Александр Рапопорт: «Если рядом «твой» человек, то проблемы экологии и все бытовое сглаживаются»

Каково же было наше удивление, когда в роли психотерапевта мы увидели знаменитого актера театра и кино – Александра Рапопорта. Но это не сценические персонажи, это настоящие люди с проблемами и вопросами, а он – настоящий врач. Впечатление было так глубоко, что я решила найти его контакты и задать несколько вопросов о психотерапии, театре и о нем самом. Еще больше удивилась, когда в тот же день он ответил. Мы связались по скайпу и вместо обещанных мною нескольких вопросов беседовали два часа. Хотя, кажется, и этого было мало…

Артист и врач в одном лице, россиянин и американец, любитель женщин и верный муж... Он родился в Болгарии, вырос в Советском Союзе. Будучи успешным врачом-психиатром, был осужден за противостояние законам карательной психотерапии. Прошел пешком пол-Европы, добрался до Нью-Йорка, где нашел свое пристанище и полюбил этот город как родной. Там уже взрослый человек, отец двух детей, приступил к исполнению мечты – начал учиться актерскому мастерству в легендарной школе «Lee Strasberg School». Последние годы служит в театре «Современник», снимается в кино (и не только в России) и продолжает вести психотерапевтические консультации. Живет, по его выражению, «в самолете», соединяя в неразрывное целое две страны и две профессии.

– Александр Григорьевич, на занятиях по психологии в ЮУрГУ студентам показывают фрагменты ваших терапевтических сессий... Поэтому в первую очередь хочу поговорить с вами как с врачом-психотерапевтом.

– Вы знаете, я не разделяю эти две ипостаси. Для меня это грани одной профессии. Идея психотерапии – помочь человеку выговориться, явиться неким резонатором, от которого, как будто бы «отлетают» слова, выражающие мысли и чувства пациента, и возвращаются к нему в каком-то новом для него качестве. Но есть еще одна функция психотерапии... Ещё до того, как я стал актером, я понимал, что психотерапевт – это режиссер, который может предложить собеседнику, как актеру, новую роль, поставить для него моноспектакль с его же участием. Подобрать человеку, как бы, несчастливому роль человека, как бы, счастливого. Гениальный режиссер, актер и педагог Михаил Чехов придумал систему, в которой актер, выполняя задания режиссера, моделирует другой образ. В отличие от театра «переживаний» Станиславского, где человек вживается в роль («я в предлагаемых обстоятельствах»), у Чехова – театр «представлений». Точно так и психотерапевт предлагает пациенту роль, которую тот не понимает и не принимает, потому что она для него – то, что в актерской профессии называется «роль на сопротивление». Это требует выхода из «зоны комфорта», что чрезвычайно болезненно, но именно этот путь ведет к тому результату, который пациенту нужен.

Люди почти всегда хотят, не меняясь сами, изменить свою жизнь. Это неосуществимо. Тогда мы договариваемся. Я говорю, например: «Вера, понимаешь, это будешь ты, но это будешь ты, умеющая, словно тумблером включить определенное состояние и выключить, как это делают актёры». Я, будучи и актёром, и профессиональным врачом-психотерапевтом, объединил эти вещи и, мне кажется, вместе они эффективно работают.

На самом деле, я же не хотел быть врачом, я мечтал быть актером и только актером, а врачом стал только потому, что этого хотели родители. Поступил в Пермский мединститут, но учился так себе: первый экзамен с первого раза, извини за тавтологию, мне удалось сдать только в конце третьего курса. А на четвертом я получил предложение влиться в симфоджаз Олега Лундстрема в качестве певца. Решил бросить вуз, но к этому моменту уже был женат и, понятно, жена моя не обрадовалась этой идее. Тогда я позвонил менеджеру оркестра и сказал, что догоню их в Казани, где они на тот момент базировались. И намеревался их догнать, но буквально на следующий день начался курс психиатрии. Когда увидел профессора Виктора Степановича Гуськова, похожего на великого актера Андрея ПОПОВА, причем не только внешне, но и голосом, жестами, манерой говорить, я подумал: «Wow! Я буду психиатром! Потому что это абсолютно актёрская история».

– Вы стали врачом и подтвердили свою категорию в Америке. Проблемы, с которыми люди обращаются к психотерапевту, у нас с американцами похожие или разные?

– Скажем так: проблемы и вопросы одни и те же... Разница в другом. В Америке одна из самых главных ценностей – это профессионализм. И для пациента это тоже крайне важно: там пациенты подготовленные, они знают, зачем идут к специалисту и готовы выполнять рекомендации.

Кроме того, за океаном есть морально-этический кодекс психотерапевта – его нарушать категорически нельзя, иначе можно остаться без диплома, без профессии, быть преследуемым в уголовном порядке, я уже не говорю о полном несоответствии клятве Гиппократа. В России этого нет. Вернее, закон вроде есть, но я пока не слышал в России ни об одном случае официальной претензии по поводу нарушения этического кодекса психотерапевта. А там не то чтобы вступить в отношения с пациенткой нельзя, на чашку кофе пациента нельзя пригласить, и пациент терапевта не может пригласить, и позвонить по вопросу, не касающемуся кейса, он не может.

Я преподавал этику и конфиденциальность в Адельфайском университете Нью-Йорка. Это был отдельный предмет. У вас есть отдельный предмет в университете? Скорее всего, нет. Вас просто знакомят с тем, что можно делать, а чего нельзя в общих чертах, так?

– Этой теме был посвящен один вопрос на экзамене. Кажется, что многое здесь интуитивно понятно.

– Я пример приведу: женщина-пациентка влюбляется в мужчину психотерапевта. Он для неё – идеальный мужчина, потому что принимает, понимает, слушает ее, старается ей помочь. Она влюбляется в него. Если психотерапевт допустил такое, значит, вел себя непрофессионально в самом начале, где он должен был расставить все точки над «i» и отслеживать эти моменты постоянно. Этот процесс в американской психотерапии называется периодом терапевтической помолвки – engagementstage. А что часто происходит в реальности? Врач – он же все равно живой человек, и неизвестно, избалован женским вниманием или нет. Он видит, что на него, как сегодня говорят, «запала» женщина, и тут начинается фрустрация между желанием ей помочь и радостью от того, что он ей понравился. Вроде вещи простые и ясные, но ты не представляешь, какое количество судебных процессов в Америке по этому поводу. Психотерапевтическая практика – очень непростая вещь. Как любят говорить юристы: «есть закон, а есть практика».

– И все же это помогает людям возвращаться к ощущению счастья.

– Есть такой нюанс, я тебе его сейчас подскажу, а ты сама решай, как к этому относиться. Учитывая, что я провожу большое количество женских тренингов, я вижу, что многие женщины сегодня хотят быть психологами и становятся ими. Но психолог или психотерапевт – это человек, который в рамках консультации знает ответы на все задаваемые пациентом вопросы. Мужчина, взрослый, знающий ответы на все вопросы, – это явление естественное и положительное. Согласна? А женщина, особенно молодая, знающая ответы на все вопросы, очень сильно проигрывает в женственности – поведенчески, а иногда даже внешне. Никогда не задумывалась об этом?

– Но вы же сами сказали, что ей на работе и не надо искать симпатий, поэтому не обязательно быть очаровательной...

– Правильно, но женщина, занимающаяся прикладной психологией, уйдя с работы фактически, часто забывает уйти с работы виртуально. Она остаётся этим всезнающим человеком и в повседневной личной жизни. И вот тогда наступают проблемы.

Я очень люблю ЖЕНЩИНУ как явление, мне нравятся все женщины, и я очень хочу, чтобы вам было хорошо (улыбается). Поэтому предупреждаю, что когда вы начинаете транслировать вот такое выражение лица (изображает надменность и всезнание), вы становитесь перемудренными черепахами Тортиллами. Поэтому девочки, мой вам совет: изучайте психологию, учитывайте законы психологии в построении отношений. А вот демонстрацию этих знаний попридержите. Не забывайте время от времени «слезать с броневичка». Наличие некой тайны всегда украшает женщину, а тайна предполагает немногословие.

– Я заметила, что больше всего внимания вы уделяете в терапии именно отношениям и умению общаться…

– Это же самое главное. Если этого нет, то ничего не получится. Например, приходит ко мне женщина и жалуется: «Я пытаюсь объяснить сыну то-то и то-то, а он со мной не соглашается!» Я объясняю, что у него в момент, когда она открывает рот, автоматически закрываются уши. Он не то, что не согласен, он даже не знает, о чем она говорит, потому что не выстроены отношения. Он привык, что его грузят, а грузиться он не хочет, поэтому «чик» – и закрывает уши. Перед тем, как транслировать свое мнение, нужно договориться, в каких вы отношениях. Если, к примеру, мы с тобой друзья, то я тебе говорю: «Вера, я живу на свете много лет, я прошел в этой жизни всё. Если когда-то ты захочешь узнать, что будет с тобой в этом или другом случае, я тебе всё расскажу. Но если ты меня не спросишь, я ничего говорить не буду». Вот и все.

– Звучит легко, но так ли это в жизни?

– Конечно, я таким умным не родился (смеется), знания и понимание пришли с годами, даже с десятилетиями. У меня тоже бывали, да чего греха таить и сейчас бывают, хоть и не часто, разные ситуации в семье, ведь у меня двое взрослых детей и внук. Но надо учиться развивать в себе внимание к людям, интерес. Я когда-то услышал фразу, которая мне, что называется, по сердцу царапнула: «Хороший человек – это не профессия». Тот, кто это сказал, считал, видимо, что в медицине, педагогике, в армии или на заводе можно быть плохим человеком? Нельзя быть плохим человеком. Никогда, нигде и ни с кем. Плохой человек никогда не станет высоким профессионалом. Хороший человек – это выше, чем профессия, потому что профессии можно научить, а быть хорошим человеком?!…

Надо любить людей, и этому можно и нужно учиться. В театральных кругах есть такое упражнение: мы садимся напротив друг друга, и я начинаю выискивать черты, которые мне в тебе нравятся, – я в тебя влюбляюсь технически. А потом привыкаю, и ты мне нравишься по-настоящему, и другой человек мне нравится, и люди вокруг – нравятся.

– Часто бывает, что девушка добрая и к людям относится с любовью, а найти вторую половинку не может.

– Потому что и в мужчинах надо пытаться найти те человеческие качества, которые, на первый взгляд, не видны. Вы же «западаете», как правило, на внешность. А потом оказывается, что у этого красавца нет порядочности, доброты, чувства ответственности и других базовых качеств. Очень часто, к сожалению, особенно в юности, получается «или-или». Потому что если парень привлекательный, то на него и так слетаются девушки, как мотыльки на фонарь. Ему не надо особенно «париться» по поводу личностных качеств, он становится такой «типа жёстко-брутальный» и думает: «Да ладно, вас много, а я один». Это тоже поведенческая модификация. Хорошим он станет, когда случится неприятность, и он задумается, а почему с ним так поступили, может, и он что-то не так делал. Знаешь, это примерно, как в криминальном мире принято строить церковь, – как некую компенсацию за грехи...

– Для очистки кармы, – так еще говорят?

– Да просто не надо ее загрязнять, вот и всё.

– Думаете, весна помогает встретить любовь?

– Конечно, гормоны ведь играют. Весной надо обязательно пользоваться. Любовь – это вообще что-то потрясающее, необъяснимое. Человек становится лучше, когда он любит. Так что смотри по сторонам, рассматривай людей. Я тебе как женщине скажу, вокруг ходит огромное количество мужчин, которые могут быть объектом любви.

– Почему Вы решили, что я про себя спрашиваю?

– А про кого же еще (смеется)…

– Сразу видно, что вы – психотерапевт. Тогда уточню: влюбиться несложно, но сохранить отношения трудно. И приходится вновь искать объект для любви…

– Надо не объект искать, надо искать в человеке причины для любви к нему, раскрывать те качества, которые, на первый взгляд, не видны. Адаптироваться невозможно только к одному из видов несовместимости – физиологическому – запах, голос, сексуальные ощущения. А все остальные виды из списка, а именно: морально-нравственный, психологический, гастрономический, развлекательный – можно модифицировать, регулировать и править.

Главное – избегать предсказуемости. Когда люди начинают жить вместе, они друг друга узнают и, на каком-то этапе, становятся предсказуемыми. Ты уже знаешь, что он скажет, что сделает, как он тебя положит, куда посмотрит, что будет потом, – и начинается снижение страсти. Надо все время изобретать что-то новенькое: при этом тебе работать над собой, а ему над собой. Однако, это уже индивидуальные консультативные моменты.

– А как вам удалось с супругой сохранить брак с 18 лет. Вас ведь никто не консультировал?

– Наверное, то, что я психотерапевт, все же помогало нам. К тому же она – мудрая женщина. В нашей истории чаще была работа с ее стороны надо мной. Я человек, наверное, не очень удобный для совместной рутинной жизни, я - «человек-праздник», а праздник каждый день не может быть по определению. Она же все мои, как она это называет, «фестивали» умудрялась амортизировать, все мои срывы, порывы, виражи как-то сглаживала. Ты представляешь себе, что такое жить с человеком, который много передвигается по свету? Когда мою жену спрашивают, например: «Что вы с мужем делаете в воскресенье?» Она говорит: «Я думаю, что Саша сможет ответить на этот вопрос, где-то, во второй половине дня в субботу». Это реалии моей жизни. По-другому никак не складывается. Поэтому пока я был врачом, она была очень довольна. Но я хотел стать артистом, а она не хотела этого – считала, что в творческой профессии очень много безнравственности и разврата.

– Это не так?

– А в медицине этого нет что ли? Нравственность, как и безнравственность, не в профессии, а в человеке: или есть, или нет. В общем, жена была против. Но на каком-то этапе я понял, – если предам мечту, не добьюсь своего, то взорвусь изнутри. И жена, в конце концов, сдалась. Не могу сказать, что с большим восторгом, но приняла мой выбор. У нас с ней достаточно точек соприкосновения: она хорошо поет, у нее очень приятный голос, и она артистична. Я уж не говорю о том, что она красива, женственна и прекрасная хозяйка, мать, бабушка. Внук Александр меня называет дедом, а её Люсенькой... А как она ухаживала до последнего дня за моей мамой... Но есть у нас и расхождения: ей, например, не нравятся комедии, она считает, что взрослые люди не должны валять дурака. А я не согласен, я обожаю комедии и мечтаю сыграть комедийную роль. Так что, как это модно говорить, есть у нас еще незакрытые гештальты (смеется), хотя сейчас мне как раз предложили комедийную роль в новом спектакле. Глядишь, один из гештальтов и закроется. Хотя, если честно, я вообще не уверен, что каждый из них надо закрывать.

– А каково это – уже состоявшимся человеком начинать новый путь, опять оказаться учеником, получать, наверняка, какие-то замечания?

– Это здорово. Ты сейчас молодая девочка, и тебе кажется это трудно, а я, человек почтенного возраста, напротив, считаю, что это круто, это классно, потому что это возвращает обратно, в молодость. Важна только разница между интеллигентным, тактичным замечанием и неконструктивной критикой или, попросту, хамством. Последнего я никогда не допускал по отношению к себе. Помню, еще был в детском саду, на меня воспитательница замахнулась линейкой, я вскочил на стол и, подняв указательный палец, громко сказал: «В Советской стране детей не бьют!».

Интеллигентный человек приемлет любое поведение любого человека – недостаток образования, вкуса, стиля, недостаток информации… Интеллигентный человек не приемлет только одного – осознанного, агрессивного, преднамеренного хамства.

Мне приходилось работать с режиссерами, которые чуть-чуть теряли чувство меры с точки зрения этики и такта. Тогда я выбирал время, подходящее состояние и говорил такому режиссеру: «Вы понимаете, когда мы в коллективе, у всех у нас повышенная потребность в признании, в учете наших личностных качеств, в нашей значимости. Давайте не будем это забывать. Если человеку делается замечание в раздраженном виде, то часто он не слышит текста, он воспринимает только раздраженный тон, тогда у него возникает зажим, страх. Он должен понять, почему и что он делает плохо или недостаточно хорошо, и как сделать, чтобы было хорошо». Я ведь молодой актёр в своём преклонном возрасте. Я актёр ведь недавно...

– Зато вас уже знают миллионы зрителей… Это приятно?

– Конечно! Недавно иду по аэропорту Хитроу в Лондоне, а там девушка в форме компании «Британские авиалинии» спрашивает: «Вы – Вилен?» (это мой персонаж из фильма «Зона»). Я отвечаю – «да». Она говорит: «А я вас сегодня ночью по телеку видела». Вообще когда я приезжаю на фестивали, я пользуюсь каждой возможностью встретиться со зрителями, чтобы сказать: «Ребята, то, что вы видите на экране – это не совсем я. Я – добрый, романтичный и теплый человек, который очень любит людей и мечтает, чтобы ему уже начали давать положительные роли» (смеется). У меня 125 фильмов и всего три-четыре положительные роли.

– Продолжая тему романтики, любви и счастья, как думаете, влияет ли экология, архитектура, природа, достаток на ощущение гармонии? В Челябинске сейчас не самое простое положение в смысле экологии и красоты... Есть у челябинцев шансы на счастье?

– Смотри, очень многое зависит от того, кто с тобой рядом. Если рядом с тобой «твой» человек, а ты рядом с ним, то многие накладки с экологией, красотой, «бытовухой» разной, да и вообще с окружающим миром – сглаживаются. Но лучше, конечно, жить там, где экология хорошая.

Кстати говоря, в Нью-Йорке экология просто потрясающая, там нет промышленности, там океан, а центральный парк занимает половину Манхеттена... В Москве я тоже живу в хорошем районе – на набережной Москвы-реки, а за ней – парк Горького или как он теперь называется Нескучный сад. Но в Москве есть и неблагополучные районы, а когда-то я жил в городе Березники Пермской области – это покруче, чем Челябинск, там сплошная химия, просто разноцветная радуга в воздухе целый день. Кстати, в Челябинске я тоже бывал на фестивале Сергея Герасимова и с мастер-классом как-то приезжал, и в студенческие годы был в военных лагерях в Чебаркуле. В любом случае экология, конечно же, не мало важна. Черт возьми, один раз живем! Я бы стал искать красивое место для жизни, выбрал бы район у озера или океана. Для счастья важно, чтобы был любимый человек, чтобы было дело, без которого ты не можешь, и которое не может без тебя, чтобы ты был физически и психически здоров, чтобы настроение было хорошее, а оно очень сильно зависит, в том числе, от того, что у тебя за окном!

Справка:

Александр Рапопорт — российский и американский актёр, снявшийся в сотне фильмов («Спящие», «Цена лжи», «Джуна», «Жара», «Неподсудные», «Чтец», «Тайный город», «Чужое лицо», «Психологини», «Зона» и др.). Он всегда мечтал стать артистом, и старался оказаться на сцене при любой возможности, но по настоянию родителей поступил в мединститут. После вуза Александра распределили в районную больницу, но он добился своего и стал врачом знаменитой московской клиники имени П. П. Кащенко. Карьера складывалась отлично, но вдруг в 1980 году его арестовывают за противостояние законам карательной психотерапии. Четыре года были проведены в заключении. После этого Александр ушел из СССР и вместе с младшим сыном добрался до Барселоны. Деньги зарабатывал по дороге, в том числе, пением на улице. Его готовы были оставить в любой стране, как «политического», но он стремился в Америку, где нет как такого понятия «национальность». В 1990 году Александр Рапопорт попал в США. Первое время работал шофером такси, затем смог вернуться к психотерапевтической деятельностии, даже получил дополнительное образование в Адельфайском университете, где потом преподавал. Кроме того, пошел учиться актерскому мастерству в школу «Lee Strasberg School». Сейчас он совмещает съемки в кино и работу в театре «Современник» с психотерапевтической деятельностью, а также ведет авторские тренинги, посвященные взаимоотношениям между людьми вообще и между мужчинами и женщинами в частности.