Флажки безопасности бизнеса
Председатель Челябинского регионального отделения «Опоры России» Александр Калинин объяснил, почему наш товар дороже импортного.
Идея о том, как россияне дружно покупают отечественное, а импортный ширпотреб безнадежно залеживается на витринах, до сих пор воспринимается как утопия. Почему так происходит? Об этом беседуем с лидером региональной ячейки общероссийской организации предпринимателей «Опора России» Александром Калининым.
Делать товар дешевле за границей
- Александр Сергеевич, на всероссийском съезде «Опоры России» лично вы говорили о том, почему отечественный товар не может выдержать конкуренции. Можно об этом подробнее?
- Многое зависит от издержек. В связи с этим, если сравнить кризисы 2008 и 1998 годов, очевидно, что 10 лет назад бремя, которое нес отечественный предприниматель, было менее тяжелым. К 99-му году резко в долларовом эквиваленте снизилась зарплата (100 долларов в месяц считалось нормой) то есть речь о дешевой рабочей силе. Тарифы на электроэнергию и газ были одними из самых низких в мире. Прибавьте к этому сравнительно дешевые железнодорожные перевозки и бензин. То есть факторы, которые влияют на себестоимость, были благоприятны для бизнеса. Правда, высокая ставка по кредитам портила картину. Но тем не менее тот, кто занимался импортозамещением (покупал за рубежом оборудование, привозил его в Россию и делал на нем при хороших технологиях импортозамещающие товары), из кризиса 99-го года вышел в выигрыше. Именно в это время поднялось с колен и во многом вытеснило импорт отечественное производство мебели. Яркие примеры есть в Челябинске, Екатеринбурге, Подмосковье… То же с изготовлением дверей. Такие предприятия, как «Краснодеревщик», «Инси», в начале 2000-х начали свое бурное развитие. Это было массовое явление на территории России.
- Сейчас все не так?
- Сегодня, если говорить о посткризисном восстановлении, мы видим, что воплощается другой сценарий. Тарифы на железнодорожные перевозки одни из самых высоких в мире. Бензин дороже, чем в США, Китае, и лишь немного дешевле, чем в Европе. Газ - да, дешевле, но не намного, чем в Европе. Плюс: если Евросоюз обогревается три месяца в году, то мы - семь. И пространства у нас другие. Чтобы довести по железной дороге или на автомобиле товар, затраты на плечо предприниматель несет гораздо большие. Заработная плата квалифицированного сотрудника у нас не меньше 600 долларов в месяц. Да, это ниже, чем в Европе, может быть, вдвое, но выше, чем в Китае, тоже раза в два. Возьмем финансы. Наши предприятия сегодня кредитуются под 16 процентов годовых на год или два. Европейцы у себя могут взять кредит под три процента на срок семь-десять лет. Далее: электроэнергия у нас дороже, чем в США. Немного дешевле, чем в Европе, но подключение к сетям в той же Словакии - около 100 евро. У нас для малого бизнеса эта услуга может стоить и 10 тысяч, и 100 тысяч евро в зависимости от того, что вы подключаете - офис или производственный цех. Пугает не только сегодняшний уровень тарифов, но и темпы их роста. Электричество для малого бизнеса за 2009-2010 годы подорожало вдвое. Перешли на новую систему оплаты. Она сделана таким образом, что если потребляешь мало и не имеешь целой службы, которая просчитывает объемы потребления, то платишь в два раза больше, чем ранее. А крупный бизнес в прошлом году получил даже фактическое снижение энерготарифа. То есть смог отстоять свои интересы. Тарифы на воду тоже почти удвоились за два предыдущих года. И это не все. В начале «нулевых» земля была дешевой. А теперь по всей России идет массовая переоценка кадастровой стоимости земли, после которой она вырастает от четырех до пяти раз. Соответственно поднимутся и земельный налог, и выкупная стоимость, и арендная плата.
- А налоговая политика разве не стала более лояльной?
- Действительно, в 2002 году, когда были внесены изменения в Налоговый кодекс, малый бизнес получил послабления в виде единого налога на вмененный доход и упрощенной системы налогообложения. Единый социальный налог был снижен практически в два раза. За это время доля малого бизнеса выросла с 11 до 25 процентов ВВП. Это феноменальный результат. Но с 2011 года единый социальный налог для малого бизнеса вырастет в 2,5 раза и обещанных компенсационных мер пока не принято.
- То есть из-за высокой себестоимости продукция наших предприятий в принципе не может конкурировать?
- Для этого производителю надо дать какие-то иные рычаги. То есть модель конкурентоспособности на основе относительно низких тарифов, дешевых валютных кредитов, которая использовалась в 2000-2008 годах, себя исчерпала. Сегодня многие из российских производителей находятся в глубочайшем пессимизме, поскольку не могут выдерживать конкуренции не только с Китаем, но и с американскими, восточноевропейскими производителями, потому что те изначально готовы предложить более низкие цены. Какие меры предлагает правительство? Снижение административного бремени (сокращение числа проверок, согласовательных процедур). Это, конечно, хорошо. Но другой рукой власть создает систему саморегулирования, причем с очень высокой финансовой ответственностью предприятия: барьер посильнее административного.
- А разве это не путь к цивилизованным отношениям бизнеса и клиента?
- Политика правительства, обращенная к бизнесу, звучит так: хотите меньше проверок, лицензионных процедур (а их действительно стало вдвое меньше), будьте готовы отвечать за себя собственным рублем. Следовательно, если малый бизнес затрагивает чьи-то интересы, то возмещает ущерб сам и по полной программе. Инструмент защиты - саморегулируемые организации, в которые сейчас, к примеру, объединились почти все строительные фирмы с довольно серьезными взносами. Судите сами: 300 тысяч рублей предприятие обязано внести в страховой фонд и еще по 50 тысяч нужно платить ежегодно. Не считая затрат на аккредитацию сотрудников. То есть вся ответственность перед клиентами перекладывается на бизнес путем вступления предприятия в СРО, куда вносятся взносы, и немаленькие. Плюс еще будут приняты новые виды обязательного страхования - от ущерба при пожарах, при оказании медицинских услуг и т.д. Разумеется, в целом это прогрессивный момент, путь к цивилизованным отношениям. Но нужно понимать, что таким образом от снижения административных барьеров малый бизнес финансово не выиграет. Даже развивая инновации, вы можете быть конкурентоспособны на территории Челябинской, Свердловской областей. Но как только начинаете поставлять продукт на большие расстояния, автоматически проигрываете тем же иностранцам.
- Даже в пределах Урала наши предприниматели часто беззащитны перед конкурентами из-за рубежа.
- Недавно заезжал в магазин обоев. Могу сказать: российский товар идет по более высокой цене, чем, к примеру, украинский. А качество примерно одинаковое. О чем это говорит? О том, что производство обоев в Подмосковье раза в два дороже, чем в Польше. А на Украине оно еще и дешевле. То есть с нашими тарифами можно производить товар лишь на локальный рынок или в соседнюю область. И то в идеале эти рынки должны быть закрыты для других. Но мы в едином экономическом пространстве с Казахстаном. В Казахстане налог на добавленную стоимость (НДС) - 12 процентов. Все налоги на зарплату (подчеркиваю, все) - 20 процентов. У нас будет с Нового года 13 процентов подоходный налог плюс 34 - единый социальный налог. Итого: 47 процентов! Налог с оборота для малого бизнеса у нас шесть процентов, у них - три. Они содействуют иностранным инвесторам. По закону российский капитал тоже считается в Казахстане иностранной инвестицией. И когда у вас есть деньги и неплохой проект, где вам лучше поставить современное производство: в Магнитогорске или всего за 200 километров - в Кустанае? Конечно, в Кустанае. Единственное, что пока сдерживает, - рабочая сила. Впрочем, с ней на территории России тоже большой вопрос. Хороших производственных рабочих сейчас очень тяжело найти. Такого нашего преимущества, как квалифицированный рабочий класс, осталось лет на десять, а может быть, и пять. Пожилые уходят, а молодых нет. Поэтому надо понять, за счет чего может быть конкурентоспособен наш малый и средний бизнес. Очевидно, что с такой финансовой и тарифной политикой государства, если ничего не получить от него взамен, проще перенести производство за пределы страны.
Деньги любят креативных
- Что вы подразумеваете под словом «взамен»?
- Реальную помощь - частно-государственное партнерство.
- В каком виде?
- Губернатор М. Юревич сразу обратил внимание на то, что нужно готовить площадки для инвесторов. Это китайский опыт. И не только китайский. Мои знакомые, которые уехали в Германию, решили открыть там бизнес. Пришли, сказали: хотим завести свое дело. Мэр города лично проводил их в отдел к специалистам, где им развернули карту района и показали участки, подключенные к сетям и с дорогами. В той мэрии даже есть маркетинговые рекомендации: где и в каком районе возможны рентабельная заправка, ресторан или что-то еще. В Европе эта система отрабатывалась десятилетиями. Нам же может помочь и Закон «О концессиях». Он принят, но не работает.
- Вы о чем?
- О возможности передавать в долгосрочную аренду имущество, которое не подлежит приватизации: дороги, больницы, детские сады. У нас такая система не работает, поскольку закон принят, но нет практики его применения. И есть боязнь, что как только начнешь этим заниматься, вмешаются «доброжелатели»: тут же найдут нарушения и использование государственных или муниципальных фондов будет не только прекращено, но люди понесут и ответственность, вплоть до уголовной. Есть закон, но нет наработанных нормативно-правовых актов. А ведь это могло бы повысить качество услуг и конкурентоспособность. К примеру, много нареканий на здравоохранение. Но механизмов создания конкурентной среды в этой сфере до сих пор нет. А население стареет, и, по расчетам «Опоры России», рынок услуг малого и среднего бизнеса в сфере медицины за ближайшие десять лет вырастет на порядок. Возникает вопрос лицензирования. Но позиция, которую в данной теме занимает Росздрав, не выдерживает критики. Почему у нас лицензии выдаются по полгода и иногда отзываются по явно надуманным поводам? Я знаю, что сейчас, например, отзывается лицензия у офтальмологической клиники, потому что она много лет работает в доме, который так и не сдали в эксплуатацию. Кому от этого плюс?
- То есть фактор непредсказуемости действий государственных, муниципальных структур до сих пор серьезен?
- Непредсказуемость проявляется частенько. К примеру, в Троицке сменился глава округа - и отозвал все распоряжения своего предшественника, изданные в прошлом году. Это десятки документов по приватизации, выделению земель и так далее.
- А разве нет правил выплаты неустоек при одностороннем расторжении договоров, например, властью?
- Как правило, ответственность сторон прописывается по Гражданскому кодексу. Зная, как работает административная система и обладая властью, зацепки можно найти практически в любом документе. Тем более учитывая достаточно слабую правовую культуру как бизнеса, так и властных структур.
- То есть договор можно расторгнуть без выплаты неустоек, если найти, до чего докопаться? А найти всегда можно.
- Получается так. Где-то это разовое явление. И оно обусловлено не чьим-то желанием забрать чужой бизнес, а переделом рынка, стремлением не забрать, но подвинуть. Частные случаи всегда будут. Тем более предприниматель тоже не всегда белый и пушистый: участвует в переделе бизнеса, коррупционных схемах. Непорядочен по отношению к тому же муниципалитету, не исполняет обязательств, которые взял на себя. Но одна ситуация, когда противостояние идет по какому-то отдельному делу, и там разбираются в основном юристы. Другая - когда бывший мэр Магнитогорска предлагал снести в городе 800 киосков. Это вылилось в протесты, повлиявшие и на его отставку. С приходом на должность главы города Е. Тефтелева в Магнитогорске дела меняются к лучшему. Видно, как человек, поработав на уровне областного министра, вернулся в городскую среду с определенной правовой культурой.
- Вернемся от культуры к деньгам. Муниципалитет и рад бы больше вкладывать в дороги, инфраструктуру, создавая площадки для бизнеса, но у него нет свободных средств.
- При таком подходе их никогда и не будет. Вопрос в том, насколько креативна, дееспособна власть конкретного района или города. Для чего эти люди избирались, если у них нет ни финансов, ни представлений о том, где деньги можно достать? Чтобы отбирать чей-нибудь бизнес? Проблемы решаются там, где их хотят решить. Например, когда Михаил Юревич был мэром Челябинска, он же нашел миллиарды рублей на дороги. А мог и не найти. Сатка тоже могла не получить 100 миллионов рублей из федерального бюджета на развитие. Но получила. Та же история с Ашой, которая выиграла грант по линии Европейского банка развития. Это лишь вопрос руководящих кадров конкретной территории, их профессионализма и кругозора. Если застрял в ХХ веке, надо уступать дорогу другим.
«Земельный вопрос» вызовет протесты
- Александр Сергеевич, вы обязаны голосовать за «Единую Россию»?
- Я член партии «Единая Россия», считаю, что это партия защищает интересы бизнеса, в том числе малого. И если ты настойчив и подготовлен, то она готова к диалогу.
- То есть «Опора» - это такой партийным филиал?
- Ничего подобного. Попытаюсь объяснить. В свое время был на стажировке в США. Как раз в то время там шли муниципальные выборы. Так вот, важнейшее отличие психологии Советского Союза от психологии демократического государства состоит в том, что партия - это инструмент демократии, а не, наоборот, демократия - инструмент партии. Когда идут выборы, люди активно участвуют в партийной жизни. То есть отстаивают определенный взгляд на дальнейшее развитие. Но думать, что партия способна подмять под себя всю общественную жизнь, - утопия. В СССР мы это проходили. Сейчас общество с каждым годом становится все более сложным, информатизированным. А управлять сложным может только сложное. В «Опоре России» есть члены других парламентских партий. Но к партийной жизни, как правило, люди массово подключаются лишь во время выборов. А постоянно партийными делами пусть занимается ее аппарат.
- Если вы выйдете из «Единой России», у вас останется шанс сохранить пост председателя Челябинского отделения «Опоры»?
- Политики новой формации нас ценят не только за лояльность, но и как инструмент для принятия эффективных решений в экономике. Работает механизм обратной связи. Мы даем качественные сигналы по тем изменениям, которые назрели. Кроме того, способны объединять предпринимательское сообщество. Когда обсуждается злободневный вопрос, к нам прислушиваются. Например, Денис Константинов, председатель комитета по промышленной политике Челябинского отделения «Опоры России», несколько раз выступал публично по проблемам оценки кадастровой стоимости земли. Та оценка, которую нам провела московская фирма, во многом далека от соотношения с реальной стоимостью. Если ничего не изменить, мы получим массовые протестные настроения буквально в начале января следующего года. Вопрос касается не одного, а сотен тысяч предпринимателей: налоги на землю платят все. И если они за ночь вырастут в 3-5 раз, этого просто никто не поймет. И это общая позиция предпринимателей. То есть «Опора России» способна вырабатывать общую позицию. Кстати, нас как экспертов часто привлекают для разрешения конфликтов.
- В каких случаях предприниматель не прав?
- Например, когда протестует против прихода торговых сетей. Понятно, что конкуренция ужесточается, но ведь это объективный процесс. Мы об этом предупреждали еще пять лет назад: сети будут вытеснять малый бизнес из торговли. Нужно не бить витрины, а работать над поиском новых решений. То есть создавать условия, чтобы капиталы плавно перетекали в другие сектора. В то же здравоохранение, например. Координировать этот процесс - задача минэкономики области. Во многом нашими усилиями принято решение о том, что любой законодательный акт, касающийся сферы бизнеса, будет приниматься после консультаций с ведущими общественными организациями бизнеса. «Опора России» - в числе первых. К сожалению, предприниматели обращаются в общественные организации лишь тогда, когда их прижмут обстоятельства. А свое пространство флажками безопасности нужно обкладывать заранее.
