Двадцать процентов сложнейших решений

Накануне своей встречи с президентом координатор Общероссийского народного фронта Владимир Бречалов озвучил такую цифру: расходы бюджета можно безболезненно сократить на 20 процентов.

Волшебный ларчик закрывается

На мой взгляд, эта знаковая цифра - одна из косвенных характеристик масштаба ожидаемых перемен. Двадцать процентов – очень много. С учетом того, что есть обязательные расходы бюджета (которые сокращать нельзя) можно говорить о возможности пересмотра принципов последующего развития.

Правда, высказывание лидера ОНФ забылось, никто готовиться к сокращению не стал. Немного позже появилось интервью главы счетной палаты Татьяны Голиковой. Она констатирует: в бюджете наступил ступор, все чего-то ждут. А чего ждут?

До сих пор у многих существует мнение: деньги у государства, как в волшебном ларчике, и если как следует попросить или даже пошуметь, поскандалить, ларчик (наполняемый в реальности деньгами нефтегазового комплекса) откроется. Но новизна ситуации в том, что ларчик теперь будет открываться заметно реже и деньги оттуда получить станет гораздо сложнее. В связи с этим, и страна, и регионы сталкиваются с большим количеством прежде неизвестных рисков.

Один из них связан с тем, что осознание новой реальности коснулось немногих. Большинство рассчитывает переждать, о чем говорит и отмеченная Татьяной Голиковой стагнация в бюджетном процессе как отражение стагнации в головах. Структурная перестройка необходима, это уже очевидно. Но как дальше действовать, остается неясным. Вести хозяйство по старым лекалам не получается, денег не хватает, а новых пока нет.

То, что на ларчик рассчитывать не стоит, станет заметно уже скоро. Определенный стресс и неуверенность уже наблюдается. Если раньше «оставшиеся лишние» деньги тратились в конце года, а до того времени являлись «заначкой», то сейчас заметно желание заключать контракты и «разгонять» финансы уже январе. Логика здесь проста - неизвестно, сколько к концу года будет денег и на всех, вероятно, не хватит.

Однако практика и качество планирования принципиально в лучшую сторону не изменились, и утвержденных бюджетов до конца года может не хватить. Далеко не всегда убедительно выглядит состав контрактов и их стоимость. Риски просчетов и ничем не обоснованного «финансового оптимизма» при отсутствии резервов становятся критичными.

А потом, когда выявляется нехватка денег в регионе, возникает вопрос, кому за это отвечать и идти к ларчику. Но еще более сложный вопрос заключается в том, откроется ли ларчик и, если нет, то что последует дальше. Даже при сегодняшнем весьма профессиональном управлении областным бюджетом его возможности по затыканию местных финансовых дыр очень ограничены.

Риски пустой кассы

Риски кассового разрыва на местах (в первую очередь в муниципалитетах), могут принимать форму технических банкротств и становятся реальными. Если раньше этим грешили небольшие депрессивные территории, то с начала года подобная ситуация наблюдается в Челябинске. Образование кассового разрыва в бюджете города во многом показательно.

Объективных причин для этого гораздо меньше, чем субъективных. Высокий рост в экономике сейчас нереален. Однако в основу бюджета была заложена абсолютно нереальная финансовая политика по «резкому скачкообразному» увеличению доходной базы за счет поступлений от налога на землю.

Фактически в условиях кризиса повышается налоговая нагрузка без учета реальных возможностей предприятий. Общеизвестно: начиная с определенного уровня повышения ставки налога, собираемость денежной массы начинает падать (в учебниках по экономике это известно как кривая Лафферта). Если сильно повысить налоги, они уйдут в тень.

В итоге коммерческая компания либо просто не платит деньги, либо терпит банкротство с еще большими потерями для бюджета, в данном случае Челябинска.

Пагубная инертность управления

Ситуация с бюджетом Челябинска банальная: выполнено все по закону, никто ничего не нарушил, но бездумное и неадекватное ситуации применение норм приводит сейчас к гораздо более разрушительным последствиям, чем можно было себе представить.

Причина в той институциональной практике, которая сложилась в течение долгого времени. Мы оказались в правоприменительной среде десятилетней давности, хотя экономическая ситуация полностью поменялась.

Возникает вопрос о способности аппарата управления адаптироваться к внешним реалиям. Это относится ко многим, включая руководителей. Если аппарат на протяжении долгого времени не меняет свои функции и должностные обязанности, наблюдается процесс вымывания кадрового потенциала.

Лучшая его часть начинает уходить, тем более, в крупной компании работать интереснее, чем в структурах муниципальной власти. Средний слой управленцев, выходящий на первый план, частично выбывает в условиях внутренней конкуренции.

Влияние обретают кадры третьего эшелона, которые в итоге принимают решения. Специалисты этой категории под реальностью понимают не объективные социально-экономические условия, а правила, давно сложившиеся внутри бюрократической системы. Они настроены на самовыживание и ни на что иное.

В таких условиях столь положительный, казалось бы, фактор, как преемственность модели управления играет в минус. Наследуются издержки. В результате весь негатив обретает инертную устойчивость и живучесть.

Отсюда - уровень качества принимаемых решений. Проявляется фактор коллективной безответственности, который не исключает поисков стрелочника. И таковым обычно оказывается уж точно не идеолог провала.

Аппарат управления начинает деформироваться, и это еще один из новых рисков. Векторы в центре и на местах оказываются разнонаправленными: центр инициирует одно, а на местах происходит совершенно другое.

Следует отметить, что основы существующей системы управления Челябинской области принципиально ни по структуре, ни по кадрам, с начала 2000 годов не менялись. Достаточно посмотреть изменения численности и структур органов власти. Остальное дальше можно не комментировать. Вопрос об управленческих предпосылках роста эффективности пока остается открытым.

Варианты для будущего

Впервые возникает вопрос об обоснованности экономических оценок эффективности и о межведомственном характере актуальных задач. Все, о чем мы говорим, не относится отдельно ни к экономике, ни к сфере финансов. Речь идет о комплексных проблемах.

Соответственно, наступило время комплексных финансово-экономических решений. Но к реальному осмыслению состояния и более тесному взаимодействию в сферах экономики и финансов еще даже не приступали.

Многие вневластные структуры, теряющие влияние на федеральном уровне, генерируют в субъектах страны инициативы, сроки реализации которых длительны, а перспективы результата неочевидны. Примеров мегапроектов, «внешне красивых», однако не состоятельных с точки зрения экономики и финансов, достаточно.

На первый взгляд, региону подобные инициативы обещают в будущем несомненный прогресс. Вот только способствует ли все это решению реальных, острых и актуальных проблем в настоящем?

Подобные проекты продвигаются под обещания профинансировать их из федерального бюджета или каких-нибудь других источников, но первоначальный взнос ждут из региональной казны. Дорогостоящий проект железнодорожной магистрали «Челябинск – Екатеринбург», возникший на месте привлекательной бизнес-идеи высокоскоростного движения от Челябинска к Москве через Екатеринбург, может стать одним из них.

С такими проектами соседствует политика псевдосоциальности, стремление ничего не менять, обеспечивая социальную стабильность до тех пор, пока не вернется былое благополучие. Однако если оно и вернется, то нескоро, а если ничего не менять, то мы так и останемся на нижней горизонтали развития, понесем большие издержки, в том числе, на фоне межрегиональной конкуренции.

Экономический рост даже в один процент (в наших условиях это максимум) можно обеспечить только тогда, когда передовая часть предприятий, работающих по мировым стандартам, достигнет годового роста в пять – десять процентов, а остальные будут постепенно угасать.

У нас сейчас два пути развития экономики: либо запустить цивилизованный процесс дифференциации (когда одна часть производства закрывается, а другая часть движется вперед и забирает трудовой потенциал первой), либо все просто заморозить, как есть, в расчете на авось. Во втором случае часть предприятий также «умрет», только менее цивилизовано.

Разнонаправленность трендов промышленного развития – объективное условие структурной перестройки. Не понимать этого – значит находиться в состоянии столбняка, не принимая решений. Перемены неизбежны. Их масштаб очень серьезный. Двадцать процентов сложнейших управленческих решений коснутся восьмидесяти процентов населения. Это актуально и для страны, и для нашего региона.

Таким образом, мы вступаем в зону новых очень сложных и прежде финансово-экономических рисков. Это понятие все больше входит в обиход экономики. Принципиально важными становятся оперативность работы системы управления и ювелирность принятия решений. Последнее подразумевает не поверхностное, а более глубокое рассмотрение вопросов. Пропорции старого образца не удержать. От двадцати процентов привычных расходов придется отказаться. И это минимум.