Ударная волна длиною в годы

«Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье», сказал поэт. Спустя десятилетие после страшного взрыва в Аргуне отчетливей проступают черты трагедии, унесшей 2 июля жизни 22 южноуральских милиционеров. Забылись мелкие споры, отсеялись ненужные вопросы, и на первый план вышло острое осознание того, что аргунская мясорубка 2000-го года остается незаживающим рубцом на теле нашей области.

УРАЛЬЦЕВ УБИЛ «УРАЛ»

- Всякое на той войне было, - командир златоустовского ОМОНа Эльмар Гималеев медленно перебирает фотокарточки той поры. - Наряду с золотыми ребятами попадались и откровенные ублюдки. Но наша огневая группа испытание выдержала. После взрыва, после таких потерь в Моздок слиняло всего два человека. Два из 72. Остальные не струсили, остались нести службу.

Сослуживцы между собой величают своего командира по отчеству - Гигантыч. Молодой рослый полковник уважительное прозвище вполне оправдывает - косая сажень в плечах. Но рукопожатие у Эльмара Гигантовича оказалось неожиданно вялым. Сказываются полученные в Аргуне тяжелые ранения. На его правой руке - большой звездообразный шрам. Другие «памятные» военные отметины скрывает рубашка.

В той второй чеченской командировке сводного отряда милиции ГУВД Челябинской области Гималеев командовал огневой группой, прикрывавшей временный райотдел Аргуна. Его ребята стояли на постах, участвовали в операциях, выезжали на спецзадания. Это подразделение и приняло на себя основной удар взрывной волны- грузовик со взрывчаткой рванул в считанных метрах от казармы «огневиков». Огневая группа разом потеряла шестерых парней.

Когда все произошло, трехмесячная тяжелая боевая работа подходила к концу, командование второй смены уже передавало дела офицерам третьей командировки. Подполковник Назих Нигматзанов в те дни носил капитанские погоны. Среди молодых необстрелянных коллег он считался матерым бойцом - как-никак четвертая чеченская «ходка». Он вспоминает:

- Во время нашей командировки обстановка нормальная была. Да, по ночам в городе постреливали, но мы спокойно занимались своей обычной работой. С местными отношения хорошие выстроили, даже в волейбол с ними играли. И вот второе июля. Как сейчас помню: было около восьми вечера, только-только поужинали. И тут меня ребята из огневой группы позвали к себе фильм по видику посмотреть. Но дойти до их казармы я не успел. Взрыв - и меня волной откинуло метров на двадцать. Поднимаюсь - кругом пыль, стрельба, крики… Ничего понять не могу… Чувствую - лицо мокрое. Вытираю - снова мокрое… Парни кричат: у тебя же кровь из носа, из ушей… Ну а потом немного пришли в себя, заняли оборону, стали раненым помощь оказывать, откапывать тех, кто под завалами оказался.

ЖУРНАЛ ПОПАЛСЯ ИНТЕРЕСНЫЙ

А под рухнувшими стенами действительно осталось много людей. Протаранивший ворота райотдела шахидский «Урал» взлетел на воздух на пятачке между помещением огневой группы и гаражными боксами - в них жили магнитогорские омоновцы, в них находились служебные помещения связистов, гаишников, пожарных... Взрыв был настолько мощным, что от многотонной машины остались лишь двигатель да ведущий мост, а воронка в глубину достигала трех метров. Автор этих строк приезжал в Аргун в сентябре того же года вместе с родителями погибших омоновцев. Воронку к тому времени уже засыпали, но остальные последствия теракта были как на ладони. От некоторых зданий оставался лишь фундамент и груда щебня. Стальной морской контейнер, который выполнял роль склада, был смят как картонная коробка.

Из информационных сообщений той поры:

«Вечером 2 июля 2000 года в общежитие милиционеров врезался начиненный взрывчаткой грузовик. За рулем был террорист-камикадзе. Погибли 22 человека, 48 милиционеров получили ранения. Когда оставшиеся в живых стали выбираться из-под обломков, боевики открыли огонь. Бой длился более трех часов. Ответственность за этот теракт взял на себя полевой командир Хаттаб».

Позже (спустя два года) агентства, забыв о Хаттабе, доложат, что российские спецслужбы уничтожили «заказчика и исполнителя аргунского теракта Арби Бараева». Какой информации доверять больше? Уже не выяснишь - в живых нет ни Бараева, ни Хаттаба. Да и так ли это теперь важно?

Сейчас о том вечернем бое милиционеры вспоминают неохотно. Считают, что стрельба во многом возникла стихийно. Растерянные, оглушенные, шокированные люди палили в белый свет, как в копеечку. Не столько защищались, сколько снимали стресс, пытались избавиться от страха. Однако факт обстрела растерзанного ОВД со стороны промзоны подтверждают часовые: в бойницы их окопчиков то и дело залетали пули.

Сержант (сейчас уже лейтенант) златоустовец Максим Зубарев был тогда в карауле. Готовился заступать на пост, когда в помещение заглянул его земляк Володя Ловцов, позвал на улицу - футбол смотреть. Максим отказался, журнал интересный читал. Зубарев остался в казарме, Ловцов вышел - и через несколько минут погиб, придавленный обрушенными взрывом бетонными блоками. Максим отделался ожогами, порезами. За ранения их не считает, дослуживал потом наровне со всеми.

ИСЧЕЗЛИ АВТОМАТЫ… И КУРЫ

Первыми на помощь бойцам временного отдела пришли местные чеченские омоновцы. Бойцы 2000-го года помнят, с каким трудом формировался этот отряд. Доходило до прямых угроз, до провокаций. Но в феврале командир первого сводного челябинского отряда полковник Анатолий Иваншин привел к присяге роту аргунского ОМОНа. И они на деле доказали, что на них можно положиться.

Старший лейтенант Александр Поляков:

- В тот день чеченские омоновцы отдыхали где-то на природе. Но сразу после взрыва отсиживаться в кустах не стали, все к нам на подмогу рванули. Передали по связи: мы «по-гражданке», смотрите, мол, не перепутайте, не обстреляйте. Подлетали прямо к постам, мы их под пулями за руки через амбразуры втаскивали.

Когда перевязали раненых, первой мыслью было: тут же отправлять их в госпиталь в Ханкалу. Но у командования хватило здравого смысла этого не делать - в ночном Аргуне конвой был бы мгновенно уничтожен. С трудом дождались вертолетов, первый из них сел на рассвете, забрал самых «тяжелых». Через пару часов с боем к осажденным милиционерам прорвался псковский спецназ.

А вот о деятельности подчиненных Сергея Шойгу у южноуральцев остались неприятные воспоминания. Те приехали во всеоружии: с крутой спецтехникой, с собаками. Поработали на руинах, кого-то вытащили. И засобирались обратно. Милиционеры просили: поищите еще, там наши ребята заваленные. Но эмчеэсовцы их записали в пропавшие без вести и вместе со своими тягачами-кранами отбыли домой. Пришлось уральцам выстраиваться в цепочку и самим вручную откапывать погибших друзей. И только потом они обнаружили, что вместе с доблестной бригадой МЧС исчезли личные вещи убитых, их оружие и даже куры, которых держали в отряде.

КРОВЬ - ПОНЯТИЕ ИНТЕРНАЦИНАЛЬНОЕ

Герой России Сергей Зяблов свою золотую звездочку еще в первую чеченскую войну заслужил. А о том, что произошло 2 июля, узнал, как и все, из выпуска новостей. Но случившееся в Аргуне он воспринял как личную боль. Еще бы, ведь беда коснулась его коллег-омоновцев.

Но что мог сделать человек, находившийся за полторы тысячи километров от эпицентра того взрыва? Решение пришло быстро. Вместе с родственниками раненого Эльмара Гималеева он созванивается с госпиталем Внутренних войск (наиболее пострадавших парней отвезли туда), узнает, что необходимо для их лечения. И уже через сутки набитая емкостями с донорской кровью «Волга» прибывает в Новочеркасск.

- Мы тогда весь Златоуст «обескровили», - с улыбкой вспоминает Сергей Владимирович. - Оставили только самый минимум для роддомов. Остальное - в холодильники и с собой. Гнали под 150. На постах ГАИ нас, конечно, тормозили, но когда узнавали, куда спешим и что везем - давали зеленую улицу.

Уверен, златоустовская кровь в те дни спасла не одну жизнь. Ведь в госпитале ее переливали совсем не по географическому принципу. В реанимации переполненного прифронтового госпиталя в ту пору лежали и милиционеры из Златоуста, и офицеры из Магнитки, и рядовые солдатики из подразделений ВВ, призванные со всей страны. Не исключено, что порция привезенной с Урала крови досталась и саперу из магнитогорского ОМОНа Диме Яковлеву. Яковлев восемь часов пролежал под завалами, его ноги были намертво придавлены рухнувшей плитой перекрытия. Когда милиционера положили на операционный стол, встал вопрос об ампутации. Но хирурги посовещались и решили дать ему шанс. И Дим нашел в себе силы выкарабкаться. А после многолетнего лечения - снова встать в омоновский строй.

Кстати, о Магнитогорске. Этот город в черном июле 2000-го понес самые большие потери, похоронил сразу девятерых своих сыновей. Восьмерых сотрудников недосчитались отделы внутренних дел Челябинска, по одному цинковому гробу пришли из Чечни в Карталы, Троицк, Чебаркуль, Коркино, Златоуст.

«ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА КАЖДОГО»

Можно ли было предотвратить аргунскую трагедию? Эльмар Гималеев считает, что да:

- Все случилось из-за нашей тупости. Под конец командировки чуть ли не каждый день приходили ориентировки, что на отдел готовится нападение. Нельзя сказать, что мы ничего не предпринимали. Въезд в отдел перегородили КамАЗом. Но за полчаса до теракта прибежал комендант, начал орать что-то про самоуправство, приказал машину убрать.

- Выходит, взрыв - прямое следствие предательства?

- Я не исключаю. Перед самым взрывом всех чеченцев из райотдела как ветром сдуло. Значит, кто-то знал, кто-то предупредил. Только мы ничего не знали.

Тем не менее, никто из тех молодых ветеранов «второй чеченской», с кем удалось пообщаться, не обвиняет в случившемся своего командира Артура Дамерта. Их аргументы сводятся к фразе: «Он делал, что мог, но в Чечне столько начальников с большими погонами, что от Дамерта не все зависело».

Однако оценки самого Артура Оскаровича куда суровее:

- Конечно, свою вину я ощущаю. За каждого погибшего прощения прошу - не сберег. Командиром был я, значит, я и отвечал за их жизни… А что касается: можно было предотвратить или нельзя… Ах, если бы узнать ответ на этот вопрос!