Карен Даллакян: «Первую операцию сделал в семь лет»

Пациентами этого доктора были обезьяны, леопарды, лев, тигры, медведи и даже жираф.

Накануне Всемирного дня защиты животных мы отправились в гости к самому известному челябинскому зоозащитнику, ветеринарному врачу с 20-летним стажем, президенту фонда «Спаси меня» Карену Даллакяну.

Кабинет доктора, как дом сказочного Айболита, переполнен животными. В большой клетке таращат круглые глаза штук пять сов, над ними дремлют на жердочке соколы и пустельги, в террариумах затаились игуаны, хамелеон, черепахи. Шиншиллы, морские свинки, хомячки весело снуют в своих домиках. Огромный попугай какаду раскланивается с посетителями. Не успела я сесть, слепая собачка вежливо ткнулась в руки холодным носом.

Все это огромное беспокойное хозяйство доктор подобрал, вылечил, отказался усыплять и приютил у себя. Не мудрено, что французская актриса и зоозащитница Бриджит Бордо прислала благодарственное письмо Даллакяну.

Самый проблемный его пациент сегодня - пятиметровый тигровый питон. Змей болен, уже полгода ничего не ест. Спасать это громадное мускулистое чудище врач начал с ультрафиолета и душа. Ведь нынешнее лето и нас, уральцев, не баловало. А каково без тепла и солнца обитателю тропиков? Змея купали втроем в обычной ванне. И уже после первой водной процедуры гигант начал оживать.

- Карен Вачаганович, неужели вам не страшно? Ведь питон мог запросто задушить вас в объятиях.

- А зачем же я стал ветеринарным врачом? В некоторых клиниках, чтобы сделать укол, даже собаку растягивают на кушетках, привязывают. Пусть себя привязывают, а с животными ласка нужна.

Я всегда хотел пойти по стопам моей мамы - она у меня биолог, мечтал стать медиком. В доме было много специальной литературы, которая вызывала у меня особый интерес. И уже с детства решил связать свою жизнь с животными. Все время приносил домой кошек и собачек, родители, правда, ругались.

Очень хотел поступить в престижный Ленинградский ветеринарный институт. Но не прошел по баллам. Перевелся на ветеринарный факультет в Вологодский молочный институт.

Как оказалось, я очень удачно попал в этот вуз. Обычно в ветинститутах на эту специальность одновременно учатся сразу до 400 студентов. У нас был ветеринарный факультет. На потоке - 70 студентов. С каждым работал специалист, профессор. С каждым был личный контакт. Это потом очень помогло мне в профессии.

- Карен Вачаганович, вы ведь не просто ветеринарный врач, вы - дипломант международного конкурса «Золотой скальпель». А свою первую операцию вы помните?

- Я сделал ее в семилетнем возрасте. Моим первым пациентом был попугай. Как-то раз он сидел на качелях, и клетка упала. Попугай повредил крыло. Как я сейчас понимаю, это был перелом. Закрывшись в ванной комнате, я прооперировал своего любимца. После этого он благополучно прожил еще года три. Это, наверное, дар - видеть, что случилось, и интуитивно исправлять. По окончании института я приехал в Челябинск. Здесь только начала развиваться частная ветеринарная практика. Коммерсанты открыли скорую ветеринарную службу на ЧМЗ. Нужны были специалисты. Я пошел к ним работать. А через десять дней стал руководителем службы. Проработал там всего год, служба закрылась. Это был 1994 год. В моем распоряжении были кушетка и стол. Так я открыл свое дело.

- Чем ваш фонд «Спаси меня» отличается от обычных частных клиник?

- Тогда были тяжелые времена. Собаки и кошки оказывались на улице, люди приносили усыплять своих четвероногих друзей только потому, что их нечем было кормить. А мы с единомышленниками хотели создать организацию, где можно будет оказать помощь бездомным животным. Ко мне очень часто обращались люди с небольшим достатком. В это время только-только зарождалась мода на дорогих животных. Поэтому спрос на породистых кошек был велик. Я решил создать фонд, в котором мы смогли бы помогать и тем, и другим.

Наша система позволяет лечить простых дворняжек за счет богатых клиентов. Кто может, тот платит по «прайсу», а менее обеспеченные люди лечат здесь питомцев на льготных условиях.

У нас в клинике - только работяги. Не бывает такого, что врач к пациенту даже не подходит: уколы делает фельдшер, убирает санитарка. Я не стесняюсь сам взять швабру, помыть пол за животным. Студенты из ветеринарных академии и училищ проходят у нас практику, они тоже не фыркают, не брезгуют, зато всему учатся. Как-то привезли к нам французского бульдога с инсультом. Пришлось им самим реанимировать собаку: я им по телефону диктовал, что делать. Такая практика сродни обучению плаванию, когда лодку переворачивают, и человек сам выплывает.

Сегодня мы ведем пропаганду правильного содержания животных. Выступаем за стерилизацию бездомных кошек и собак. Их нельзя уничтожать, ведь если экологическая ниша останется пустой, место убитых животных займут дикие. Такая ситуация сложилась в Москве: бездомных собак и кошек стали истреблять, и появились больные бешенством лисы, енотовидные собаки и крысы.

- Уже опытным врачом вы все-таки поступили в Санкт-Петербургскую ветакадемию на специализацию «зоопсихология». Зачем?

- Дело в том, что у животных действительно существуют своя психология, свой характер. Эмоции хозяина передаются питомцам, они читают нашу мимику, понимают слова. Моя задача - понять любого своего пациента и вылечить его. Но я прекрасно знаю, ни одно дикое животное никогда до конца не станет ручным.

- А как же Жорик, узнавший вас через два года после разлуки?

- Этот тигр доказал, что у животных тоже есть душа. Но имейте в виду, он пережил клиническую смерть, перенес столько наркозов. Выходя из них, он первым видел меня, чувствовал мой запах. И когда в центре «Утес» в Хабаровском крае я через сетку протянул руку к этому огромному роскошному зверю, вдруг услышал гортанное «Ма-а» (так тигрята общаются с матерью). И он прижался, начал тереться о сетку.

- В России вас знают еще и как известного заводчика персидских кошек. Ваш кот стал чемпионом мира.

- На самом деле я довольно давно, с 1998 года, занимаюсь разведением персидских кошек в своем питомнике «KARENPERS». Вхожу в американскую ассоциацию CFA - это самая большая и авторитетная организация любителей кошек. У меня была давняя мечта вывести персидского кота с новым окрасом. И я этого добился, правда, на это ушло 8 лет. Получилась окраска «ван» - кот полностью белый, с отметинами на ушах и хвосте. Программа выполнена. Сейчас я пытаюсь дополнить этот окрас серебром. Красавец Принц - серебряно-мраморный. Он-то и завоевал симпатии экспертов из США, Канады, Англии, Белоруссии и Москвы. Мой годовалый персидский Принц занял первое место в номинации «Лучший взрослый кот».

- Почему вы разводите не дорогостоящих британцев или сфинксов, а именно персов?

- Мои предки были родом из Нор Джуха (Персия). Наверное, поэтому есть какое-то магическое кровное притяжение к этой породе. Род Даллакянов - древний, почитаем в Армении. Известный в нашем Красносельском районе писатель-краевед Гамлет воздал должное роду в книге «Мои земляки». Один из них, например, полководец Дальянов, сподвижник Петра I, получивший от него за храбрость, отвагу и воинские заслуги графский титул.

- Почему ваша семья покинула родную Армению?

- Это долгая и тяжелая история. Семья отца - беременная жена и двое дочерей - в один миг погибли под колесами лихача, врезавшегося в автобусный павильон. Папе было всего 30 лет. Он очень тяжело пережил эту страшную трагедию. В этом ему помогла девушка, которую зовут также, как его погибшую жену - Рузана. Это моя мама. Свою первую дочь, мою старшую сестру, они назвали именем погибшей дочери Майрам. Чтобы ничего не напоминало о той беде, родители переехали на Южный Урал. Папе уже 80. Своего первенца мы с супругой назвали в его честь Вачаганом, Вачиком.

- Ваши сыновья пошли по вашим стопам?

- Нет, старший окончил в этом году ЮУрГУ, увлекается КВН. Младший Давид - студент второго курса ЧГПИ, спортсмен.

Но это не мешает им любить животных. В нашем доме живут три кота и собака Тайсон. Мы считаем их членами своей дружной семьи.