Жизнь Анатолия Лукьянова - живая история обувного дела в Челябинске

Он - сирота. Сын солдата, погибшего на фронте в 1944 году. Теперь ему 87-й год.

Его правнучке Кате - скоро 25 лет. Он продолжает отца тремя сыновьями, шестью внуками и шестью правнуками. Отец погиб, но сын умножил его жизнь пятнадцатью жизнями. Я говорю об Анатолии Ивановиче Лукьянове. Как это случилось?

- Анатолий Иванович, как это случилось?

- Мой папа был призван на фронт в самом начале войны. Мне было тогда тринадцать лет, брату - пять, маме - 44, бабушке - 77 лет. Я не помню, получала мама письма или нет. Но знаю, что было последнее письмо, солдатский треугольничек. В нем папа писал, что находится у города Лида. Потом я узнал, что это в Белоруссии. «Завтра идем в бой». И все, больше мы от отца не получили ничего. Много лет спустя я написал запрос в Подольск, в архив министерства обороны. В ответе нам сообщили, что «по документам учета безвозвратных потерь сержантов и солдат установлено, что стрелок 220-й стрелковой дивизии рядовой Лукьянов Иван Дмитриевич, 1906 года рождения, пропал без вести 7 августа 1944 года».

- То была действительно безвозвратная потеря. А потом?

- Трудно было во время войны и не легче после нее. Мама работала в больнице нянечкой. Она получала 500 граммов хлеба. Нам с братом - по 400 граммов. А бабушке - 350. В сутки - 1650 граммов. Без приварков. Что было делать? После шестого класса пошел в ученики сапожника. Приняли меня очень хорошо. Вообще, мне в жизни везло на хороших, порядочных людей. Я учился у специалистов высокого класса ремонту и пошиву обуви. Поступил на работу в артель инвалидов. Артель находилась по улице Возмездия, 31, недалеко от вокзала.

Когда мы, подростки, шли с работы домой, единственная тема наших разговоров - неужели придет время, когда каждый член семьи будет получать по булке хлеба? Ни о чем другом не говорили - только об этом. Мечтали.

- В сущности, ваша семья должна была пропасть, умереть с голоду. Но она выжила…

- Это 1943 год. Мне 15 лет. Я уже умел шить новую обувь - женские туфли, мужские хромовые сапоги. У меня появилась своя клиентура. Потому что моя обувь была прочной и красивой. И был у меня приработок. Когда в мае 1952 года, после армии, поступил на обувную фабрику, я был уже зрелым специалистом. Мало кто теперь знает, что фабрика располагалась на улице Спартака,50, рядом с гостиницей «Южный Урал». Там, в доме абразивного завода, половину первого этажа занимало швейное ателье, а вторую половину - наша обувная фабрика. Там я и работал. Меня сразу поставили бригадиром.

В те времена, особенно на окраинах города, почти в каждом дворе держали поросенка на мясо и козу на молоко. Так вот козлиная кожа - лучшая из кож, особенно если коза домашняя, а не дикая. Козлиная кожа - пористая, она дышит. Из нее мы шили модельную обувь на кожаной подошве.

Все - натуральное. Сначала фабрики были маленькие. В нашей - примерно 180 человек. Между прочим, занимались спортом. В 1953 году мы были чемпионами города по хоккею с мячом. Когда ЦК комсомола решил провести совещание молодых работников легкой промышленности, меня и девушку-швею из Магнитки послали в Москву. Все было очень интересно. Ведь я впервые оказался в столице…

А. И. Лукьянов

- Тут-то вы уже окрепли, встали на ноги, почувствовали себя уверенней…

- Конечно. Но нужда долго не отпускала нас. После войны всех заставляли подписываться на государственные займы. А я, перед тем как уйти в армию, записал в блокнотике номера наших облигаций. Уже в армии читаю в газете, что моя облигация попадает под погашение. На двести рублей. Я скорее - письмо маме. И она мне отвечает на радостях: «Сынок, мы выиграли не двести, а четыреста рублей: облигация была двухсотрублевая». Она купила на зиму угля и что-то еще. Такая была радость.

Или вот фотография - я и моя жена. Присмотритесь, я в пиджаке, но без рубашки. Шею прикрыл шарфом. Такая была беднота.

Но потом стало легче. Заочно окончил техникум легкой промышленности. Меня выдвигали по службе - мастер, начальник цеха. Фабрики объединялись. В 1969 году в Челябинске построили большую фабрику, на пять миллионов пар в год. И возникло объединение, в которое вошли Челябинская, Магнитогорская, Златоустовская, Троицкая, Кыштымская фабрики. Наконец, организовали Дом моделей. И я стал его директором.

- Анатолий Иванович, а мода? Значит, дело дошло до моды?

- А как же! Мы получали журнал «Арс», из него брали модели, приспосабливали их к своим условиям. Сложно было с сырьевой базой. Натуральных кож не хватало. Шили обувь из сукна. Надо сказать, что поступало хорошее железнодорожное сукно. Из него шили зимнюю обувь.

- Челябинск, да и весь Южный Урал стали сами себя обувать?

- Да. Что я должен сказать? Между двумя проспектами - Победы и Комсомольским - для обувщиков построили жилой дом, школу, детский сад, училище. Все - рядом с фабрикой.

Потом все поменялось. Началось новое время. Уже, можно сказать, не мое.

- Но в семье у вас все были обуты?

- А как же? На барахолке можно было купить все, что угодно. В том числе и кожу. А сшить - не проблема. Можно было что-то купить и на фабрике.

- Но вы уже работали в Доме моделей?

- Да. И хочу похвалиться.

На фабрике в разные годы работали десять Лукьяновых. Я сам, два моих сына, две снохи, внук, две внучки, две племянницы. Десять человек. В общей сложности у нас набирается около 170 лет стажа.

При этом - три человека с высшим образованием, три - после техникума, остальные - после школы. Ради справедливости, скажу, что были и другие династии - Вешняковы, Волковы, Ховрины, Садыковы. У генерального директора Ивана Ивановича Федулова на фабрике работали жена, сын со снохой. А в Доме моделей - семья Шильникова: сам, жена, дочь, племянник. Иван Васильевич Шильников был сапожником наивысочайшего класса. Ему было присвоено звание «Мастер Золотые руки». А мы его называли не мастером, а профессором.

Еще я не сказал, что мы с женой вырастили троих сыновей. Старший, Валерий, служил танкистом на Дальнем Востоке, Сергей служил в Венгрии, а Евгений - на Севере. Вот так. Все мы, Лукьяновы, честно исполнили свой долг перед Родиной, - мой отец, я и три моих сына.

- Анатолий Иванович, а в чем класс обувщика? Ведь ручная кустарная работа осталась в прошлом. А современная обувь - на потоке.

- Скажу вам так: обувь ручного и машинного производства отличается друг от друга как пельмени ручной лепки от машинных пельменей. Или как индустриальное мясо отличается от домашнего.

- Вам дана длинная жизнь. Чем ее объясняете?

- Генами родителей. Мама ушла из жизни на 93-м году, бабушка, ее мама, - на 94-м году. В нашем роду жили и живут долго.

Лукьяновы выжили. Не должны были, а выжили. Почему? Потому что выживали среди людей. Всем было трудно. Выживали вместе. Сами и со всеми. Всем миром. Так было.