжают в республики Средней Азии, сотрудники челябинского наркоконтроля отправляются советниками в Киргизию. И каждая их поездка оказывается результативной. Пресекаются конкретные каналы, трафики. ФСКН создал учебное заведение в Никарагуа, в России обучаются афганские, иранские, пакистанские полицейские. Спецназ ФСКН именуется «Гром», и это не просто смена вывески, нам разрешено участвовать в операциях по ликвидации наркоканалов за пределами России в рамках соглашения договора коллективной безопасности.

- У вас не бывает упаднического настроения, хотя, я понимаю, генералам это не положено. И все-таки: руки не опускаются от того, что вы ловите, изымаете, сажаете, а наркомания, как хамелеон, только приспосабливается, принимая необходимую окраску? Видится ли вам свет в конце тоннеля?

-

Когда знаешь результаты мониторинга, пессимистом быть нельзя. Во всяком случае, видишь пути, по которым нужно двигаться. Однозначно понятно, что исключительно правоохранительными методами мы проблему не решим. Если будет хорошая экономика в РФ, не станет предпосылок для депрессий, тогда молодежь замотивируется, ориентируется на развитие. Депрессия или сугубо сытая жизнь без стимула к развитию увеличивает число наркоманов. Пока мы сегодня не определимся, что делать с армией в 18,5 миллиона человек, имеющих опыт употребления наркотиков, не создадим действенную мотивацию для избавления от зависимости, они будут вовлекать за свою жизнь по 20 человек и создавать прогрессию.

- Сколько времени требуется, чтобы уследить за изощренностью «хамелеона» и раскрыть новые тактики наркопреступников?

- Я бы не сказал, что схемы коренным образом меняются, другое дело - активизация бесконтактных продаж в Интернете. Это потребовало технического переоснащения и изменения функциональных обязанностей сотрудников. Надписи на стенах, выход на определенные серверы, передача денег через обезличенные платежи… Поймать таких наркодилеров - титаническая работа, потому что надо не только из тайника изъять наркотик, но и привязать к конкретному человеку, доказать его умысел, а он обезличенный, через переписку. Хотя до сих пор нет прозрачности финансовых инструментариев, тем не менее мы методологию наработали. Но секреты рассказать не можем, потому что это уже тактика оперативно-розыскной деятельности.

Гражданская позиция тех или иных людей тоже играет немаловажную роль в нашей работе. В прошлом году смертность от наркотиков увеличилась на 71 процент. Большая часть летальных исходов была связана не с курительными смесями, а с не сертифицированным маком. Есть так называемый медицинский мак - недозрелый, с наслоением опия. Эти специальные сорта для фармацевтов под видом пищевых появляются в России из-за халатности Россельхознадзора. Ведомство выдавало сертификаты качества на мак, не имея возможности проверить, есть или нет в нем наркотик. Если вы не можете провести исследование, у вас есть право отказать в выдаче сертификата. Из-за попустительства должностных лиц рынок наполнили легализованные наркотики, и он спровоцировал рост смертности. Сегодня заслон поставлен, и мы наблюдаем резкое снижение.

Есть известная в Челябинске аптека по адресу: улица Худякова, 13. Я практически каждый день получаю сообщения от людей, которые считают, что там продают наркотики. На самом деле там реализуют неподконтрольные вещества, наборы сформированы так, что позволяют зависимым лицам получить наркотический эффект. Мы вызываем собственника и говорим: «Вы что творите?» (в нашей компетенции только побеседовать). Он нам нагло смотрит в глаза и отвечает: «Вы что хотите? Я же закон не нарушаю». Мы отправляем бумаги в минздрав, просим в срочном порядке провести проверку. Они занимаются бюрократией вместо того, чтобы оперативно включить административный ресурс против таких аптекарей. Безнаказанность собственника с улицы Кирова, 7, о котором вы писали, позволяла ему длительное время открыто торговать курительными смесями. Мы не бросали эту тему, целенаправленно держали на контроле. В конце концов этот наглец попался с подконтрольными веществами, задержан с поличным. Теперь уголовной ответственности ему не избежать.

- Я полагаю, что 2012 год был нелегким для УФСКН области. Борьба со спайсами, рост смертности от наркотиков, скандал с участием энтэвэшников. Почему возможна нарковойна в окопах власти? Разве не одно дело делаете?

-

Щепетильная тема, но наркоконтроль не играет ни в какие политические игры и интриги. Мы работаем. Во всем этом есть положительный момент: агрессивная среда мобилизует, потому что любой твой промах будет раздут до немыслимых масштабов. Не скрою, когда негатив со всех сторон посыпался, руководство сказало: «Давай найдем другую территорию». Но если ты ни с кем не воюешь и ни в чем не виноват, зачем капитулировать?

- В одном из своих интервью вы сказали: если цены на наркотики растут, значит, их не хватает.

- Наркотиков сегодня действительно не хватает. Не скажу, что в области нет героина. Есть. Вопрос - какой? Чтобы анализировать доступность, отслеживаем и ценовую политику, и качество наркотика. Мы единственная правоохранительная служба, которая в изъятых наркотиках исследует процентное содержание героина на всю массу вещества. И тогда становится понятно, с кем мы имеем дело: с крупными поставщиками или розницей. Иногда больше радуешься 300 граммам героина, в котором 67 процентов содержания диацетилморфина (наркотическое вещество), потому что из 300 граммов можно намешать 7-10 килограммов наркотика. Участились случаи, когда вдруг находятся тайники с бесхозными крупными партиями героина. И это наводит на мысль: «А не фальсификация ли это с целью изобразить бурную правоохранительную деятельность?»

О каждом изъятии героина свыше 100 граммов докладывается в ООН. Увеличивая рейтинги, можно продвинуться по службе. Поэтому мы сделали предложение в прокуратуру области: «Давайте, как наркоконтроль, делать анализ изъятых партий наркотиков. Тогда можно будет увидеть реальную картину наркотрафика и исключить коррупционную составляющую». Сегодня меняется тактика цыганских преступных группировок. Они любят обманывать, мешают свой героин до такой степени, что героина в нем практически не остается. Таким они его продают и закапывают в больших количествах на случай задержания с поличным. Выказывая следствию свой тайник, пытаются вступить в сделку с правосудием. Если они раскроют более тяжкий состав, получат на две трети меньший срок. А кто-то потом отчитывается о глобальном изъятии.

- Сколько времени в вашей жизни занимает работа?

- На сегодняшний день практически две трети. Хорошие наркополицейские, наверно, большие эгоисты. К сожалению, у наших сотрудников много проблем в семьях. Надеемся, что материальное стимулирование стабилизирует положение. Преступники не признают выходных и праздников. Большая часть знаковых изъятий происходит именно в этот период. Когда супруга дома, мы поднимаем сотрудника и куда-то отправляем. Людям психологически тяжело. Мы их в такие условия толкаем, а они считаются коррупционерами и негодяями. Хотя без предателей в наших рядах не обходится.

- У вас пять дочек! Удается ли вам уделять внимание семье?

- Сложный вопрос. Понятно, что времени семье нужно уделять больше, а я не могу сделать это физически. Но они считают, что я хороший отец и любят - однозначно.