Особенности текущей перестройки становятся поводом для тревоги

Предсказание денежных трудностей стало обыденностью. Дела в экономике не столь хороши, как хотелось бы. Например, курс рубля сползает, временами отвоевывая утраченные позиции. В общем, тревожно. Вместе с тем в обществе происходят противоречивые процессы, которые демонстрируют, в том числе, запрос на смену смысловой парадигмы. В конечном счете, эта смена может повлиять и на наше благосостояние.

Олимпиада как символ транжирства?

Уже очевидно, что приоритет текущего года - деньги. Они - не главное, но ровно до тех пор, пока их хватает для удовлетворения элементарных потребностей. Однако как только среднестатистическая семья начинает выбирать не между отпусками в Египте или Турции, а меню из более или менее дорогостоящих продуктов, деньги становятся вопросом политическим. Собственно, безденежье является яркой иллюстрацией тезиса «Политика - концентрированное выражение экономики».

Версия о том, что проблема денег обострится сразу после Олимпиады, стала расхожей. С этим убеждением связан один из мифов, опровергая который апологеты нынешней государственной политики набирают себе очки.

Содержание мифа прозаично: в Олимпиаду вбухано столько, что на остальное средств в принципе не осталось. И, как только ее проведем, будем, если не голодать, то, как минимум, затягивать пояса.

Ужаться в расходах действительно придется. Но причина такого положения вещей, конечно, не в Олимпиаде как таковой. По крайней мере, объем средств, вложенных в предстоящие сочинские игрища (при сохранении их нетронутыми в каком-нибудь стабфонде либо других закромах), благоприятную погоду для финансового баланса страны, конечно, не сделал бы. Но грядущие состязания - показатель приоритетов. Это наглядная модель нашей экономической политики.

Приличный миллионер не раскошеливается на ненужную безделушку не потому, что ему жалко монет. А потому, что сам факт траты хотя бы нескольких копеек на вещь, которая в данный момент лишняя, приводит к разрыву его смысловой матрицы. Как следствие - к дезориентации в пространстве в том числе деловом.

Вложения в Олимпиаду при нашем сегодняшнем идеологическом коллапсе - не что иное, как трата на безделицу. Смысл этой траты не понятен даже тем, кто за нее выступает всемерно. Разговоры о привлечении внимания к Сочи как мировому курорту звучат смешно. «Курорт» равно «туризм». Туризм - это история. История - некое действо или совокупность действий, выражающих глубокий смысл. Какой смысл несет наша Олимпиада?

Кстати, совершенно некорректно сравнивать сочинскую Олимпиаду с московской 1980 года. Тогда это действительно был наш ответ западному миру. Мы предлагали и олицетворяли собой альтернативу их системе ценностей. Наш мишка был сентиментальным, способным прощать и протягивать дружескую лапу, невзирая ни на какие бойкоты. И с ними мы спорили не о геях, а о принципах. Причем на кону в этом споре стояли не деньги и амбиции, а жизни. Обе спорящих стороны это осознавали. И нас, между прочим, уважали за способность вести этот спор. В том контексте Олимпиада была формой диалога с оппонентами. В совершенствование этой формы было не грех вложить деньги, коих на тот момент уже не хватало.

Во что мы вкладываем наши миллиарды сегодня? В олимпийские объекты? Действительно, когда в стране нет субъектов действия, появляются объекты, куда можно вкладывать бесконечно, бессмысленно и беспощадно для любого, даже самого раздутого от нефтяных доходов кошелька.

Подчеркну: проблема Олимпиады не в том, что мы вливаем в нее кучу денег, а в том, что не понимаем, во имя чего это делаем. И это уже беда не конкретной инвестиции, а в целом системы инвестирования. И эта система дает очевидный сбой, который властям после Игр уже не понадобится скрывать ради хорошей мины. Вот поэтому нам всем и следует начать экономить.

Ходорковский - просто рефлекс

Фактор хорошей мины в данном случае принципиален. Ради нее делается много интересного. Вот и Ходорковский на свободе. Уже почти месяц неактуален анекдот про звонок в его приемную: «Простите, Михаил Борисович не освободился?» Освободился. Причем процесс его освобождения подчеркнул зловещую эстетику всей этой истории. Прямо по Чехову: «Если в начале пьесы на стене весит ружье, то в финале оно обязательно должно выстрелить». Читай: если олигарха силовики забирают из самолета, то и освободить должны именно в самолет. В таком акте гуманности наблюдатели видят немецкий след: дескать, президента Путина не раз об этом просила канцлер Ангела Меркель. Невольно подумаешь: если вдруг бывший глава «Юкоса» году так в 17-м решит прийти к власти, лет 70 спустя можно будет называть его германским шпионом. В России традиция такая.

Если же говорить серьезно, то в ситуации с освобождением, на мой взгляд, очень достойного человека наиболее показательны прогнозы его будущего. Кто-то пророчит, что Михаил Борисович все-таки решится пойти в большую политику. Другие (их большинство) считают бывшего олигарха потенциальным моральным лидером.

Можно даже сказать, авторитетом (в хорошем смысле). Это не что иное, как иллюстрация запроса на мораль. Закон в наших условиях значит гораздо меньше, чем следовало бы. А опереться на что-то хочется. Причем чем меньше денег на текущие нужды, тем острее необходимость такой нематериальной опоры.

Тем не менее есть очень большие сомнения в том, что Ходорковский станет нравственным ориентиром для большинства (или хотя бы значительной части) россиян. И дело не в его личных качествах, а в «немецком следе» его освобождения. Иными словами, он оказался на свободе не потому, что наше общество стало гуманнее и обрело рычаги влияния на власть. А просто власти в преддверии затратной Олимпиады нужно выглядеть вполне прилично в глазах зарубежных бизнес-партнеров. То есть свобода Михаила Борисовича и происшедшая амнистия - следствие не содержательных перемен внутри системы, а лишь результат имиджевых рефлексов власти.

Форма в очередной раз безжалостно расправилась с содержанием. Экономические последствия такого процесса очевидны: деньги, вопреки распространенному мнению, реагируют на суть, а не на пиар. В общем, тяжело у нас будут обстоять дела с привлечением и удержанием капитала.

Бюрократы стали честнее

Деньги, по мнению видных экономистов, проще всего добывать в обществе, где есть доверие. Если мы не доверяем друг другу, то зарабатывать проблематично. Доверие – производное от качества среды и ее духовных, прошу прощения, скреп. Впрочем, духовность – понятие высокопарное и в значительной степени девальвированное. Поэтому проще говорить о некоторых правилах взаимоотношений, принятых в обществе.

В данный момент мы переживаем период изменения этих правил. Одна из важных трансформаций заключается в пересмотре канонов корпоративной этики. Под словом «корпорация» можно подразумевать среду, где формируется заработок.

А лучше - некие относительно обособленные друг от друга коллективы людей, связанных друг с другом определенными интересами. В правилах поведения внутри корпораций происходят значимые процессы.

Особенно явно это проявляется в поведении людей, находящихся на средних ступенях нашей партийно-государственной иерархии. Люди эти, во-первых, становятся демократичнее. Во-вторых, в общении с человеком извне подчеркнуто демонстрируют дистанцию от собственной корпорации (если под таковой подразумевать, например, правящую партию).

Года два-три назад даже представить себе было сложно, что на вопрос «Откуда вокруг столько горькой редьки?» представитель нынешней номенклатуры стал бы давать четкий ответ. Во-первых, он бы наверняка нагрубил, задай ему этот вопрос подчиненный. Во-вторых, он стал бы доказывать, что это не редька, а сахарный тростник, произрастающий в нашей тихой гавани суверенной свободы.

Сейчас же мы наблюдаем начало интересного процесса разрыва средней руки бюрократами замкнутой корпоративной госсистемы. Пример «сачка» Кудрина, перешедшего из управленцев в эксперты, становится заразительным. Не потому что этот переход был сделан эффектно и пробуждает высокие чувства (серьезные государственные мужи на местах на такую ерунду не поведутся). А потому что уход от некогда хлебного места начинает рассматриваться как эффективная стратегия.

Это, безусловно, не красит государственную систему в целом и сулит нам дополнительные финансовые риски.

Однако процесс отречения бюрократов от партийно-государственных мантр идет и иногда выглядит довольно комично. К примеру, задаешь сегодня типичному «единороссу» вопрос про редьку. А он уже не бьет тебя за это словом по лицу и не впаривает сказку про сахарный тростник, а обстоятельно и искренне объясняет природу происхождения редькиной горечи. Но строго оговаривает: не для печати. Потому что слово - не воробей и в результате его произнесения вместо редьки вокруг может вырасти нечто более полное и всеобъемлющее, что ее, редьки, не слаще.

Самое странное, что бюрократу при этом веришь. Потому что аргументирует он свои слова ссылкой не на активистов Болотной площади, а на своих же товарищей по партии.

Тем не менее уже сам факт констатации проблем со ссылкой на их вдохновителей становится тенденцией. И эта тенденция наряду со многими другими говорит о следующем: в текущем году нам вновь предстоит убедиться в том, что экономический и финансовый успех - следствие не рвачества и работы локтями, а репутации, основанной на соблюдении правил и принципов. Удовлетворяющее содержимое кошелька - производная от качества душевной (а, может, и духовной) структуры конкретного человека и общества в целом.