Борис Мизрахи: "В стране не хватает правильных, умных, добрых идей"

Еще Борис Александрович, одним из первых поднявший над Челябинском трехцветное полотнище российского флага, предвещавшее начало рыночных реформ, сегодня уверен: экономика может развиваться только при высоком уровне культуры.

- Что вам больше всего запомнилось из событий августа 1991-го?

- Помню, 19 августа в 8 утра Вадим Павлович Соловьев созвал заседание городского совета, но не в полном составе: был аппарат и часть депутатов. Вадим Павлович был очень взволнован и, в то же время, очень решителен: сразу сказал, что ГКЧП – преступники, и мы должны поддержать руководство России и президента СССР Горбачева. Один из депутатов горсовета встал и сказал: «Как вы смеете называть государственных деятелей преступниками!» Соловьев говорит: «Смею, потому что они нарушили закон».

- Это было легко произнести в тот момент?

- Насколько знаю Соловьева, другого сказать он просто не мог. Запомнившийся эпизод из тех дней: я раздобыл в ГУВД бронежилет, стал ему предлагать, но он отказался. В этом проявилась его некоторая бесшабашность, но и абсолютная уверенность в своей правоте. Двое суток мы просто жили в здании горсовета. Кроме того, на площади Революции постоянно шел митинг, который как начался 19 августа, так и продолжался до 21 числа. Мы выходили к собравшимся в течение дня по нескольку раз, рассказывали о последних событиях, которые происходят в Москве.

- Кто был на площади в то время?

- Первыми пришли поддержать позицию горсовета и российской власти труженики объединения «Полет» - рабочие, руководство. Целой колонной пришли на площадь Революции. Было яркое впечатление от прибытия генерала Вишнякова – командира наших штурманов, начальника училища. Он подъехал на «Волге», сам за рулем, сделал резкий поворот, вышел из машины - бравый такой, в красивом мундире. Поднялся на трибуну, сказал, что челябинские штурманы поддерживают правительство России, демократические преобразования и против ГКЧП. Народ кричал «ура» - настолько это было здорово, ведь сначала люди боялись, что дело идет к военной диктатуре. Да и мы знали, что, если ГКЧП возьмет верх, нас, в лучшем случае, арестуют. Показательна была позиция городского УВД. Его начальник Валерий Павлович Пустовой полностью поддержал нас и действия российского руководства.

- То, о чем вы рассказываете, с точки зрения сегодняшнего дня даже трудно себе представить. Сначала работники оборонного предприятия приходят поддержать демократа Ельцина, затем это делают начальник военного училища и глава УВД города. Притом, что у министров обороны и внутренних дел СССР был, мягко скажем, противоположный взгляд на вещи…

- Обратите внимание: нас поддержал руководитель городского УВД, но не областного. Потому что это были разные люди, которые придерживались разных взглядов. «Полет» поддержал, так как на нашей стороне были уважаемые конструкторы, люди, осознающие свою роль в оборонной системе страны, имеющие чувство собственного достоинства. Они понимали, что нужно двигаться в направлении более совершенной системы управления государством.

- Сегодня немыслимо, чтобы не только люди в погонах, но и обычные граждане - государственники в силу профессии и убеждений - вступили в жесткую полемику с теми, кто государство официально представляет. Что изменилось за 25 лет?

- Сейчас страна стала более регламентированной. А в то время люди более свободно выражали свою позицию. Советская система сдерживания и устрашения к августу 91-го провалилась: КПСС былую власть утратила, и КГБ уже так не боялись. Люди, с одной стороны, устали от десятилетий тотальной коммунистической системы, с другой – чувствовали стремление к тому, чтобы свою точку зрения не только высказать, но и отстоять. Все надеялись на очень быстрые и решительные перемены.

- А сегодня?

- А сегодня система стала жесткой, хотя живем мы в капиталистической стране и во многом добились, чего хотели. Но порыва свободного волеизъявления нет.

- Почему? Куда он исчез? Результатом 70-летнего давления иногда жестко тоталитарной, иногда авторитарной управленческой модели явилось то, что генерал – плоть от плоти системы – вопреки позиции своего союзного начальства идет поддерживать демократический митинг. Почему наследники авторитарной системы выступили за демократию, а бенефициары демократических перемен создали жесткую и заскорузлую общественно-государственную модель?

- Такие люди, как Вишняков и Пустовой, видели, как страна в последние годы коммунистического правления идет к краху. Что та же оборона может быть разрушена, потому что разваливается советская система в целом.

- То есть, для идейного государственника – наследника советской системы – Родина не равно власть?

- Правильно! И это была абсолютная истина. А сейчас эти понятия совмещают, что вредно.

- Но почему это совмещение происходит, ведь сейчас на всех уровнях власти присутствуют люди, которых можно назвать детьми 91-го года?

- Именно детьми, потому что непосредственных участников тех событий в структурах власти почти не осталось. Пришло другое поколение, взрослевшее в другую эпоху, с другими принципами.

- В чем другими?

- Когда я в 2000 году избирался депутатом в Законодательное собрание, деньги тоже были необходимы, но о том, что они играют решающую роль в предвыборной борьбе, даже мыслей не было. Важно было то, что у тебя в голове, как ты выглядишь перед людьми, что именно ты им говоришь, что отстаиваешь. В 2000 году еще о деньгах разговор не шел. Побеждали кандидаты с харизмой, которые представляли собой что-то. Сейчас же в депутатском корпусе находятся в основном состоятельные персоны.

- Вы хотите сказать, что в 2000-м году, венчающем так называемые «лихие 90-е», россияне не во всем разуверились и продолжали голосовать за харизматиков?

- Да! Вы учтите, что многие вещи сейчас воспринимаются большинством искаженно и зачастую не объективно. Например, по данным Росстата, на строительство дорог в 99-м году тратилось в три раза больше денег, чем сегодня. Но люди этого не знают. В 1995 году доллар равнялся всего шести рублям. Это было при премьере Викторе Черномырдине. Но кто об этом помнит? Но дело даже не в этом – просто люди верили, что участвуют в процессе становления новой России, несмотря на весь комплекс тяжелых проблем. А сейчас ощущение сопричастности не так важно: главное, быть верным курсу.

- А почему дети демократии не унаследовали идеи ее родителей?

- Нельзя сказать, что не унаследовали вообще. Даже в одной семье могут быть два совершеннолетних представителя нового поколения, один из которых утверждает, что сейчас много плохого и нужны изменения, а второй говорит: живем лучше, чем десять лет назад. Разные точки зрения – проявление демократии.

- Имею в виду «детей» постарше, приход к власти которых связан с последствиями событий 91-го года.

- Речь о наследовании идей?

- Да.

- Дело в том, что государство, на мой взгляд, не совсем правильно выполняет свою роль в качестве субъекта воспитания молодых граждан. В результате многие действия совершаются людьми не от души, а по регламенту: надо сходить на митинг и показать, что ты поддерживаешь решение власти. А зачем – никто не задумывается, это считается само собой разумеющимся.

- Врожденное чувство патриотизма?

- Знаете, патриот переживает за страну так же, как за родную маму. Если мама болеет и врач настаивает на ее лечении, любящий сын никогда не будет с улыбкой возражать, что все у нее в порядке и ничего делать не надо. Настоящий патриот понимает, что страна чем-то больна, и ей надо помочь выздороветь. Патриотизм – это, прежде всего, созидание, когда человек не говорит, а что-то делает для страны. Он, может быть, на патриотическом митинге ни разу не был. Но он трудится на своем предприятии в полную силу, достигая серьезных результатов, и всего себя отдает тому, чтобы сделать свою улицу, город, страну лучше. Есть и противоположный пример. Молодой человек пришел с производства. Поднялся в свою квартиру. Открыл холодильник, взял пива, вышел на балкон. Опустошил бутылку, выбросил ее прямо с балкона. Потом спустился к своей машине, достал георгиевскую ленточку, повязал ее на антенну – блеск! Он - патриот?

- Риторический вопрос.

- Да. А мне приходилось спорить с людьми. О каком патриотизме можно говорить, когда ты не уважаешь соседей, не любишь улицу, город, в котором живешь. Атрибуты патриотические чтишь, но в душе-то пустота! Человек просто сделал знак, который от него ждали – не более!

- Не является ли это следствием иллюзий 91-го года? Тогда в сознании людей категории «рынок», «права личности» (с акцентом на индивидуализм), «демократия» воспринимались как абсолютно тождественные друг другу.

- Согласен, все эти понятия трактовались в то время достаточно узко. Люди не знали, что такое рынок, имели некоторые представления о демократии. Но далеко не все понимали, что демократия предполагает большую ответственность, а рынок - большие сложности.

- Вам не кажется, что рынок как способ достижения индивидуального успеха убил демократические ценности и идеалы?

- Мне кажется, это сделал не столько рынок, сколько выбор государством приоритетов. Государство, по сути, сказало гражданам: главное, чтобы вы зарабатывали деньги для себя и своей компании. Идеи, возвышающейся над этим, не осталось. В стране не хватает правильных, умных, добрых идей. Я часто цитирую высказывание академика Дмитрия Сергеевича Лихачева: «Там, где процветает культура, процветает и экономика. Там, где интеллигентность, там и порядок. Но до постижения этих простых истин нам еще расти и расти». Еще при жизни Лихачева его считали совестью нации три президента – Горбачев, Ельцин и Путин. Дмитрий Сергеевич очень четко видел связь между развитием общества и культурой.

- Но в чем выражается зависимость именно экономики от культуры?

- На долю тех, кому сейчас 15 лет, выпадает задача обеспечить стране прогрессивное будущее. Но так как в силу демографических причин людей этого поколения мало, на них возлагается двойная нагрузка. Чтобы такую нагрузку выдержать и добиться результата, нужна очень хорошая, сильная мотивация. Мотивация рублем, которая сейчас во главе угла - не срабатывает. Невозможно одной экономической мотивацией добиться от человека сверхрезультатов.

- Тем более, нет такого количества рублей.

- Значит, нужны нравственные стимулы. А что такое нравственность? Это культура. Нравственный человек, в отличие от просто образованного, на подлость, ложь, взяточничество, коррупцию не способен. Соответственно, экономика развивается не там, где высокие доходы, а там, где процветает культура.

- Получается, советская авторитарная система, культивировавшая нематериальные ценности, породила нравственную атмосферу 91-года. Но в 90-е и особенно в период нулевых резко обозначилось стремление людей не к свободе, а к материальному достатку. Стремление к достатку предполагает минимизацию рисков. А свобода очень часто сопровождается риском. На ваш взгляд, произошедшая смена приоритетов со свободы и демократии на достаток – естественный процесс? Она была предопределена ходом истории или все-таки ошибками в государственной политике?

- Думаю, и тем, и другим в равной степени. С одной стороны, это был период эволюции взглядов. Люди говорили: ну, добились мы свободы, выборы проходят, но в холодильнике-то у меня все равно пусто, в то время как другие покупают уже вторую машину. С другой стороны, государство не уделяло внимания нравственной составляющей, не демонстрировало положительный пример борьбы с коррупцией и прочим негативом, не давало нравственной мотивации для бескорыстных и хороших дел. В итоге люди сегодня не понимают тех, кто говорит о необходимых для страны переменах. Чтобы делать страну лучше, не надо бояться выносить болячки на поверхность, надо поддерживать тех, кто этим занимается.

- Это опять же чревато рисками.

- Какими?! Посмотрите, как повел себя мэр Москвы Сергей Собянин во время избирательной кампании 2013 года. Он прекрасно знал о деятельности Алексея Навального, но совершенно не препятствовал ему на выборах, дал ему возможность высказаться. И это очень хороший современный пример для других политиков нашей страны. Необходимо идти на такой шаг для того, чтобы себе же добавить очков, показать, что ты не против критики, потому что в ней можно найти что-то полезное.

- Этот пример показывает, что и в элите, и в обществе есть размежевание по взглядам на выбор приоритетов. Оно способно стимулировать нормальное развитие?

- Поляризация взглядов и их развитие зависят, прежде всего, от системы выборов. Для чего власть настаивает на пятипроцентном барьере? Разве от этого что-то существенное потеряет правящая партия? Она все равно будет первой. Но надо дать возможность и другим заявить о себе, чтобы было многоголосье, чтобы люди могли выносить свои идеи на прямое обсуждение. Когда у нас отменят эти барьеры, когда представители тех партий, которые смогли набрать полтора, три процента, получат трибуну в Государственной Думе, в региональных парламентах, тогда, мне кажется, все будет здоровее намного. Но все идеи на этот счет упираются в интересы тех, кто выбирает стабильность, трактуемую как отсутствие перемен. Такой подход обеспечивает определенной категории людей сохранение их экономических позиций. Когда ничего не меняется, то и денег в кармане остается столько же без всяких рисков. Но это – симптомы застоя, который очень не желателен для нашей страны, потому что мы его уже переживали.

- Опасность для системы рухнуть под тяжестью самой себя может стать стимулом для изменений?

- Может. Вспомните, почему появился «Народный фронт». Потому что возникло опасение, что правящая партия не удержит собственных позиций. С другой стороны, появление «Народного фронта» подталкивает к обновлению и правящую партию.

- Показатель того, что перемены выгодны всем.

- Да. Не может быть все единообразным на протяжении длительного периода. Единообразие ведет к упадку, а должно быть развитие и прогресс.