Выход в том, что нет выхода

Особенность ее в том, что мир, судя по всему, нехотя, но, в сложившихся условиях, неизбежно сделал очередной шаг к той грани, за которой наступает противостояние с плохо предсказуемыми последствиями.

Напомним, Турция – страна НАТО. То есть, в военно-политическом смысле – часть Запада. С Западом отношения у нас хронически сложные, а в последние два года – откровенно плохие. Но при всем накале страстей вокруг украинского вопроса, военное столкновение России и НАТО непосредственно лоб в лоб оценивалось большинством наблюдателей как маловероятный сценарий: слишком высоки при этом ставки и столь же велика вероятность одновременного проигрыша обеих сторон.

Зато, находясь друг от друга на безопасном расстоянии, можно было конвертировать в политическую позицию реальные жертвы настоящих, горячих войн. Список погибших на Донбассе и при крушении малазийского «Боинга» не оказался исчерпывающим. Последствия трагедии в Египте российского аэробуса и терактов в Париже автоматически стали рассматриваться экспертами в качестве элемента именно политического процесса, независимо от того, как их воспринимали сами участники глобального раунда. Казалось очевидным: чувство общего врага побудили лидеров мировых держав хотя бы внешне изменить тональность диалога с президентом Путиным.

Но все это, подчеркнем, был диалог через осознание факта невинных жертв. Трагедии над Синаем и в Париже для России и Запада были поводом вновь попытаться найти общие ценности, пусть и оставаясь на принципиально разных геополитических позициях. В украинском случае Россия и Запад использовали фактор жертв для взаимных обвинений. Однако обвинения эти не сопровождались юридически бесспорными доказательствами, а, значит, не требовали сколь-нибудь серьезной реакции.

И вот войска НАТО сбивают российский самолет. Официально признают факт происшедшего. Пилот гибнет. Мотивы нападения на бомбардировщик – повод расследования для профессионалов и информационной войны для политиков. Но совершенно очевидно: наших военных непосредственно (!) сбили натовские войска.

Ситуация проигрышна для всех. В первую очередь, тем, что на нее нельзя не реагировать. Но сила словесных реакций в геополитических баталиях последних лет поистрепалась донельзя. Слово политика сегодня не весит ничего. Можно сколь угодно называть инцидент пособничеством террористам, но, если это не просто эмоция, то с такими пособниками и разбираться надо серьезно. Однако на трезвую голову как-то плохо сочетаются понятия «НАТО» и «сортир» в контекстуально обусловленном значении последнего слова.

Заверение от российской стороны в том, что военного ответа в адрес Турции не будет, с точки зрения здравого смысла обнадеживает. Но на фоне бурлящего в нашей стране ура-патриотизма оно может быть расценено как очень слабый шаг. И это – вызов для президента Владимира Путина, проверка его внутриполитической зрелости, готовности управлять в условиях возможного снижения рейтинга.

Другой природы, но не меньший вызов стоит перед Западом как совокупностью институтов и разных групп интересов. Не заметить трагедию нельзя. Признать вину – значит, де-факто, пойти на уступки России, чего не каждая политическая сила может себе позволить. Упорно настаивать на собственной правоте – усугубить кризис в отношениях, что выгодно далеко не всем. Понимание обеими сторонами того, что шансы извлечь политические бонусы из этой истории близки к нулю, может стать поводом для совместного поиска выхода.

Но есть еще один важный аспект происходящего. В течение считанных недель каждый из нас оказался в центре тревожных мировых событий. Дело даже не в самолетах, которые мы видим у себя над головой и которые, вероятно, участвуют в сирийском конфликте, затрагивающем интересы мировых держав. Все проще.

Словосочетание «изоляция от мира» из сугубо политической терминологии стремительно стало частью нашего быта.

Мы ограничили себя в импортной технике и продуктах – в этом можно попытаться найти плюс. Мы не можем теперь отдыхать на дешевых зарубежных курортах. А гостеприимный юго-восток Азии готов с радостью принять нас за вполне приличные деньги, которых у нас нет.

Фото Рамиль Ситдиков, РИА Новости.