Я счастливый неудачник
Лев Новоженов считает, что Россия достаточно настрадалась и имеет право на отдых.
В тот миг вся страна замерла в ожидании ответа этого седовласого невозмутимого человека. А тем временем, беззвучно хватая воздух открытым ртом, под стол сползла молоденькая соведущая. Да и как не сползти: когда они были в прямом эфире, позвонил мужик и пожаловался, что его жену закодировали от лишнего веса. А она вместо того, чтобы похудеть, поправилась на 15 килограммов! Вот он и поинтересовался (в прямом эфире!): кому по этому поводу отрезать кое-что. И сказал, что именно.
УЧЕБНЫЕ ЖЕНЫ...
Ведущий популярнейшей в то время программы «Времечко» Лев Новоженов понял: долго с паузой тянуть нельзя. Все с той же флегмой, своим знаменитым голосом низкого тембра попенял звонившему: дескать, «операция», которую вы предлагаете, весьма болезненного свойства. Вдобавок необратимая: назад отрезанное уже не пришить. Лучше в следующий раз более взыскательно относиться к выбору средств для похудения.
- На другой день я пошел забирать свой автомобиль из ремонта, - рассказывает Лев Юрьевич. - Был встречен теплыми, понимающими улыбками слесарей и водителей. Еще раз понял: с людьми надо быть открытым, говорить на любые темы, высказывать свою точку зрения, даже если она расходится с мнением большинства.
Можно сказать, Новоженов закодирован на откровенность. На встрече с журналистами в рамках минувшего областного фестиваля прессы объяснил: его фамилия пишется с одним «ж». Происходит от словосочетания «новая жена». Все совпадает: он женат в четвертый раз. Первые три брака по его уверению были... учебными.
Он открыто высказывает свое мнение и по поводу телевидения. На вопрос из зала, не становится ли НТВ, которое он представлял, маргинальным, ответил не задумываясь:
- Это болезнь всего телевидения. Установка одна: не надо давать людям думать, когда есть пиво или сенсация вроде внучки, родившей от дедушки. Там, где идет борьба за рейтинг и рекламу, нет места нравственности.
Уже в приватной беседе с корреспондентом «Челябки» на вопрос по поводу феномена Ксении Собчак пожал плечами: «Деньги! Они размывают профессию журналиста. И не только ее. С толстым кошельком можно идти в актеры, режиссеры, писатели, да куда угодно». В то же время подчеркнул, что многое зависит от таланта, совестливости самого журналиста. В качестве примера привел своих коллег - Дмитрия Диброва, Леонида Парфенова, умеющих делать вдумчивые и добрые передачи.
К таким журналистам можно отнести и самого Новоженова. Все, что он делал во «Времечке» и чем занимается сегодня на «НТВ-мир» (иновещание), проникнуто философией и личным мировоззрением.
КОРОЛЬ ЛУИ ВСЕГДА ГУЛЯЛ
А оно у Льва Юрьевича весьма оригинально. Например, он считает, что лет через 20 будет столько телевизионных каналов, сколько людей на планете! Каждому - свой, индивидуальный. Самовыражайся, так сказать. И пенять не на кого: какой канал «нарыл», тому и соответствуй.
Про себя Новоженов говорит: «Я - счастливый неудачник!» В качестве доказательства приводит факты собственной биографии: с 13 лет - курьер в редакции газеты «Вечерняя Москва». Работал в многотиражках «Московский водник», «Знамя труда». Потом устроился в издания рангом выше - «Литературную Россию», «Литературную газету», был заместителем редактора «Московского комсомольца». Сидел в кабинете, переоборудованном из женского туалета. Хатем Затем наступила эра телевидения, те самые «Времечко», «Утро на НТВ», «Старый телевизор», «Тушите свет». И везде он - олицетворение олимпийского спокойствия, демонстрация некоего пресыщения обстоятельствами, и оттого внешне безразличного на них реагирования. А под спудом - бездна тонкого остроумия, порой непонятного иным недалеким собеседникам, но сводящего животы от хохота у телезрителей. Такой запомнилось беседа с депутатом Госдумы, не отреагировавшим на прочитанный Новоженовым стишок.
Кстати, эти строчки я привел при первом же нашем знакомстве. Те самые, насчет короля Луи, любившего гулять по парку Фонтебло, а что народ недоедал, его не... волновало.
СТРОИЛ ДЛЯ... ПОТАНИНА
Но карьера журналиста Новоженова была далеко не вертикальной. Случались и отклонения в сторону слесаря-сборщика четвертого разряда (собирал кульманы для конструкторского бюро), плотника-бетонщика, а то и в виде броска на дальневосточный Ачинск по комсомольской путевке. Строил там глиноземный комбинат.
- Получается, что для Потанина строил: он сейчас его владелец. А я там полгода продержался, - дополняет информацию о своем молодежном энтузиазме Новоженов. - Потом сбежал, не выдержал.
- В этом месте, как говорится, поподробнее, - попросил я гостя.
- Меня отчислили из института (Новоженов закончил Московский государственный педагогический институт, а затем полиграфический. - Примечание автора) с правом последующего восстановления. Условие возврата - положительная характеристика со стройки.
- За что отчислили?
- За все по совокупности. Почему-то я всегда прибивался к дурным компаниям. Мне очень нравились всякие нехорошие люди с криминальными наклонностями. Мы же были воспитаны в такой стране, где все сидели или собирались сесть. Или только что вышли. Весь двор у нас сидел.
В СОСЕДСТВЕ С ИЛЬФОМ
«Ссылка» в Ачинск и гены (отец Льва был корреспондентом газет «Брянский комсомолец» и «Советская торговля») оказали благотворное влияние. Не дали свернуть с уже наметившейся газетной, а затем и телевизионной колеи. Между тем особой легкости в общении с пером и бумагой мой собеседник и по сию пору не испытывает.
- Мне пишется всегда очень трудно, - жалуется Новоженов. - Для меня это зубная до скрежета боль. Я когда смотрю на свою книжку, то вижу не ее, а огромную пепельницу размером с грузовик. Чтобы написать книжку, мне пришлось благодаря курению приблизить свою кончину на много лет.
В доказательство к сказанному он закуривает очередную сигарету. А если вспомнить, что книга у него не одна, то можно представить не один грузовик окурков.
- Да, - соглашается Лев Юрьевич, - книга не одна. У меня есть сборник рассказов, куда вошли публикации «Клуба 12 стульев» в «Литературной газете», выпущено издание, вошедшее в антологию «Сатира и юмор 20-го века». Там я соседствую с Зощенко, Ильфом-Петровым... Согласитесь, неплохая компания.
- Наверное, хочется побыть и особняком?
- Есть мечта написать книгу обо всем, что пережил. Эта мечта еще с давних пор. С тех самых, как получил двойку на экзамене: не ответил на вопрос, сколько действующих лиц в романе Герцена «Былое и думы». А я ее не читал. Конечно, «Былое и думы» я не напишу. Может, получится, как у Ширвиндта, - «Былое и дамы».
- И все-таки о чем будет ваша книга?
- О себе. Все книги пишутся про себя. Расскажу, какой я счастливый неудачник. Или - очень везучий неудачник. Мог бы оказаться там, где оказались ребята с нашего двора. Или застрять на глиноземном комбинате. А вышло так, что в Москве, или вот сижу с вами, разговариваю.
ДАЙТЕП ЛЮДЯМ ПРИЙТИ В СЕБЯ
- Кроме как о себе, о чем еще хочется рассказать?
- Наверное, о стране. Вот ехали вчера к вам, я смотрел в окно. Широкая проселочная пыльная дорога, по сторонам дома с покосившимися воротами. И вдруг что-то щемящее схватило за сердце. Захотелось войти в одни из этих ворот. Или сесть на лавочку, поговорить. Понимаю, что там жизнь ужасная, особенно зимой. Но я люблю эти дома, эту дорогу. Люблю на генетическом уровне как свою родину. Как Москву, где живу. Я же не политик и не историк. И не Путин: не рассуждаю, останется ли Россия великой страной. Меня интересует сегодняшний день. Не понимаю опасений: мол, Россия не работает, выпивает. Ну и пусть не работает и выпивает! Это же неплохо. За нее весь мир отработает. Пускай китайцы пашут, а японцы придумывают. Все это к нам придет в виде новых технологий. А у нас пока есть нефть, алмазы, медь, красивые женщины. Россия имеет право отдохнуть после всех этих страшных войн и тратить наследство, которого хватит и правнукам. Поэтому не стоит заморачиваться на создание собственной Кремниевой долины. Дайте людям прийти в себя. И тогда они, может быть, сделают такое, что вам и не снилось...
- Кстати, Лев Юрьевич, сколько все-таки действующих лиц у Герцена?
- Тысячи! Начиная от Карла Маркса и заканчивая...
- Энгельсом?
- Наверно.
P.S. Реплика - «Энгельсом?» принадлежит не мне, а присутствующему при разговоре председателю областной организации Союза журналистов Владиславу Писанову.
