Игорь Корнеев: «Слишком большие были потери в Латвии, слишком сложны исторические перипетии»

Это соединение освобождало Латвию в 1944 году.Дед погиб в главный советский праздник 7 ноября у хутора Неляукас. Так случилось, что до последнего времени его имени не было ни на одном из многочисленных воинских захоронений. Историческую несправедливость исправили в год 70-летия Победы наши дипломаты в Латвии.

В декабре 2015 года я побывал на могиле деда на братском воинском кладбище в поселке Курсиши. На следующий день меня принял Первый секретарь, Заведующий консульским отделом посольства России в Латвии Игорь Корнеев. Мы говорили о войне, о памяти, о людях, о Латвии и России.

Цена Латвии

- Игорь Геннадьевич, я смотрю на карту воинских захоронений в маленькой Латвии и поражаюсь их количеству. Сколько же здесь покоится наших солдат?

- На территории Латвии в ходе наступательной операции 1944 года погибло порядка 60 тысяч бойцов Красной армии. Захоронено между тем больше. К прямым военным потерям необходимо присовокупитьпогибших при ликвидации Курляндского котла в 1945 году,умерших от ран, солдат, погибших в концлагерях, павших при отступлении в 1941 году.

По некоторым оценкам, общее число погибших красноармейцев на территории Латвии – более 150 тысяч.

- Кто должен ухаживать за воинскими захоронениями?

- В соответствии с российско-латвийским соглашением о статусе захоронений, задача по уходу и содержанию лежит на латвийской стороне. Комитет братских кладбищ Латвии – уполномоченная организация, которая отвечает за реализацию соглашения на территории этой страны. Соглашение о статусе захоронений распространяется на воинские захоронения периода Первой и Второй мировых войн на территории России и Латвии.

- Каково общее количество братских воинских захоронений советских солдат на территории Латвии?

- Только официально порядка четырехсот. Не считая захоронений Первой мировой войны, с которыми ситуация еще более сложная, и которых, по некоторым данным, может быть еще примерно столько же.

- Российская сторона следит за их состоянием?

- Территория Латвии разбита на три консульские округа. В соответствии со штатным расписанием, за каждым нашим дипломатом закреплен определенный район. В моем случае – это Огрский район, где, кстати, живет нынешний президент Латвии.

Мы регулярно, как только сходит снег, совместно с Комитетом братских кладбищ, а нередко и с представителями местной власти объезжаем мемориалы и захоронения. У меня их восемь. В каком-то районе 20. Где-то два – но гигантских. К примеру, центральный мемориал в Добеле - этовосемь с лишним тысяч погребенных бойцов.

По результатам объездов мы фиксируем состояние захоронений. Материалы размещаем на специализированном сайте посольства. Кроме того, делаем сводные таблицы, где отмечаются захоронения, требующие ухода. Обобщенные данные направляем в МИД Латвии.

- И есть реакция?

- Определенный эффект это имеет. Но надо понимать, что содержание такого большого количества захоронений стоит немалых денег,очевидно, что в местных администрациях их нет.

Поэтому помимо предъявления претензий, мы реализуем свое право, данное нам в рамках соглашения, приводить в порядок захоронения наших воинов за счет средств российского бюджета. Размер выделяемых средств на эти цели – показатель степени заботы страны о памяти тех, кто ее защищал. В среднем на Латвию выделяется 700-800 тысяч долларов ежегодно.

В 2015 году нам помогли «Газпром» и «Северсталь», с учетом их вклада в благородное дело было вложено 970 тысяч долларов. На эти деньги было капитально отремонтировано 23 захоронения. Сюда мы причисляем перезахоронения останков солдат, обнаруженных поисковиками. Так, в 2015 году мы перезахоронили порядка 300 солдат.

Невозможно поставить точку

- Поисковики местные или из России?

- Местные. Причем, это не обязательно представители русской общины. Поисковое движение интернационально. В Латвии существует несколько поисковых организаций. Пожалуй, самое известная из них – «Легенда». Ее руководитель Талис Эшмитс, человек, который действительно болеет за дело.

- Какая у латышей мотивация? Они же нас, кажется, недолюбливают?

- Это обывательское ощущение. Человек – существо сложное, подчас загадочное, и уж точно нельзя мазать всех одним миром. Есть очень много людей в Латвии, этнических латышей, у которых деды и прадеды воевали против гитлеровцев. Как ни крути, это наша общая память.

- Каково соотношение известных и неизвестных могил?

- В год поисковики находят и перезахоранивают останки 150-300 солдат. Ситуация с идентификацией очень сложная.

В свое время, кажется, до 1942 года в Красной армии были так называемые «смертные медальоны» - эбонитовые пенальчики, в которые вкладывалась записка с данными на бойца. После 1942 года взамен «смертных медальонов» ввели красноармейские книжки. А это же бумага, представляете, что от нее осталось через 70 лет!

Приходилось даже слышать версию, что красноармейские книжки ввели, чтобы скрывать масштабы потерь. После 1942 года количество опознаваемых останков снижается.

В основном, опознание идет по сопутствующим деталям – надписям на ложках, котелках, расческах и т.д. Насколько это достоверно – вопрос. Ведь вещи переходили от бойца к бойцу. В ряде случаев бывало – рядом с останками находили так называемые «подписные»вещи, а потом выяснялось, что человек жив.

Кроме того, ряд имен был утрачен при укрупнениях и перезахоронениях солдатских могил в 50-70 годы прошлого века. Как производились перезахоронения – отдельная история. Выясняется, что во многих случаях это происходило просто на бумаге. В лучшем случае приезжал экскаватор, ковшом черпал землю и перевозил на другое место, фактически же останки не эксгумировались.

- Почему вообще нужно было производить перезахоронения?

- Во время войны армия передвигаласьбыстро, поэтому организовывались точечные захоронения. В послевоенные годы следить за ними было сложно. Большие мемориалы – это элементарно рациональнее. Я считаю, что вопросом перезахоронения нужно заниматься и сейчас. Некоторые захоронения в плохом состоянии, потому что находятся на отшибе.Бывает, что исчезает какое-то поселение рядом, и поддерживать кладбище становится очень сложно.

Очень много имен было нанесенов свое время на временных табличках, которые оказались утрачены уже в советское время. Мы по мере возможности при перезахоронении каждого братского кладбища ведем сверку списков бойцов, выявляем утраченные фамилии, которые нужно увековечить. Не всегда это получается.Есть и бюрократические препоны.

Иногда бывает так: есть братское захоронение и просто иного варианта нет: боец должен быть захоронен здесь, поскольку рядом шел бой, в котором он погиб. Но документов, подтверждающих это, нет. Возникает бюрократический казус. Но, как правило, латвийская сторона идет нам навстречу и разрешает увековечить память бойца.

- Когда, на ваш взгляд, память последнего советского солдата, погибшего в Латвии, удастся увековечить?

- «Война не закончена, пока не похоронен последний солдат». Это верно. Но, знаете, если мне не изменяет память, то упомянутый Талис Эшмитс на такой же вопрос журналиста ответил: «Никогда». К сожалению, невозможно в этом поставить точку. Слишком большие были потери. Слишком сложны исторические перипетии. С этим нужно свыкнуться. Но мы работать будем в любом случае.

Консульские будни

- Игорь Геннадьевич, забота о воинских кладбищах – это ведь лишь часть работы консульского отдела посольства России в Риге?

- Разумеется. Большой объем – это визовая работа.В год только наш отдел (а есть еще генконсульства России в Лиепае и Даугавпилсе) оформляет латвийцам и гражданам других государств порядка 60 тысячи российских виз.

Кроме того, мы оформляем паспорта, свидетельства на возвращение в Россию (лицам, утратившим проездные документы), оформляем гражданство, исполняем функции в сфере нотариата и ЗАГС, ведем социально пенсионное досье…

Занимаемся проблемами россиян, если с ними случаются какие-то неприятности в Латвии. К примеру, как-то пришлось вызволять нашего туриста из сумасшедшего дома. Он попал туда с потерей голоса и в состоянии частичной амнезии. Чтобы не вдаваться в подробности – по своей вине. Но он – гражданин России и попал в беду. Надо помогать. Мы вызволили его, решили вопрос с оплатой медицинских услуг.

Это, конечно, особый случай. Чаще люди теряют документы, попадают на «клофелинщиков»,просто чрезмерно употребляют алкоголь и попадают в разные истории.

- Повлиял ли на количество российских туристов уход фестиваля «Новая волна» из Юрмалы?

- Сейчас туристические потоки упали. Фестиваль «Новая волна» был звеном целой цепочки шоу, длившихся не одну неделю, которые приносили Юрмале и Латвии немалые средства.

- Сколько в Латвии проживает российских граждан?

- Около 40 тысяч. Основная часть – те, кто остались в Латвии после распада Союза, кто-то получил вид на жительство на основании вступления в брак или приобретения недвижимости. А есть еще так называемые «неграждане Латвии», их, в большинстве своем русскоязычных, более 200 тысяч.

- Они не имеют формального отношения к России?

- Имеют, это – так называемые соотечественники. То есть люди в большинстве случаев являются носителями русского языка, ассоциируют себя с русской культурой, видят корни в Советском Союзе. Они для нас тоже не чужие. Им, в частности, не нужны визы в Россию, для них предусмотрена упрощенная процедура получения российского гражданства.

- Люди пользуются такой возможностью?

- Около трех тысяч человек ежегодно получает российское гражданство. В основном, люди пенсионного и предпенсионного возраста.

- И они возвращаются в Россию?

- Их основной мотив – получение российской пенсии. Так и пишут в мотивации: хочу быть гражданином России, но проживать в Латвии.

- А вас не смущает такая постановка вопроса?

- Я не хотел бы давать тут какую-либооценку.

Можно и нужно сотрудничать

- Есть мнение, что в странах Балтии не очень хорошо относятся к нашей совместной истории. Каково отношение латышей к России, русскоязычному населению, к туристам из нашей страны?

- С одной стороны, дыма без огня не бывает. Я сам вырос в Латвии, мой отец здесь родился, работал до 90-го года – он летчик гражданской авиации. Я застал здесь последние годы Советского Союза. Тогда была эйфория:«СССР нам надоел», «Оккупанты, идите домой!» и так далее. Были перегибы. Помню, меня, девятилетнего пацана, хватал мужик в троллейбусе и тряс за грудки: «Ах ты, красная сволочь». Бывало и такое.

- А теперь?

- Наигрались, наверное. Хочешь не хочешь, а Россия – большой сосед, с которым можно и нужно сотрудничать.Думаю, эту данность политики осознают. В целом, на бытовом уровне к русским нормальное отношение.

Мы за этим тоже внимательно следим. Когда нам поступают сигналы, что кого-то«зажимают»,потому что они русские,мы разбираемся.В большинстве случаев выясняется, что это преувеличение или даже манипуляции.