А что найдут - тем и живут
Наш корреспондент побывал на свалке, где живут таджики
Они брошены, не нужны ни своей стране, ни нашей. Общество знает об их существовании, но молчит. Они живут там, где жить невозможно, используя все то, что выбросили мы. В поисках лучшей доли эти люди покинули родной дом. Но разве они хотели получить то, что имеют сейчас?
Я позвонил в Челябинское муниципальное предприятие «ГорЭкоЦентр» (ГЭЦ) с просьбой о получении официального доступа на территорию городской свалки. Секретарь по связям с общественностью Марина Александрова попыталась отговорить меня: «Городская свалка - это закрытое предприятие, там не на что смотреть: запах, грязь, крысы, не говоря уже о болезнях. Лишних людей мы туда не допускаем. Спустя два дня я перезвонил в «ГорЭкоЦентр», чтобы узнать о судьбе моего пропуска в гнездо белой чайки. И услышал: «Вам повезло, в понедельник, 22 марта, к нам на проверку приезжает городская прокуратура. Мы выпишем вам пропуск вместе с ними». На вопрос о том, что она знает о живущих там выходцах из Таджикистана, последовал незамедлительный ответ: «У меня нет таких сведений. По моим данным, на территории свалки никто не проживает». И тогда я решил отказаться от такого официального визита.
На городскую свалку можно проникнуть двумя путями. Первый - официальные ворота, через которые проезжают все машины ГЭЦ. Они проходят через два этапа пропускного пункта: охрана и автоматизированная весовая эстакада. Каждому водителю выдается особый микрочип, похожий на ключ домофона, в котором содержатся основные данные водителя и машины. Когда он использует пропуск-ключ, компьютер фиксирует массу въезжающей машины. После разгрузки мусоровоз вновь взбирается на эстакаду. Нехитрые подсчеты говорят о весе отходов, вывезенных на свалку.
Второй путь на свалку - маленькая тропинка, вытоптанная через лесную просеку. Это тропа используется жителями деревни таджиков для выхода в «свет» и закупа продуктов, так как приводит прямо к круглосуточному магазину на обочине автострады.
Проникнуть в запретные земли Хаоса мы смогли благодаря моему старому приятелю: он ввез нас туда с фотокорреспондентом в кабине своего автомобиля через пост охраны и весовой пункт. Друг несколько лет работает на «ГорЭкоЦентр».
Около полугода назад, составляя ему компанию, я впервые оказался на свалке. Интересно было взглянуть на кладбище бытовых отходов, где находят свой последний приют вышедшие из строя телевизоры, старые двери и продуктовые издержки. Зрелище незабываемое. Горы мусора, стаи птиц, кружащие в постоянном вихре над головой, дурной протухший запах, доносящийся со всех сторон и, конечно, сами обитатели свалки.
Я ожидал увидеть стандартных жителей всех мусорных точек города - бомжей, но не встретил ни одного. Увидел полк хаотично движущихся выходцев из южных республик бывшего СССР. Постоянно кричащие на своем гортанном языке женщины в ярких, но грязных, местами даже рваных платках, закрывающих волосы. Из-за плеча чуть не каждой торчат глазенки ребенка, сидящего в самодельном заплечном рюкзаке. Рядом подростки и дети - большинство из них босы, одежда многим великовата на несколько размеров и потому подвязана веревкой или алюминиевой проволокой.
Для детей старше трех лет свалка служит игровой площадкой. Пыль и грязь, осевшая на лицах, не дает понять, какой у них цвет кожи. Когда мы начали подниматься на вершину мусорной горы, они начали махать руками и что-то кричать нам с макушек мусорных куч. Самые смелые и наглые бежали рядом с машиной, стуча ладонями по корпусу и крича. Как объяснил мне друг, они встречают таким образом каждую машину в надежде найти там металлолом.
Больше всего меня поразило пиршество этих голодных «птенцов». Рядом с нами остановился грузовик с продуктовыми отходами. И число окружавших нас вмиг увеличилось вдвое и достигло сотни человек. Эта армия с криками и спорами начала делить вываливающиеся оттуда «продукты»: гнилые помидоры, желтые огурцы, колбасу, покрытую плесенью. Какую-то пищу они укладывали в деревянные ящики, другую сразу жадно ели, торопливо глотая.
Второй мой визит на свалку прошел в более спокойной обстановке. Проехав после поста охраны несколько сот метров и скрывшись за поворотом от посторонних глаз, дальнейший путь к деревне таджиков мы продолжили пешком. Вдоль дороги нам то и дело встречались трупы полуразложившихся домашних животных, тлеющие кучи мусора. Дул холодный северный ветер, небо стонало под тяжестью заполонивших его свинцовых туч, ни единый луч солнца не смог пробить густое небесное покрывало. Казалось, что сам бог не желает видеть этот загаженный клочок земли.
Наше приближение к деревне заметили дети, стоявшие на пороге своих домов. Они пристально, не моргая и не отводя взгляда, изучали нас, не зная, чего ожидать. Поняв, что мы направляемся именно к ним, некоторые, как юркие полевые мыши, разбежались по своим домам, остальные же, напротив, не покидали свои посты, продолжая немое наблюдение.
Дома таджиков - невысокая прямоугольная постройка высотой чуть более двух метров, длина «дома» около пяти-шести, ширина три-четыре метра. Крыша укрыта огромными кусками водонепроницаемых материалов: старый потрескавшийся кухонный линолеум, тепличная клеенка, брезент и т.д. В стены домов вмонтированы оконные блоки, а некоторым вместо оконных рам служили застекленные межкомнатные двери. Из большинства крыш в небо упирались печные трубы.
Войдя в деревню, мы остановились напротив крайней хаты. Из дверного проема вынырнула высокая девушка лет 15 в старой засаленной мужской кожаной куртке, обернутой вокруг нее несколько раз. Она смотрела на нас удивленно, слегка улыбаясь. Вопросы ее на таджикском языке понять было трудно. Прячась за подол ее большой развевающейся на ветру национальной юбки, выглядывала пара маленьких детских мордашек. В знак наших добрых намерений я достал из своего рюкзака большое яблоко. Ребятишки сперва опешили, но тут же ловко подхватили его и скрылись во тьме лачуги.
Из деревни к нам навстречу вышел мужчина в бело-кремовом пиджаке и гавайской рубашке. Таджик был ниже среднего роста, шел быстрым широким шагом. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, незамедлительно принялся расспрашивать, кто мы и чего хотим. Мы представились журналистами, сказали, что преследуем только благую цель - материальную или медицинскую помощь таджикам. На что белый пиджак ответил: «Нам ничего не надо, у нас есть хозяин, приезжает сюда иногда и привозит все необходимое». Пока таджик рассказывал о том, что они практически всем обеспечены, я краем глаза заметил, что нас с Сашей окружили около 20 взрослых мужчин. Один из них быстро и громко разговаривал по телефону. Как выяснилось позже, он связался с охраной свалки, которая не заставила себя долго ждать. Но пока белый пиджак продолжал рассказывать о свой деревне: «Мы сегодня собираем вещи, нам сказали уезжать завтра». На вопрос, куда переезжают, он ответил: «В Свердловск, завтра приедет несколько «Газелей», хозяин сам их заказал, в Свердловске лучше, люди богаче. Мы собираем металлолом и сдаем в местный пункт приема лома, каждый месяц должны отдавать по 20 тысяч рублей своему хозяину».
Копнуть глубже мне не удалось: прибежал один из охранников свалки и попросил удалиться, предупредив, что сейчас едет основная охрана с пропускного пункта и могут конфисковать фотоаппарат Александра. Тот же охранник показал нам тропу через лес, ведущую к улице Хлебозаводской. Быстро ретировавшись в цивилизованный мир, мы зашли в тот самый магазин на автостраде. Продавщица, догадавшись, откуда мы пришли, добавила интересной информации: «Тут недалеко, в дачном поселке, стоит элитный дом из красного кирпича, это дом ихнего Барона, управляющего».
«Управляющий» таджиками живет недалеко, чтобы в случае необходимости всегда быть на чеку. Он заказал транспорт, чтобы перебросить гнездо в Екатеринбург, он же доставляет им продукты и т.д. Благодаря связям барона власти таджиков не замечают, а они в благодарность за его покровительство с утра до вечера перебирают мусор на свалке в поисках железа…
- 500 тысяч тонн отходов вывезено на челябинскую свалку в 2009 году
- 700 рублей получает штатный рабочий «ГорЭкоЦентра» за каждую вывезенную тонну мусора
