Мы с тобой договоримся?

Пусть враг, сидящий напротив тебя, станет партнером.

Люди разговаривают на одном языке, но часто не слышат и не понимают друг друга. Доказательство тому – перегруженные разбирательствами суды. По данным газеты «Ведомости», число обращений в Арбитражные суды выросло наполовину с начала экономического кризиса.

Один из современных способов решения споров – медиация – сейчас набирает в России популярность. О том, что это такое, рассказывают арбитражный управляющий Николай Никоноров и психолог Елена Корноухова, которые одними из первых в Челябинске освоили новую профессию «Медиатор».

- О медиации мы слышим все чаще. Но что это такое?

Николай Никоноров: Представьте: спор между сторонами накалил ситуацию до такой степени, что они буквально готовы схватиться за пистолеты. За стол переговоров в таком состоянии они точно не сядут. Что делать? Один из вариантов – обратиться в суд. Другой – прибегнуть к медиации и разрешить спор во внесудебном порядке. Медиатор в качестве независимой стороны помогает договориться и выработать решение, которое устроит всех участников конфликта. Медиационное соглашение по своему статусу равносильно принятому в суде мировому соглашению. И оно может по желанию сторон быть утверждено судом.

- Для нашей страны это новое явление?

Н. Н.: Институт медиации нам мало знаком, но он существовал в дореволюционной России, все эти годы активно применялся на Западе, особенно в США, Израиле, Германии. Евросоюз давно принял единый закон о медиации. А вот в России такого пока нет: законопроект не может выйти даже на обсуждение в первом чтении в Госдуме. Хотя в Федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2007 – 2011 годы, указывается, что необходимо «широкое внедрение процедур медиации» и, соответственно, «разработка нормативных правовых актов», которые определят статус и регламент работы медиаторов.

В УрФО принята концепция правового эксперимента по внедрению примирительных процедур на 2008 – 2011 годы. Она поддержана Верховным и Высшим Арбитражным Судами РФ. Не так давно медиация начали применять в Екатеринбурге. Челябинск пока отстает.

- Возможно, разрешение споров через суды просто эффективнее?

Н.Н.: Это не так по целому ряду причин. Во-первых, проигравшую сторону решение суда, даже законное и справедливое, не удовлетворит. А значит, и для победителя война не закончится. Сейчас мы наблюдаем большой процент оспаривания и неисполнения судебных решений. А соглашение, заключенное с помощью медиатора, – добровольное, потому его качество выше.

Во-вторых, после суда стороны, как правило, расходятся врагами. Медиация позволила бы им остаться партнерами.

В-третьих, суды перегружены делами, качество рассмотрения каждого конкретного дела страдает. Ждать решения приходится месяцами. А медиатор может начать работу в считанные дни.

Наконец, обращаясь в суд, стороны обязаны раскрыть всю подноготную своей деятельности. Тут ничего не утаишь, и конфликт выносится на обозрение – репутация может сильно пострадать. Медиатор же обеспечивает конфиденциальность участников переговорного процесса.

- Законом статус медиатора не определен, на каком основании он может работать?

Елена Корноухова: Речь идет о консультационных услугах, поэтому медиатор находится в статусе независимого эксперта.

- А что гарантирует его независимость в споре двух сторон? Всегда можно пригласить «своего» человека в качестве посредника, который незаметно будет работать в твою пользу…

Н.Н.: Полагаться можно только на доброе имя медиатора. Для надежности стороны могут привлечь к спору двух медиаторов – каждый сам выберет себе специалиста.

- В чем тогда принципиальное отличие медиаторов от адвокатов, представляющих компанию?

Н. Н.: Адвокат полностью принимает сторону заказчика. Медиатор нет. Он не выносит собственных оценок и суждений, не присоединяется к сторонам конфликта.

Е.К.: Медиатор несет ответственность только за процесс переговоров, а не за качество принятого решения. Тут вступают в действие не столько юридические, сколько психологические законы работы с конфликтом. Например, медиатора могут пригласить к себе не организации, а поссорившиеся супруги.

- Но если медиатор отвечает только за процесс переговоров, а не за их результат, критерии оценки его труда получаются довольно зыбкими.

Е. К.: Понятно, что принятое сторонами решение качественно может быть не лучшим. Но это их собственное решение. Главное, что появляется уверенность: «мы можем договориться, потому что напротив сидит не враг, а партнер». Значит, есть шанс в дальнейшем продолжить переговоры и доработать решение.

- Должен ли он быть экспертом в той сфере, где возникла проблема?

Е.К.: Одно из требований к медиатору – компетентность в содержательной области проблемы, но при этом он не должен предлагать своих решений.

Н.Н.: На пике конфликта эмоции занимают до 90% «оперативной памяти» человека, поэтому взрослый мыслит и рассуждает на уровне шестилетнего ребенка. Снижая накал страстей, медиатор возвращает спорщиков в их реальный возраст, где они могут сами увидеть выход из проблемы.

- Приведите пример, как это происходит?

Е.К.: Есть масса психологических приемов, как построить диалог. Вот, например, конфликт между руководителем подразделения и его подчиненным, который раньше занимал эту должность. Новый руководитель говорит:

«Я все время чувствую, что вы воспринимаете любое мое действие в штыки. Конечно, у меня меньше опыта, но вы же не хотите ничем помочь, просто руки опускаются!»

На это он получает ответ:

«А вы хоть раз попросили меня помочь? Теперь, когда все так осложнилось, вы обвиняете меня в том, что я вам мешаю»

Разумеется, эти реплики дополняются массой эмоционально окрашенных замечаний и обвинений. Самое время посреднику расставить точки над i:

«Правильно ли я услышала, что вы оба считаете сложившуюся ситуацию неприемлемой? Значит, можно сказать, что все согласны с тем, что сложившуюся ситуацию нужно разрешать»

Первое основание для согласия найдено. И дальше разговор будет идти через маленькие и большие «общности», пока не возникнет понимание, что в позиции «ты против меня, а я против тебя» возможны лишь тактические победы. А в позиции «мы против нашей общей проблемы» - стратегическое преимущество.

- А есть ситуации, в которых конфликт неразрешим даже с точки зрения медиатора?

Е.К.: С точки зрения психологии неразрешимыми считаются только ценностные конфликты. В остальных случаях можно найти компромиссное или интегративное решение. Но можно отделить сферу взаимодействия от сферы ценностей – договориться: здесь мы взаимодействуем, а вот здесь каждый остается на своей позиции.

В любом конфликте содержится энергия. Ее много, она не плохая и не хорошая. Медиация помогает использовать эту энергию конструктивно, поэтому, кстати, к ней обращаются более зрелые личности и социумы.