Прогресс должен быть в головах

Профессор ЧелГУ Виктор Бархатов уверен: менять надо не экономику, а сознание.

Про модернизацию в последний год прозвучало столько, что, казалось бы, цели должны быть ясны, задачи определены. Между тем дискуссии ведутся даже по поводу значения слова, способного стать именем эпохи. «Модернизация» - это лишь обновление агрегатов в промышленности или радикальное общественное переустройство? Беседу с профессором ЧелГУ Виктором Бархатовым мы начали с определения термина.

НОВОЕ НЕИЗБЕЖНО

- Виктор Иванович, а что такое модернизация?

- Раньше под этим понимали изменение материальной структуры производства, реконструкцию отдельных предприятий, замену физически изношенного и морально устаревшего оборудования.

- На место старого станка привозили современный?

- Да. Сейчас же модернизация трактуется не в узком смысле (как техническое перевооружение отдельных заводов и фабрик), а как переустройство всей национальной экономики, охватывающей сферы материального и духовного производства. Ее результатом должен стать качественный скачок в развитии способов производства в России.

- То есть должны меняться не отдельные агрегаты, а целые технологические линии?

- Примерно так. Однако сегодня мы говорим о важности коренных изменений не только в промышленности, но и в образовании, культуре, науке…

- Культура-то здесь при чем?

- Любая реформа связана с созданием новых институтов, адекватных текущим задачам и стратегическим целям. Этого невозможно добиться без учета таких категорий, как «порядок», «право», «правила поведения». Если говорить о духовной стороне модернизации, то она затрагивает личность управленца, менеджера. Сегодня экономика России имеет сырьевую направленность. То есть, имея крупные доходы от продажи нефти, мы не развили современное хозяйство, характерное для Запада, где экономика переходит в разряд инновационной. У нас структура производства какой была двадцать лет назад, такой и остается. Если брать наш регион, то главный акцент по-прежнему на металлургии, тяжелом машиностроении. Конечно, вводятся новые станы, строятся цеха, но процесс не является массовым. А это уже проблема общественного, менеджерского сознания, где тоже необходима модернизация. Сегодня нельзя управлять по-старому. Следовательно, надо не экономику изменять (это относительно несложно), а взгляды людей. Пока россияне не осознают необходимости нового рывка, ни о какой серьезной модернизации речь идти не может.

- Мы излишне консервативны?

- Людьми движут стереотипы и усвоенная модель поведения. Иногда это мешает. Подчеркну: я не говорю о том, что вообще ничего не меняется. Процесс обновления идет постоянно. Экономика не статична, она всегда в движении. Но все зависит от скорости перемен. Либо они произойдут в течение 50 лет - тогда мы отстанем от мировых тенденций роста, либо за пять лет - и Россия войдет в систему глобального развития, чтобы на совершенно новой качественной основе решать те задачи, которые стоят перед миром.

- Может, об общемировых задачах нам пока не думать?

- Надо определить, что такое Россия. Если ее рассматривать как периферийную державу, которая за частоколом решает свои специфические проблемы - это один подход. Тогда интенсивная модернизация серьезного значения для нас не имеет. Но мы исходим из того, что Россия играет весомую роль в глобальных процессах, является центром экономической, политической, финансовой силы. Хотя бы на пространстве СНГ. Поэтому она вынуждена ускорять темпы развития. Никто к нам не примкнет, если не преодолеем отставание. США притягивают Европу финансами, новыми технологиями. А чем заинтересуем мы? Нефтью? Да, но этот ресурс ограничен. Если сегодня те деньги, которые получаем от углеводорода, не перекачаем в структурные сдвиги, окажемся на периферии. Россия в 90-е годы прошла эволюцию перехода к новой системе управления, но потеряла элементы геополитической державы. В то же время, если СССР и США были двумя полюсами развития мира, то сегодня таких полюсов много: Китай, Бразилия, другие страны. В рамках этой конкуренции у нас нет другого выхода, кроме как быстро переустраивать экономику.

УТЮГИ ДЛЯ НАС НЕ ГЛАВНОЕ

- Понимают ли управленцы разных уровней, что альтернативы модернизации нет? Нефть еще не закончилась. Да и металл наш пока покупают. Зачем новая модель, если старая срабатывает?

- Необходимость перемен очевидна для многих. Как бы хорошо на нефтяной игле ни жили, в какой-то момент с нее придется слазить. Но рывок даже в отдельной отрасли требует концентрации сил. А экономические интересы различных бизнес-групп настолько противоречивы, что о такой концентрации говорить сложно. Вспомните: строительство Магнитки, БАМа - исключительно государственные проекты. А сейчас другая - рыночная - модель управления. В большей степени результат определяет коммерческий интерес, мотив получения дохода, что нас и сдерживает.

- Как объединить силы?

- Волей государства. Помимо создания социальных институтов, оно должно обеспечить равномерное распределение капитала. Если он сосредоточен в одной точке (как, например, сейчас в Москве), то эффективно не работает. Государство должно воспитывать элиту, нацеливать ее на решение стратегических задач.

- Каких именно?

- В СССР действовал принцип оптимального размещения производительных сил. Сегодня эти силы размещает не государство, а рынок. Так вот государство должно строить такую политику, которая позволила бы распределять мощности, исходя из геополитических целей. И финансировать этот процесс. Пока же государственники надеются на бизнес. А бизнесменов интересует прибыль, а не проблемы страны в целом. Бизнес идет туда, где быстро воспроизводится капитал. Предпринимателю все равно, где размещать деньги: в США, Европе - была бы финансовая отдача. А государству это небезразлично. Потому что существует национальная безопасность, место в мире. Бизнес не будет строить и содержать федеральную автомобильную трассу или вкладывать деньги в проекты, не приносящие прибыли, потому что нет перспективы быстрого дохода. Но ведь это не значит, что в России не должно быть хороших дорог. Все это диктует необходимость воспитания элиты с позиции ценностей государства. А наши либералы, ратуя за вхождение страны в мировую экономику, не всегда учитывают тенденции национального развития.

- Но, согласитесь, государство - неэффективный собственник, и мощное влияние госкорпораций экономику душит. Можно, мобилизовавшись, сотворить ядерную бомбу, но разучиться делать утюги.

- Не соглашусь. Нельзя эффективность государства оценивать исключительно критериями бизнеса. Задачи у государства и обычного предпринимателя разные: невозможно одними категориями измерять частный интерес и национальный. Безусловно, есть либеральные экономики, в которые государство не вмешивается, решая лишь политические задачи и вопросы безопасности. Но это характерно в основном для небольших стран. Мы не Норвегия и не Дания. Для нас всегда были главным пушки. Нам постоянно надо было защищаться, и потому проблема утюгов у нас никогда не была главной. Почему появились Демидовские заводы? Потому что при Петре Первом потребовалось оружие, а, значит, развитое металлургическое производство. В России, так исторически сложилось, государство всегда играло ключевую роль. Нынешняя ситуация не уникальна. Поэтому наличие крупной госсобственности естественно. Заметьте, приватизация не решила модернизационных задач. Она породила социальное расслоение, перекачку богатства на Запад. В итоге потеряна энергия развития. Большинство людей просто разочаровались. А общественное сознание играет колоссальную роль. Общество, в котором доходы распределяются относительно равномерно, - одна история, а сочетание олигархов и бедняков - совершенно другая. Порядок, который сложился у нас, устойчивым не назовешь. Вся система зависит от личности конкретного лидера.

- И что: назад к социализму?

- Нет. Социалистическая идея себя не оправдала. Она не решает многих проблем, не создает предпосылок к эффективному труду. Но и тот капитализм, который у нас возник, не позволяет решать проблемы модернизации российской экономики, изменения сферы общественного воспроизводства. Проблема в том, что до сих пор распределение прав собственности в российской экономике неэффективно, а возникающие формы присвоения не порождают мотивацию у менеджеров и работников переходить к инновационным технологиям в производстве и управлении. А это основа модернизации.

ЧЕЛЯБИНСК УЖЕ МОДЕРНИЗИРУЕТСЯ

- Вернемся к концентрации ресурсов. Идея Сколково, которую продвигает президент, - перспективный проект?

- Может быть. В Сколково хотят собрать «критическую массу» ученых, что необходимо для формирования интеллектуальной базы модернизации. Прежде чем эти процессы будут происходить в массах, они должны где-то зародиться. Политика правительства логична. Но пока в обществе не произойдет высокой концентрации новых идей, скачка не будет. К слову, наш институт в рамках ЧелГУ можно отнести к инновационной структуре. Мы открываем новые специальности, по которым на Южном Урале специалистов не готовили. Не потому, что нам кто-то заказ определенный сделал, а в силу того, что сконцентрирована категория людей, которые понимают: завтра понадобятся специалисты именно этого профиля. Мы в нашем институте уже можем качественно организовать и провести такую подготовку.

- То есть ваши выпускники привнесут в экономику новую идеологию?

- Правильно.

- А консервативная среда их не поглотит?

- Обнадеживает, что в последнее время мы получаем от бизнес-структур заказы на подготовку кадров, предполагающие формирование целых команд для совершенно новых предприятий. Завод, фабрика, учреждение с богатой историей ничего не создадут принципиально нового. Потому что они утрачивают необходимую для этого энергию. Она уходит. Жаль, что заказов на создание полноценных команд управленцев пока немного. Если же специалистов поодиночке спускать в те компании, которые имеют столетнюю историю, никакой новой идеологии они не принесут. На предприятии уже сложился определенный образ руководителя, устоялись традиции, система взаимосвязи. Когда приходит один новый человек, он, действительно, ни на что не влияет, а растворяется. И это проблема России.

- Но у нас большинство заводов - столпов экономики - со столетней историей. И что с этим делать?

- А что тут поделаешь? Но посмотрите на моногорода. Например, в Нязепетровске, где краностроительный завод (градообразующее предприятие) в кризисе, народ выживает, мысль гудит. В тех краях - лес. И если раньше люди продавали просто древесину, теперь пытаются из нее изготавливать мебель, строительные материалы. Экологическая чистота района подталкивает к развитию туризма. То есть структура хозяйства меняется. Правда, новое еще не может в полной мере народиться. В том числе потому, что крупные города вытянули из глубинки не только финансовый, но и человеческий, интеллектуальный капитал. Это тоже препятствие модернизации и один из ответов на вопрос, почему не выстраивается цепочка: инновационная идея - завод - потребитель продукции. Но люди вынуждены осваивать новые формы хозяйства вне зависимости от того, говорит власть про модернизацию или нет. К сожалению, пока изменения идут довольно медленно и не столь массово. И это объяснимо. Происходящее в российском обществе напоминает котел, где переваривается старое и новое. Если в других странах право собственности утверждалось веками, то у нас оно закрепляется лишь в течение 20 лет. Но за это время мы с нуля создали целые социальные институты. Часть из них уже отвергается. Почему у нас столь несовершенное законотворчество? Потому что процесс принятия законов не поспевает за меняющимися условиями. Они, повторюсь, меняются постоянно. Кстати, восприятие Челябинска в качестве города-завода устарело. В некотором смысле Челябинск уже модернизирован. В экономике города значительную роль начинают играть новые экономические субъекты: банки, торговые сети, предприятия, производящие и продвигающие на рынок инновационный продукт. Успех модернизации зависит от политики государства, властей региона, подготовки квалифицированных кадров, обладающих знаниями в области инновационных технологий и способных продвигать их на новые рынки.

Виктор БАРХАТОВ - директор Института экономики отраслей, бизнеса и администрирования ЧелГУ, заведующий кафедрой экономики отраслей и рынков, доктор экономических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы РФ, почетный член Академии гуманитарных наук, действительный член Международной академии науки и практики организации производства, член-корреспондент Российской академии естествознания, действительный член Европейской академии естествознания, имеет сертификат пост-доктора наук Великобритании, лауреат конкурса «Лучший менеджер России». Основатель научной школы.