Кирилл Шишов: «Поэты могут воскресать»

Наверное, действительно, у власть предержащих есть дела поважнее, чем литературное наследие южноуральцев. А, может быть, нет пока четкого понимания, о каком уникальном кладезе идет речь. Отсюда и отношение как к чему-то малосущественному и второстепенному.

Расставить точки над «i» поможет председатель комиссии по культуре общественной палаты области, почетный председатель Челябинского областного фонда культуры, президент Открытого университета евразийства при Урало-Сибирском доме «Знаний», член-корреспондент Международной академии наук о природе и обществе Кирилл Шишов.

Писатель, поэт, публицист, автор многих книг об Урале и России посвятил свою жизнь воскрешению истории и литературы.

- Поэт в России… кто?

- Ну есть же классическая формулировка, правда, слишком затертая - «…больше, чем поэт». Моя версия начинается с латинского verbe, что в переводе означает «слово».

В моем представлении мир жив благодаря изъяснению слов, понятиям и ценностям, которые невозможно осознать визуально. Поэтому наша литераторская доля - хранить слово, раскрывать его и пытаться передать огромный смысл русской истории. Только сейчас мы заново складываем ее воедино.

Живя на Урале, я много статей написал о евразийстве. Окончена верстка 10-го тома собрания публицистических сочинений. Основная мысль, которой они пронизаны, - это удивительное единство русской истории.

Когда появился термин «Евразийский союз», я обрадовался. Думал, что наши правители, так или иначе, потянулись к этому наследию.

Когда рухнула коммунистическая идея, было издано огромное количество книг наших зарубежных мыслителей - Ильин, Бердяев... Мне казалось, что все это будет положено в основу русского воспитания и русской государственной мысли.

Но, к большому сожалению, евразийство рассматривается только как экономический союз. А его философское, идеологическое содержание никак не выходит на первое место.

Мне никогда не хотелось терять прошлое нашего края. Всю жизнь старался собрать пазл огромной русской истории и всегда находил союзников.

Прежде всего это Вернадский, который закладывал основы Ильменского заповедника и сформулировал глобальные понятия «геосфера», «ноосфера».

Другой союзник - один из самых глубоких литераторов Николай Лесков. Путь к российской глубине прокладывался через его обыденную жизнь. Он был торговым человеком, прасолом, много ездил по России. Освоил русский язык, его старообрядческий, торгово-коммерческий склад, что очень близко нашему времени. О том, что Лесков должен постепенно выходить на авансцену нашей литературы, пишут все евразийцы.

По их мысли, Толстой со стороны аристократизма обращался к русскому народу, пытался взять его философию, но получалось все очень искусственно.

Достоевский, пережив каторгу и пройдя огромный путь эволюции, увидел, что сулит стране торжество радикалов. У Лескова другая идея - из глубины русской жизни вырастают постепенно все ее нравственные основы.

Продолжателем является наш земляк Мамин-Сибиряк. Его естественный выход из глубины уральской провинции дал нам образ человека, который хочет вникнуть в будущее страны.

- А как вы охарактеризуете этнический колорит южноуральской литературы?

- Слияние этносов дает чрезвычайно продуктивный сплав. Большое влияние оказывает тюркский этнос с его своеобразием, и на Южном Урале это особенно ярко проявляется.

Мне всегда хотелось, чтобы Челябинск уподобился Екатеринбургу, где есть литературный музей, где на протяжении почти 50 лет складывалось священное отношение к слову. Екатеринбург планомерно воскрешает цельную культуру прошлого. В нашем краю, где богатство литературы и культуры еще более разнообразно, к большому моему сожалению, пока еще к этому не приступили.

Наша задача подготовить восприятие людей, помочь собрать страницы истории, поэтому сейчас мы агитируем создать музей литературы в Челябинске.

Мне довелось написать большую книгу - «История культуры челябинского края». Мало кому такое счастье выпадало, когда нужно было в течение полугода, ужимаясь, аккумулируя свой опыт, написать книгу, охватывающую период от Аркаима до наших дней. Это 4000 лет!

И если бы я не овладевал искусством системного построения, которое дает только учение Вернадского, это сделать было бы невозможно.

Я был потрясен! Какие яркие фигуры, пишущие не только на русском, но и на татарском, башкирском языках, жили на нашей земле!

Узнал о великом просветителе Акмулле, который похоронен в Миассе, о его огромном литературном наследии. Он был убит и погребен практически безымянно. Но много лет назад краеведы нашли могилу Акмуллы, и мы ему поставили памятник.

Я говорю «мы», потому что отождествляю себя с обществом охраны памятников, активистом которого являюсь с первого курса института. Есть большой опыт поворота от пренебрежения и забвения к пониманию и восстановлению.

Восхитительна фигура Шейхзады Бабича - прекрасного поэта, современника Есенина и Маяковского, оказавшегося в гуще революционных событий. Но к этому времени он уже был настолько образованным, знающим мировую историю, что произведения молодого человека поражают сатирой, неприятием прежнего уклада жизни.

Идеолог восстановления независимости Башкирии приложил много усилий, чтобы ополченцы перешли на советскую сторону. Но когда это произошло, был убит по ошибке красноармейцами.

Я почему об этом говорю... Недавно в Челябинске был установлен памятник татарскому поэту Мусе Джалилю в знак уважения к огромной культуре этого народа и подвигу его в советское время. Но к нашему краю отношения этот поэт не имеет. Жалко, что своих литературных классиков мы пока еще по-настоящему не открыли.

- Поэты военной поры - Татьяничева, столетие которой отмечаем в этом году, Гроссман, Ручьев, Вохминцев, Львов. Их мы тоже по-настоящему не открыли?

- К сожалению, и эти яркие имена, за исключением Татьяничевой, не запечатлены даже в названиях улиц. Но все еще впереди. Так или иначе востребованность поэтического слова и патриотического понимания нашей истории будет возникать.

Вот сейчас стало чуть-чуть сложнее - и появился Бессмертный полк. Тысячи людей захотели показать свои семейные ценности землякам, детям, всему миру. То же самое будет и с литературой. Из школьной программы исчезли все классические произведения советского периода.

Перешли полностью на диссидентскую литературу, и в известной мере это закономерно. Солженицын вместо Горького, Пастернак вместо Островского... Но ведь это сложнейшие произведения, требующие большого знания истории нашей страны! Как их одолеет молодежь? Найти образцы нравственных ценностей в «Докторе Живаго» очень трудно. Сложность этих произведений заставляет снова возвращаться к нашим писателям, забытым, но очень правдивым.

Замечательный дуэт - Лидия Сейфуллина и Валериан Правдухин. К моему счастью, есть улица Правдухина. В гротесковом стиле он начал писать в конце 30-х годов прошлого века. Кончилось это расстрелом. Фигура необыкновенная!

У него есть уникальное произведение о последнем преданном революции буржуе. Владелец рыбных промыслов все отдает колхозам. Осознав, что они совершенно беспомощны и губят природу, пытается помочь и погибает...

Глубины нашей региональной литературы, ее правдивость и самоотдача нам с молодости были известны. Потому что юность начиналась со встречи с Борисом Ручьевым, только что вышедшим из лагерей, перенесшим столько, сколько ни один поэт нашего края не перенес.

В советское время он успел написать поэму «Полюс», которая была опубликована только в новые времена после его смерти. Крестный путь Ручьева - образец поведения человека. Читая его вещи, мы всю жизнь пытались понять его трагедию.

Когда началась перестройка, первым изданием, которое мы заказали, была книга о Ручьеве и его оклеветанном биографическом пути «Палачи и жертвы». Пророки своей судьбой заплатили за право сказать честное слово.

- Поэту обязательно страдать?

- Обязательно! Немало тяжелейших страданий перенесла и Людмила Татьяничева.

Благополучность нашего поколения уникальна, но тем выше ответственность. Мы не искали, судьба нам дала спокойное время. Но она сделала это, чтобы мы могли осмыслить их жизнь. Литература - это только начальный этап освоения культуры, без которого невозможно сегодня быть русским человеком в широком значении этого слова.

На Южном Урале есть плеяда современных литераторов, о которых власти даже и говорить не хотят. Мы отмечаем годовщину ухода Сергея Борисова - одного из ярчайших, трагических наших поэтов. Он показал историю забвения и нравственных переворотов, все время занимая пророческую позу. Академия культуры, где он преподавал, имеет мужество и опыт почитания и изучения его наследия. Молодые люди на творческих вечерах с удивительным мастерством читают его стихи.

Если есть сочувствующие и самоотверженные наставники, поэтов можно воскрешать.

Другая поэтесса, Ася Горская, благодаря своей сестре, которая бьется за сохранения поэтического наследия, увековечена в названии библиотеки. Много песен создано на ее прекрасные стихи, проводятся фестивали.

Личность в литературе значит многое. Но чтобы уберечь о ней память, нужен огромный труд других людей. Мне всегда очень горько, что Константин Скворцов, замечательный мой товарищ по литературного цеху, секретарь Союза писателей, создавший огромное количество драм в стихах, многие из которых поставлены в театрах, не хочет приезжать в наш город. На его юбилеи никто из руководителей никогда не приходил. 75-летие Скворцова в Камерном театре отмечал… профсоюз учителей.

- Как же развернуть власть лицом к литературе?

- Слава Богу, это уже происходит и становится частью государственной политики. Объявлен Год литературы, в школу возвращается сочинение, обсуждается нравственная роль крупных литературных явлений.

Очевидно, так занесло под водой эти утонувшие корабли илом и ракушками, что нужно нырять с современным оснащением, чтобы выдержать давление времени и глубины. Можно перечислить множество ценностей, которые дремлют, ждут нашего внимания. Но прикоснуться к ним вне слова, вне литературы невозможно.

- Рукописи не горят? Можно заверить литераторов, что каждая их строчка написана не зря?

- Помните Тютчева «нам не дано предугадать, как слово наше отзовется»? «…И нам сочувствие дается, как нам дается благодать», - продолжает он.

Благодать - это когда человек не может не писать. А что уж там отзовется - никогда не предугадаешь. Но сама по себе система восприятия хаоса жизни, перевод ее в ритмизированный словесный вербальный слой - величайшее счастье!

Мы не понимаем, как приходят строчки. Идет какой-то поток, связанный с твоим местом пребывания, с твоим окружением и в то же время… одиночество. Ты один перед Богом, природой, судьбой и за все отвечаешь сам. Поэтому очень легко отличить графоманство от исповеди человеческой.

Нельзя писать по заданию, история за это мстила всегда. Сегодня месть другая - полное невнимание и равнодушие. Но… это прекрасно! Нет цензуры. Ты стоишь перед Россией, а в голове звучит «одна ты на свете, одна ты такая - хранимая Богом родная земля». Эти сточки Сергея Михалкова, ставшие гимном нашей Родины, меня потрясают до глубины души! Именно так! Мы не Запад и не Восток, а особенная страна. Мы не государство права, а государство правды.

Фото автора.

http://stroganova.su/