Поднебесное чтиво

Но что мы знаем о Поднебесной, о многотысячелетней культуре населяющего ее народа? Сведения зачастую скудны и стереотипны, а сам Китай кажется таким же малопонятным, как и его иероглифическая письменность. Между тем, если взглянуть на традиционную литературу кое-что может проясниться.

У Чэн-энь. «Путешествие на Запад».

Это одна из самых известных художественных книг не только в Китае, но и во всём восточно-азиатском регионе. По мотивам фантастического романа конца 16 в. до сих пор снимают фильмы и создают театральные постановки. А главный герой Сунь Укун (он же Царь Обезьян, он же Великий Мудрец, равный небу) – герой компьютерных игр, мультфильмов и комиксов. Он являет собой традиционный тип персонажа – трикстера, то есть демонически-комического дублера культурного героя. А роль последнего в романе играет буддийский монах Сюань-цзан, который отправляется из Китая в Индию за священными книгами.

Сюань-цзан – реальная историческая личность. Он тайно ушел в Индию в 629 году для изучения буддизма и последующего распространения его у себя на родине. В странствиях монах провел 17 лет, посетил по дороге более 50 государств. Отправившись из тогдашней столицы Танской империи Сианя, он добрался до современных Ташкента и Бухары, а затем повернул на юг, через Кабул и Пешавар проник в Индию и, обойдя ее, вернулся в Китай.

Монах привез несколько сот сутр, перевел их и оставил после себя обширные записки, которые, по словам ученых, стали ценным материалом по изучению этнографии и географии той эпохи. Несколько литераторов создали произведения о странствиях Сюань-цзана. Наибольшую известность получил роман «Путешествие на Запад», написанный неудачливым ученым У Чэн-энэм.

За этот труд писатель взялся, что удивительно, в очень преклонном возрасте – в 71 год. При этом полный перевод на русский четырехтомного романа с многочисленными стихотворными вставками составляет около двух тысяч страниц (первое издание вышло в 1959 г.).

За основу У Чэн-энь взял легенды, сложенные вокруг путешествия Сюань-цзана почти за тысячу лет. Именно поэтому роман полон фантастических персонажей и ситуаций, и представляет собой фэнтези с элементами сатиры. Некоторые исследователи даже находят скрытые намеки на крестьянские войны того времени.

Предысторией в книге стали приключения Сунь Укуна. После бунта в Небесных чертогах и войны с небожителями Будда в наказание заключил его под гору. Через несколько веков божественную обезьяну освободили с условием, что она будет помогать Сюань-цзану в его путешествии вместе с еще тремя персонажами. Сам монах имеет в книге малодушный характер, он не проницателен (видимо, сказалось критическое отношение к духовенству из народных сказаний).

Сюань-цзан постоянно попадает в разные переделки. Множество эпизодов связаны с тем, как помощники вызволяют его из рук оборотней. Они скрываются под ликом дев-обольстительниц, даосов и других типажей, при этом хотят съесть монаха и стать бессмертными.

Несмотря на некоторую однотипность ситуаций, У Чэн-энь достаточно изобретателен и каждую главу заканчивает интригующим анонсом (почти как в сериале). Финал «Путешествия на Запад» так же необычен, как и развязка хорошего детектива. Становятся понятны скрытые мистические причины невероятно сложного странствия.

Так же как Данте в «Божественной комедии» помещал своих политических противников в ад (что вполне логично), так и У Чэн-энь несколько негативно относится к даосам. Нередко они предстают в невыгодном свете, регулярно проигрывают главным героям в столкновениях. Данте объединил в одном пространстве реальных персонажей и героев разных мифологических систем (греко-римской и христианской).

В «Путешествии на Запад» Сюань-цзана отправляет в Индию реально правивший император, а например, Яшмовый владыка (даосское божество) сотрудничает с Буддой. К тому же в романе встречаются персонажи из исконно китайского пантеона (например, владыка преисподней Янь-ван). И это очень характерно для Поднебесной, где долгое время сосуществовали конфуцианство, буддизм и даосизм, а сегодня к тому же всё более популярным становится христианство (в основном католического толка).

«Нефритовая роса» (из китайских сборников бицзи 10-13 вв.)

Бицзи – очень своеобразный пласт китайской литературы с крайне размытыми жанровыми и стилистическими рамками. По сути, бицзи (от «би» – кисть и «цзи» – записки) представляют собой неканонические сочинения, посвященные разным сторонам жизни: от этнографических заметок до пересказов мистических историй. Причем, в последних чувствуется, что авторы (нередко, почтенные ученые и чиновники) относятся к небылицам как вполне вероятным случаям.

Например, в своем бицзи служивший при дворе императора Чжу Юй рассказывает, как один чиновник умер и воскрес через три дня. Он якобы попал в некую загробную канцелярию (видимо, бюрократия Китая настолько пропитывала социум, что даже после смерти люди предполагали нечто подобное).

Но оказалось, что умер чиновник по ошибке: в документах перепутали названия сходнозвучащих уездов. Поэтому героя вернули к жизни, да к тому же в загробном мире ему передали рецепт лекарства от грядущей эпидемии.

Интерес в сборнике представляют случаи, раскрывающие отношения внутри домов властных господ. Например, учитель в семье одного крупного чиновника регулярно пил вино и перелезал через ограду в женские покои. Но когда господину доложили об этом, тот не стал разбираться, а написал стихотворение с намеками на беспутство учителя. Тот же приписал свое четверостишие, намекнув на то, что ему нужна постоянная женщина. Через некоторое время учителю купили рабыню.

Образованные сословия Древнего Китая традиционно считали себя носителями высокой культуры, а прочие окружавшие их народы – варварами (не случайно империя была Срединной). И такое отношение выражалось во всём: от политики до быта.

Например, 9 веков назад, тот же Чжу Юй написал в своих бицзи: «Варвары из Цюнгуани ловят и едят всяких тварей – мух и комаров, других насекомых, дождевых червей. Кладут их в бамбуковую палку и пекут на огне, а потом разламывают бамбук и едят. В последний год моего пребывания в Гуанчжоу из иноземного квартала прислали яства, сильно приправленные черной патокой и мозгами кабарги. Если там и была редкая рыба, то обязательно – вонючая и горькая... Варвары с четырех сторон и некультурные селяне любят сладкое, а на Срединной равнине и в городах едят постное».

Сборник «Классическая проза Китая»

Более глубокий пласт изящной словесности составляют сочинения канонизированных еще в самом Древнем Китае авторов. Например, в данном сборнике представлена короткая проза Сыма Цяня – крупнейшего историка Поднебесной, жившего во 2-1 веках до н.э. Он автор «Ши цзи» – монументального труда по истории его отечества.

В самых разных жанрах, от эпистолярного до публицистического, Сыма Цянь делает обобщения, актуальные для любой эпохи: «Законы и приказы являются лишь инструментом управления и не могут быть источником совершенного правления. Когда-то сети их в нашей земле были очень часты и плотны, и все-таки фальшь и подлость росли, как из земли ростки... В это время правленье чиновников князя было похоже на то, как спасают людей из огня, подливая в него кипяток».

А например, в рассказе «Дэнту-сладострастник» китайский поэт 3 в. до н.э. Сун Юй представляет историю необычного суда. Чиновник Дэнту пытается оклеветать перед своим господином Сун Юя (то есть самого автора), обвиняя того в чрезмерном женолюбии. Князь дает высказаться каждому, причем обвиненному нужно доказать свою невиновность либо уйти со службы.

В своей речи Сун Юй намекнул на сладострастие самого Дэнту, родившего пятерых детей от уродливой жены. Затем слово дали незаинтересованному чиновнику, который привел пример из своей жизни. Ему приглянулась деревенская девушка, и он ей тоже приглянулся. Однако же она чиновнику отказала, соблюдя «канон и приличие». Выслушав всех, князь признал, что Сун Юй ни в чем не виноват.

В «Классической прозе Китая» представлено немало исключительно лирических произведений, в частности, написанных известными поэтами Тао Юань-Мином и Ли Бо. При этом многие творения требуют понимания широкого контекста китайской культуры. Ведь разница культурных кодов бывает велика.

Например, крик обезьяны в традиционной поэзии Поднебесной ассоциируется с печалью. Без знания символики такой образ просто не будет распознан в нужном ключе.