Как переварить нефть?

Нефтяники стараются опровергнуть тезис о том, что высокие цены на «черное золото» тормозят развитие отрасли.

Недавно около 30 журналистов Урало-Сибирского региона участвовали в пресс-туре по предприятиям компании «Газпром нефть» в Ханты-Мансийске и Омске. Была возможность лично взглянуть на то, как выглядит самая острая точка нефтяной иглы России и что представляет собой модернизация отрасли, заполняющей отечественный бюджет.

Европа в Сибири

Ханты-Мансийск преподносят гостям не только как центр субъекта Федерации, но как нефтегазовую столицу России. В буквальном смысле яркий пример зависимости от основного производства. Вероятно, единственный в стране моногород с постройками уровня современной Европы. Положительный и реально видимый результат нефтяного изобилия. Доказательство, что за короткий срок можем создать что-то новое. Вопрос в том, сколько это будет стоить.

Инфраструктурная отсталость Ханты-Мансийска советской поры сегодня идет ему на пользу. Нет построек хрущевско-брежневского периода. Город с архитектурного нуля интенсивно возрождается лишь последние 15 лет. Зато с настоящим шиком. Почти каждый дом индивидуален. В основном синтез стекла и современных материалов. На окраинах, правда, остались деревянные двухэтажки геологов. Из-за них Ханты-Мансийск уже обрел прозвище города контрастов. Людей из таких домишек собираются расселять.

Местные жители не без удовольствия говорят о том, что в их краях летом белые ночи, а Ханты-Мансийск на той же параллели, что и Питер. В этом действительно что-то есть. Как энергетика петровской эпохи воплотилась в Санкт-Петербурге, так наше нефтегазовое богатство - в Ханты-Мансийске. Неужели, европейского вида город в 70 тысяч жителей на севере Сибири - все, что создано за 10 лет сырьевых сверхдоходов?

Петербург строила вся империя. На скважины окрест Ханты-Мансийска съезжаются вахтовики со всей страны. Правда, не по высочайшему указу, а добровольно, на заработки. Правда, не от хорошей жизни. Вахта длится две недели. Нефтяник - оператор третьего разряда - зарабатывает 20 тысяч рублей, четвертого - 30 тысяч, пятого - 40 тысяч. Для Центральной России эта зарплата значительно выше средней.

80 процентов тружеников месторождения добираются в Югру из европейской части страны. В основном из регионов, где добыча нефти раньше была чрезвычайно развита: Башкирии, Оренбуржья. Приезжают также из Челябинска, Екатеринбурга и даже Подмосковья и Кубани.

Саммит и мамонты

Любой край без истории, мифов и легенд - всего лишь часть суши. Относительная слабость отметин советского периода компенсируется почитанием древности. В черте Ханты-Мансийска на месте археологических раскопок разбит парк. Состоит из литых скульптурных композиций.

У подножия самого настоящего холма изображена стоянка древнего человека. Бронзовые женщина с ребенком, старейшина, главный добытчик. На камне поясняющий планшет. Сказано, что первые люди пришли на эти земли миллионы лет назад. В трудностях осваивали местность. То есть жизнь зарождалась задолго до нефтяного периода.

На склоне горы - литые мамонты. Размерами в несколько раз больше оригиналов. По крайней мере, так говорят те, кто разбирается в мамонтах. Когда два года назад в Ханты-Мансийске проходил саммит ЕС, гигантов стало больше. Надо же было гостям экзотику показать, пусть и минувших дней, но свою.

Культура края - не только археология и почтение к традиционным культам. В городе, помимо прочего, школа искусств для одаренных детей. Прийти туда можно на ученическую скамью, а выйти с дипломом о высшем образовании. Кроме этого, известный на всю Европу биатлонный комплекс, где в день нашего посещения проходил этап чемпионата России. В нем участвовали и параолимпийцы - еще одна наша общенациональная гордость.

«Мы - госкомпания, у нас деньги не дармовые»

Южно-Приобское нефтяное месторождение расположилось по берегам Иртыша. Его диаметр 80 километров. Зимой от базы до места добычи транспорт идет по льду. В апреле перед ледяной дорогой журналистов просят из машины выйти и перебираться на противоположный берег пешком: вдруг лед не выдержит.

В период двухмесячного паводка - с мая по июнь - скважины действуют автономно. Людей доставляют на вертолетах. В навигацию запчасти к установкам везут по воде, так дешевле. Пока несколько потрепанных катеров покоятся в окружении снега.

Въезд на территорию месторождения строго по пропускам. Своего рода запретка.

Инфраструктура развита. Впечатления, что местные жители отрезаны от внешнего мира, не возникает. На арендованной «Газпромнефтью» земле четыре поселка в несколько сотен человек каждый. Сказывают, в 40-е годы прошлого века в них селили ссыльных, привозимых по Иртышу. Кто выжил, тот выжил. С приходом нефтяников быт поселений стал лучше. Это видно хотя бы по качеству дорог. Да и межмуниципальный транспорт курсирует регулярно.

До 2003 года разрабатывать Приобское месторождение считалось нерентабельным.

Профессионалы объясняли это «низкой проницаемостью продольных пластов». То есть нефть вроде бы и есть, но недра не отдают ее в промышленных количествах. Привлекли иностранных подрядчиков. Они поделились технологиями. Разведанных запасов нефти в южной части Приобского месторождения хватит до 2121 года, если будут добывать примерно теми же темпами, что и сейчас.

Методы проверки сырья на качество - синтез зарубежного и отечественного. В основном действует автоматика. Но дедовский способ анализа нефти, набранной из скважины в обычную стеклянную бутылку, никто не отменял. Он надежнее.

Отделять нефть от газа сразу после добычи реально. Но постановка этого процесса на поток требует времени. Необходим полноценный газоперерабатывающий завод. А значит, многомиллиардные инвестиции.

- А у нас дармовых денег нет, мы госкомпания, - говорят руководители службы добычи.

Тем не менее процесс идет. В 2010 году приступили к строительству системы газосбора с дожимных насосных станций.

Модернизация от станка

Прорвав Приобский пласт, нефтяники осуществили часть того, о чем сейчас модно говорить. Своего рода модернизацию. Утверждают, что это не единственный пример.

Управляющий «Ноябрьской центральной трубной базой» (подрядчики «ГПН-Хантоса») Евгений Унятицкий политически своевременным словом на букву «м» не разбрасывается. Ругает отечественные НИИ за пассивность. Технологи предприятия, говорит, иногда выдают идеи лучше профессиональных исследователей. Институты «Газпром нефти» не в счет. Ими Евгений Антонович доволен.

Показатель торжества технологии - чистота в цехе, хотя производство всегда считалось грязным. Суть - в ремонте труб, которые используются на буровых установках. Собственно, эти трубы и погружаются в недра, перегоняя по себе нефть наверх. Длина трубы 10 метров.

Глубина бурения до трех километров. То есть на одну установку требуется три сотни труб, скрепленных друг с другом резьбой. Именно резьба портится быстрее всего. Именно ее в цехе по ремонту насосно-компрессорных труб нарезают снова, предварительно спилив старую. То есть труба становится короче, но надежнее. Говорят, ремонтировать таким образом «бэушную» трубу в семь раз выгоднее, чем покупать новую.

- Это одно из самодельных новшеств уровня мировых стандартов, - с подкупающей искренностью делится Евгений Антонович. Показывает компьютерную программу, которая управляет конвейером. Она, по его словам, восхитила иностранных гостей. Иностранцы представить не могли, что наши могут до такого додуматься.

- Цех построили совсем недавно, так как нужно уменьшить затраты на добычу, - рассказывает Е. Унятицкий. - Ведь кризис продолжается, цена нефти все еще ниже, чем два года назад.

Евгений Антонович невольно подтвердил то, что говорят самые ярые критики Газпрома: хорошая нефтяная конъюнктура развращает. Невольно задумаешься: если бы нефть не дешевела, появился бы столь быстро этот образчик рационального мышления?

В самой компании утверждают: процесс производства совершенствуется постоянно. Причем развитие технологий влечет создание рабочих мест. Это позволяет сберечь персонал от сокращений.

Зачем нам чистый бензин?

По словам столичных экспертов, высокие цены на нефть не способствуют развитию индустрии ее переработки. Зачем вкладывать в новое, если деньги и так накачиваются?

Специалисты Омского нефтеперерабатывающего завода (ОНПЗ) косвенно указывают и на другие причины относительной пассивности нефтяников. Около 60 процентов отечественного потребления автомобильного горючего - 92-й бензин. Между тем технические регламенты, ориентированные на европейские стандарты двигателей, требуют более высокого уровня производства.

- Хотя чем лучше бензин производишь, тем больше налогов с тебя возьмут, - сетует технолог ОНПЗ Дмитрий Храпов. - Государство не создает необходимых стимулов. Акциз на светлое топливо до сих пор выше.

Когда несколько месяцев назад в Омск в окружении нефтяных генералов приезжал президент Дмитрий Медведев, вопрос о налогах ставили в очередной раз. Результат пока неясен. Зато Дмитрий Анатольевич успел расписаться в вахтовом журнале. Документ почти сразу же отнесли в музей.

Несмотря на очевидную, по их словам, невыгоду гнать высококлассный бензин, новый технический регламент омичи готовятся выполнять неукоснительно. Вкладываются в обновление технологии и улучшение системы контроля.

- Ни одной капли топлива не выходит от нас некачественной, - утверждает начальник заводской лаборатории Юрий Голованов. - Претензий за последние семь лет не было.

По словам Ю. Голованова, в западных странах контроль вообще минимальный. Приоритет технологическому развитию, при котором и рад бы испортить продукт, да в принципе не можешь.

Кстати, глубина переработки нефти (один из показателей эффективности) в тех же США достигает 94 процентов. На Омском НПЗ - 86,6 процента. Лучше в России только у Новоуфимского завода - 87,6. Впрочем, до 1994 года в Омске было вообще 60-процентная переработка. Так что прогресс налицо.

Технологическая отсталость нефтяной переработки - историческое наследие. В СССР ставку делали на многомощные гиганты, а не на сотни мини-заводов - источник конкурентной среды.

- Для страны были больше важны танки и сельское хозяйство, - говорит Д. Храпов. - Топлива требовалось как можно больше, пусть и меньшего качества. Пока не построили АвтоВАЗ, о горючем для автомобилей почти не думали.

Когда Союз распался, львиная доля относительно современной нефтепереработки оказалась за пределами новой страны. В России остались в основном старые заводы. Как следствие, среднеотраслевой уровень после краха Союза существенно упал.

- Деньги в развитие вкладывать надо, - объясняет причины нынешнего отставания от американцев технолог Дмитрий Храпов. - А нефть везде примерно одинакова.

Вопрос в том, кто именно будет платить за обновление «нефтянки».